Александра Маринина - Убийца поневоле
– Папа, подожди.
Владимир Сергеевич молча спустился на один пролет и встал рядом с ней.
– Папа… Мать сегодня ходила к крестной.
Вакар поморщился. Он терпеть не мог благостную, толстую и желеобразную тетку, которая помогала Елене, когда той пришло в голову окреститься. Слава богу, Елена, учуяв его, мягко говоря, сдержанное отношение к крестной, перестала таскать ее к ним домой. От крестной жена набиралась всего этого вздора о неотомщенной душе младенца и прочей опасной ерунды.
– И что нам сказала крестная? – спросил он, не скрывая насмешки.
– Мать хочет, чтобы она нашла ей какого-то человека… Ну, в общем, ты знаешь, о чем речь. Она считает, что ты слишком долго тянешь, что на тебя надеяться нельзя. Мол, пусть чужие люди помогут Андрюшиной душе успокоиться, если родному отцу до этого нет дела.
– Ты специально ждала меня, чтобы сказать об этом?
– Почти. Я видела, как ты подъехал, и вышла, чтобы тебя перехватить. Папа, ты ведь сделаешь это сам, правда? Не позволяй ей, ты должен сделать все сам, тогда все будет правильно.
– Ты бы объяснила это матери, – сухо ответил генерал. – Я тысячу раз просил вас обеих не торопить меня и не обсуждать это со мной. И я готов повторить это еще тысячу раз, но торопить себя не позволю. И тем более не позволю заводить разговоры об этом. Иди в дом.
Лиза покорно поднялась в квартиру, прошла в кухню и стала разогревать ужин для отца. Вакар быстро разделся в прихожей и без стука вошел в комнату жены. Елена стояла на коленях перед диваном, разложив перед собой многочисленные фотографии Андрея и вырезки из газет и журналов, где рассказывалось о талантливом ребенке. Одетая в длинный черный балахон, заменявший ей домашний халат, с изможденным, рано состарившимся лицом, она, несмотря на уложенную вокруг головы белокурую косу, напоминала страшную черную ворону. В сторону мужа она головы не повернула.
– Елена, я прошу тебя воздержаться от каких-либо действий, – вполголоса произнес Владимир Сергеевич. – Пожалуйста, не веди никаких переговоров со своей крестной. В этом нет необходимости.
– Я тебе не верю, – ответила Елена, по-прежнему не поворачивая головы. – Ты тянешь уже год. Видно, ты и не собираешься ничего делать.
– Я прошу тебя, – уже жестче повторил Вакар. – Я знаю, что за публика вертится около твоей крестной. Любой из них попадется в течение дня и потянет за собой тебя. То, что ты собираешься сделать, называется организацией убийства. Ты получишь срок и сядешь в тюрьму. Неужели ты этого не понимаешь?
– Что ж, пускай, – с трагизмом сказала она. – Я готова страдать еще больше, если отец не может позаботиться о своем ребенке. Пусть я сяду в тюрьму, но виноват в этом будешь ты.
– Елена, я даю тебе слово, что в ближайшее время я все закончу. Я даю тебе слово.
– Хорошо, я жду две недели, – неожиданно согласилась она. – Ровно через две недели будет первая годовщина третьего праздника. К этому дню все должно быть закончено. Лучше всего, если прямо в этот день. У нас будет двойной праздник.
И Елена Вакар торжествующе улыбнулась, предвкушая тот день, когда исполнится год со дня смерти Равиля Габдрахманова и от руки ее мужа падет последняя жертва – Игорь Ерохин.
5
За много километров от Москвы в далеком азиатском городе наступило утро делового дня. Два человека в просторном кабинете начали свою встречу с чашечки чая. Один из них – рослый седой японец в хорошо сшитом костюме и дорогом галстуке – восседал за письменным столом, обратив к окну непроницаемое лицо. За окном шел дождь, и его слабый шум был в этот момент единственным звуком, раздававшимся в кабинете.
Вторым человеком был невысокий американец с плечами атлета и резкими глубокими морщинами на образцово-кинематографическом лице. Морщины придавали его мужественной внешности особый шарм, складываясь в некую печать перенесенных испытаний и многотрудного опыта. В его густых каштановых волосах не было и намека на седину, а когда он двигался, то со спины его можно было принять за двадцатилетнего спортсмена, хотя на самом деле ему было почти на тридцать лет больше. Американец сидел, непринужденно откинувшись в кресле, но его расслабленная поза не могла обмануть седого японца. Он хорошо знал, к каким неожиданным и дерзким выходкам-прыжкам способны уютно мурлыкающие представители кошачьей породы. Особенно хищники.
– И все же вы меня не убедили, дорогой друг, – наконец прервал молчание японец. – Наша организация платит вам огромные деньги, чтобы вы закончили разработку системы в кратчайшие сроки. Вы обещали, что все будет готово к 1 января. Вы составили график проведения необходимых испытаний, и мы согласились с таким графиком. Иными словами, мы согласились с тем, что раньше 1 января закончить работу невозможно, и выразили готовность вас финансировать до истечения указанного срока. И что же? Один паршивый русский сбивает весь график, по которому, заметьте себе, работают не покладая рук десятки людей. Неужели вы не могли найти более надежный источник?
Американец осторожно поставил чашку с блюдцем на низенький столик и слегка переменил позу, усаживаясь поудобнее.
– Акира-сан, вам хорошо известно, что Россию разворовывают все кому не лень, а стратегическое сырье вывозится оттуда грузовиками, вагонами и даже транспортными самолетами. Делают это люди вполне надежные и солидные, связанные с правительственными кругами, но люди эти находятся на виду, и, если груз, паче чаяния, останавливают на таможне, возникает скандал, волны которого очень быстро докатываются не только до отправителя, но и до получателя. Вы, насколько я понимаю, этого категорически не хотите. Один, как вы изволили выразиться, паршивый ненадежный русский – это наша с вами гарантия безопасности. Даже если завтра он побежит с повинной и расскажет все, что знает, нам это абсолютно ничем не грозит, потому что ни найти нас, ни проверить его слова невозможно. Металлическую ампулу, которая умещается в кулаке, можно случайно найти на улице, а у вагона с грузом всегда есть хозяин, рядом с которым находятся люди, знающие, куда, когда и зачем он ходил и ездил и с кем при этом встречался и разговаривал. Мне, право же, даже неловко напоминать вам о таких элементарных вещах.
– Ваши рассуждения правильны, но, к великому сожалению, бесполезны, – холодно ответил японец, – ибо они никак не убыстряют решение проблемы. Что можно сделать, чтобы работы возобновились?
– Поторопить русского, пообещав ему еще больше денег. Или искать другой источник.
– Что дешевле?
– Одинаково, – пожал плечами американец. – Поиски другого источника влетят в кругленькую сумму, но повысят риск. Лучше заплатить эти деньги нашему продавцу, они послужат действенным стимулом к тому, чтобы он быстрее разрешил проблему, которая у него возникла.
– Кстати, Карл, а что у него за проблема? Может быть, вы могли бы помочь ему?
– Я не знаю этого и знать не желаю. Русский должен сам решать свои проблемы без нашей помощи. Мы достаточно хорошо платим ему за каждую партию товара. А крутиться около него лишний раз – глупо и опасно.
– Предприятие снова требует дополнительных вложений, – недовольно констатировал Акира-сан. – Мне это не нравится, Карл. Не может ли быть, что ваш русский просто-напросто вымогает у нас деньги?
Американец усмехнулся.
– Я ценю вашу деликатность, Акира-сан. На самом деле вы подозреваете, что деньги у вас тяну я, а не он. Ваши подозрения в отношении меня беспочвенны, но, увы, я не могу их опровергнуть ничем, кроме собственных слов. Вам остается только верить мне. Во всяком случае, я могу попробовать надавить на русского, не обещая ему никаких дополнительных выгод. Я знаю, как это сделать.
– Делайте, – кивнул японец. – Если вам удастся сэкономить хотя бы часть дополнительных расходов, я позабочусь о повышении вашего гонорара.
Через два часа в посольстве одной из стран СНГ в Москве раздался телефонный звонок. Трубку взял один из рядовых, незаметных сотрудников посольства и внимательно выслушал задание, которое состояло в том, чтобы выяснить названия и адреса некоторых предприятий и фамилии их руководителей, желательно директоров и главных инженеров.
6
Сурен Удунян запер машину и вошел в подъезд своего дома. Лампочка была, как обычно, разбита, и площадка рядом с лифтом тонула в полумраке, освещаемая слабым светом плафона, горящего на втором этаже. Сурен нажал кнопку вызова и шагнул к почтовым ящикам, одновременно доставая из кармана ключи.
Внезапно чья-то рука крепко ухватила его за плечо. От неожиданности Сурик замер, потом резко повернулся и обмер от ужаса. Перед ним стоял тот самый мужчина из метро, Беркович, одетый в тот же самый светло-коричневый плащ.
– Зачем ты меня ударил? – тихо и монотонно спросил он.
