Донна Леон - Выстрел в лицо
— Знаете, — осторожно начал Брунетти, подбирая слова, — мой опыт говорит, что похитители обычно люди импульсивные, не очень образованные и вообще довольно примитивные. — Брунетти заметил, как жадно слушает его Франка. — А преступник, очевидно, человек умный и технически подкованный, раз сумел обойти многочисленные уровни защиты в базах данных компаний вашего супруга. — Брунетти улыбнулся и позволил себе иронический смешок: — Должен признаться, впервые в своей карьере я счастлив сообщить человеку, что его делами заинтересовалась финансовая гвардия.
— И впервые в истории нашей страны человек счастлив это услышать, — добавила Франка и на этот раз рассмеялась. Лицо ее снова пошло пятнами, как тогда, когда она только пришла к Брунетти с мороза. Она покраснела, догадался он.
Синьора Маринелло быстро вскочила на ноги, наклонилась за своей сумочкой и протянула Брунетти ладонь.
— Даже не знаю, как вас и благодарить, комиссар, — сказала она, держа его за руку.
— Вашему мужу очень повезло, синьора, — отметил Брунетти.
— Почему? — с искренним интересом, без всякого кокетства, спросила Франка.
— Потому что у него есть жена, которая так за него волнуется.
Обычно женщины встречают подобные комплименты улыбкой — или хотя бы отмахиваются от них с ложной скромностью. Вместо этого Франка отодвинулась от Брунетти и твердо на него посмотрела. В ее взгляде на какое-то мгновение загорелся огонь.
— Мой муж, — сказала она, — единственное, что волнует меня в этой жизни, комиссар.
Она еще раз поблагодарила Брунетти, подождала, пока он достанет из шкафа ее вещи и вышла из комнаты, не дав Брунетти шанса галантно распахнуть перед ней дверь.
Усевшись за стол, Брунетти с трудом удержался от искушения позвонить синьорине Элеттре и спросить, не ее ли засекли за взломом данных компаний синьора Катальдо. Но ему пришлось бы объяснять причину своего неожиданно вспыхнувшего интереса, а Брунетти этого совсем не хотелось. Он не соврал Франке: гораздо более вероятно, что за взлом данных ответственна гвардия, чем какой-то неведомый похититель, возжелавший выяснить, сколько денег на счете у синьора Катальдо.
С другой стороны, вероятность взлома в рамках проводимого гвардией расследования куда меньше, нежели вероятность того, что его осуществила синьорина Элеттра по просьбе Брунетти. Но эта информация вряд ли утешила бы синьору Маринелло. Надо будет придумать какой-нибудь способ сообщить синьорине Элеттре, что ее ловкие пальчики оставили-таки отпечатки в компьютерах Катальдо.
В том, что жена, узнав, что бизнесу супруга грозят какие-то неприятности, переживает, ничего странного не было, но Брунетти беспокойство Франки показалось немного преувеличенным. После знакомства на званом ужине у Брунетти сложилось мнение, что Франка — человек интеллигентный и здравомыслящий; однако ее реакция на неприятности, связанные с бизнесом мужа, это впечатление полностью опровергала.
По здравом размышлении Брунетти решил, что не стоит тратить слишком много времени и сил на то, что не имеет ни малейшего отношения ни к одному из его расследований. Чтобы окончательно проветрить голову и взяться за работу с новыми силами, он отправился в бар — выпить кофе или, может, un’ombra[47].
Увидев его, Серджио не улыбнулся, как обычно, а сощурил глаза и еле заметно кивнул головой вправо, в сторону отдельных кабинок у окна. В последней из них Брунетти увидел мужчину с узкой коротко стриженной головой, вернее, его затылок. С того места, где он стоял, Брунетти разглядел и его сидящего напротив спутника — с мощной челюстью и волосами подлиннее. Брунетти сразу узнал эти оттопыренные уши, слегка деформированные долгими годами ношения полицейской фуражки, — они принадлежали Альвизе. Значит, мужчина напротив — лейтенант Скарпа. Эх, а он-то надеялся, что заблудшая овца Альвизе все же прибьется назад к родному стаду и возобновит нормальные отношения с остальными офицерами.
Подойдя к бару, Брунетти тихо попросил у Серджио кофе. Но что-то в лице Альвизе насторожило Скарпу, тот обернулся и сразу заметил Брунетти. Скарпа ничем не выдал своих эмоций, а вот на лице Альвизе нарисовалось не просто удивление, а даже нечто вроде вины. Зашипела кофемашина, бармен загремел посудой и подтолкнул к Брунетти чашку и молочник.
Мужчины сидели в тишине; Брунетти лишь кивнул коллегам и, отвернувшись к стойке, принялся открывать пакетик с сахаром. Высыпал сахар в кофе, медленно помешал в чашке ложкой, спросил у Серджио газету и развернул ее на стойке. Брунетти твердо вознамерился пересидеть Альвизе со Скарпой и погрузился в чтение.
Пробежав глазами заголовки на первой полосе, посвященной миру за пределами Венеции, он пролистнул сразу несколько страниц — нервы и желудок у него были не в том состоянии, чтобы пичкать себя многословной политической трескотней, которая никак не тянула на новости. На протяжении вот уже сорока лет в газете мелькали одни и те же рожи, звучали одни и те же обещания после одних и тех же событий. Изредка в этом балагане появлялись новые действующие лица, но чаще — новые звания и титулы перед фамилиями все тех же фигурантов.
Лацканы их пиджаков разрастались или усыхали согласно требованиям моды, но в первом ряду у корыта толпились все те же свиные рыла. Они выступали то против того, то против сего и клялись самоотверженно бросить все силы на смещение нынешнего правительства. Ну и что? Все равно через год Брунетти будет все так же сидеть за барной стойкой, пить кофе и читать в газете те же самые обещания, только исходящие от новой оппозиции.
Чуть ли не с облегчением Брунетти перевернул страницу. Какую-то женщину обвиняли в убийстве своего грудного ребенка — она все еще не под стражей и устами очередной шайки адвокатов божится, что невиновна. Ну да, а кто тогда убил ее родного сына — инопланетяне, что ли? У крутого поворота на местном шоссе возложили очередные венки — неделю назад там погибли еще четыре подростка. На улицах спальных районов Неаполя вновь скапливаются горы невывезенного мусора. Еще один строитель скончался, раздавленный бульдозером, в результате аварии на рабочем месте. Судью, начавшего расследование деятельности одного из членов кабинета министров, перевели на другой участок — на другом конце страны.
Брунетти открыл раздел, посвященный событиям в Венеции. Рыбак из Кьоджи арестован по обвинению в покушении на убийство — вернувшись домой вусмерть пьяным, напал на соседа с ножом. Жители вновь возмущаются круизными лайнерами, наносящими огромный ущерб каналу Гвидекка. Разорились еще два торговца, промышлявшие на местном рыбном рынке. На следующей неделе ожидается открытие очередного пятизвездочного отеля. Мэр обеспокоен все возрастающим притоком туристов в город.
— Очаровательно, — заметил Брунетти, ткнув пальцем в последние две новости. — Городская администрация не успевает выдавать лицензии всем желающим открыть отель, а когда отвлекается от этого милого занятия, то тут же заявляет, что ее беспокоит количество туристов в городе.
— Votta a petrella, е tira a manella, — ответил Серджио, подняв глаза от стакана, который он натирал до блеска.
— Это на диалекте? — поинтересовался удивленный Брунетти.
— Ага, — кивнул Серджио. — «Кидай камень и прячь руку за спину», — перевел он.
Брунетти расхохотался.
— Даже не знаю, почему ни одна из наших новоявленных политических партий не возьмет себе эту фразу девизом. Это же для них идеальный слоган — делай гадость, и в кусты, будто ты тут ни при чем. Восхитительно, — смеялся Брунетти. Прямота поговорки пришлась ему по душе, и он все никак не мог успокоиться.
Краем глаза он уловил слева какое-то движение, затем услышал, как Альвизе со Скарпой зашумели, выбираясь из-за стола. Перелистнув страницу, Брунетти с радостью увлекся статьей о прощальной вечеринке, которую в школе «Giacinto Gallina» устроили учителю третьего класса, решившему уйти на покой после сорока лет верной службы.
— Доброе утро, комиссар, — раздался позади него писк Альвизе.
— Доброе, Альвизе, — отозвался Брунетти и, с трудом оторвавшись от фотографий с вечеринки, повернулся к коллегам.
Скарпа ограничился лишь сухим кивком — видимо, таким образом он решил подчеркнуть, что по рангу стоит не ниже Брунетти. Тот кивнул в ответ и вновь погрузился в чтение. Надо же, детишки принесли учителю цветы и домашнее печенье.
Парочка вышла из бара, и Брунетти закрыл газету.
— Часто они сюда приходят? — поинтересовался он у Серджио.
— Частенько. Пару раз в неделю точно, — ответил тот.
— И всегда вот так? — Брунетти кивком показал в сторону двух его коллег, бок о бок возвращавшихся в квестуру.
— Как будто у них тут первое свидание, что ли? — уточнил Серджио, переворачивая стакан и осторожно помещая его на стойку донышком вверх.
