Донна Леон - Выстрел в лицо
— Я беспокоюсь из-за того, что он не собирается ничего с этим делать, — сказала она и, прежде чем Брунетти успел что-либо ответить, продолжила: — Понимаете, все-таки произошло преступление. Ну, во всяком случае, я так думаю. Они посягнули на его собственность, в некотором смысле даже вторглись в нашу частную жизнь. Муж, конечно, сказал компьютерщику, что со всем разберется, но я-то знаю, что он не собирается ничего предпринимать.
— Но я все равно не понимаю, почему вы пришли именно ко мне, — заметил Брунетти. — Я ничем не могу вам помочь, по крайней мере, пока ваш муж не обратится к нам с официальным denuncia[45]. Тогда прокуратура начнет расследование, изучит факты и улики, решит, имело ли место преступление или нет, и если да, что это было за преступление, насколько оно серьезно. — Наклонившись к женщине, Брунетти проговорил, словно сообщал секрет: — И, боюсь, все это займет массу времени.
— Нет-нет, этого нам не надо, — закачала головой Франка. — Раз муж не хочет давать расследованию ход, значит, не хочет. Меня-то беспокоит то, из-за чего он может этого не хотеть. — Она твердо посмотрела на Брунетти. — Поэтому я к вам и обратилась, — сказала она и замолчала.
— Если это дело рук финансовой гвардии, — через какое-то время заговорил Брунетти, решив, что в этом ей врать не будет, — то их, скорее всего, заинтересовали налоги, а это еще одна сфера, помимо компьютеров, в которой я совершенный профан. — Она кивнула, и Брунетти продолжил: — Но о возможных проблемах с налогами знают только ваш муж и его бухгалтеры.
— Верно, — быстро согласилась Франка. — И я не думаю, что дело именно в налогах.
Это ее заявление могло значить что угодно, понял Брунетти. Либо ее муж не уклоняется от уплаты налогов, во что Брунетти верилось с трудом, либо у него столь квалифицированные бухгалтеры, что им удается создавать иллюзию того, что он не уклоняется от уплаты налогов. Этот вариант гораздо более вероятен. Или, что тоже вполне возможно, учитывая состояние и положение в обществе Катальдо, у него в финансовой гвардии есть свой человек, который одним росчерком пера может уничтожить все следы его финансовых преступлений.
— А еще какие-нибудь варианты у вас есть? — поинтересовался Брунетти.
— Боюсь, их у меня слишком много, — ответила она так серьезно, что Брунетти забеспокоился.
— Например?
Франка взмахнула руками, словно отгоняя от себя его вопрос. Затем, вновь сложив руки на коленях, сцепила пальцы и прямо посмотрела на Брунетти.
— Комиссар, мой муж — честный человек, — заявила она и, убедившись, что Брунетти не собирается комментировать ее слова, повторила: — Честный. — Она умолкла, давая Брунетти еще одну возможность ответить, но он ею не воспользовался. — Я знаю, что звучит это странно, учитывая то, каких успехов он достиг в бизнесе, — сказала она и быстро, словно боясь, что Брунетти ее прервет, добавила: — Но вы не подумайте, что я говорю про его деловые качества. Вовсе нет. Я не очень-то разбираюсь в его делах, да и не хочу разбираться. Это право — и обязанность — его сына, я в это вмешиваться не собираюсь. Так что о том, что касается бизнеса, я судить не могу. Но я знаю его в обычной, нормальной жизни, и могу поклясться, что он — честный человек.
Слушая ее, Брунетти про себя составлял список мужчин, которых лично считал образцами честности и справедливости — до тех пор, пока не выяснялось, что они умудрялись разнообразнейшими способами обкрадывать государство. Впрочем, в стране, где мнимое банкротство перестало быть серьезным преступлением, от человека, чтобы прослыть честным, требуется немного.
— …если бы он был родом из Рима, то пользовался бы всеобщим уважением, — заключила Франка, и Брунетти понял, что, погрузившись в собственные мысли, пропустил ее последние слова мимо ушей.
— Синьора, — заговорил он подчеркнуто официальным тоном, — все же я не уверен, что смогу вам чем-нибудь помочь. — Брунетти дружелюбно улыбнулся. — И вы бы оказали мне неоценимую услугу, если бы прямо сказали, чего конкретно вы боитесь.
В задумчивости, сама того не замечая, Франка принялась тереть правой рукой лоб. При этом она отвернулась в сторону и уставилась в окно. Брунетти неприятно кольнуло, когда он заметил, что там, где она касается лба рукой, кожа покрывается белыми пятнами. И тут Франка удивила его. Она неожиданно вскочила на ноги и подбежала к окну, а затем, даже не повернув головы, спросила:
— Это ведь Сан-Лоренцо, верно?
— Да.
Женщина все смотрела на канал, на берегу которого возвышалась полуразрушенная церковь, давным-давно ожидающая реставрации.
— Его ведь зажарили на костре до румяной корочки, да?[46] Хотели, чтобы он отрекся от своей веры, если я ничего не путаю.
— Так гласит история, — согласился Брунетти.
Обернувшись, Франка подошла к нему поближе.
— Как же много они страдали, эти христиане, — сказала она. — Видно, очень уж им это нравилось. Прямо никак настрадаться не могли, — усевшись на место, она взглянула на Брунетти. — Наверное, потому мне так симпатичны римляне. Они-то страдать не любили. Судя по всему, к смерти они относились спокойно, встречали ее с достоинством. Но вот боль им никакого удовольствия не доставляла — если только они не причиняли ее кому-нибудь еще. В отличие от христиан.
— Что, вы уже покончили с Цицероном и перешли к истории нашей эры? — пошутил Брунетти, надеясь поднять ей настроение.
— Нет, — отрезала Франка. — Христиане меня не особенно интересуют. Я же говорю, они слишком много страдали. — Она умолкла и наградила Брунетти долгим серьезным взглядом. — В данный момент я читаю «Фасты» Овидия. Впервые — раньше как-то не видела в этом необходимости, — сказала она подчеркнуто и как-то нехотя. И, словно решив, что Брунетти захочет прямо сейчас сорваться с места и побежать домой читать, добавила: — Книга вторая. В ней все.
— А я даже не помню, читал я ее или нет, — с улыбкой признался Брунетти. — Вы уж меня простите.
Ничего умней он придумать не смог.
— О, комиссар, даже если вы ее не читали, прощать тут совершенно нечего! — воскликнула она, и ее губы скривились в подобии улыбки. — Впрочем, речь не о прощении, — резко изменившимся голосом добавила она, и лицо ее вновь окаменело. Она бросила на Брунетти долгий взгляд. — Возможно, вам она будет интересна.
Потом, без всякого перехода, словно никакого экскурса в римскую историю вовсе не было и она заметила растущее нетерпение Брунетти, Франка проговорила:
— Я боюсь похищения. — И несколько раз кивнула, словно в подтверждение собственных слов. — Знаю, это глупо. В Венеции никогда ничего подобного не происходит, но это единственное объяснение, которое кажется мне достаточно разумным. Преступник взломал базу данных, чтобы выяснить, какой выкуп сможет заплатить Маурицио.
— Если вас похитят, да?
— Да кому нужно меня похищать?! — искренне удивилась Франка и поспешила добавить: — Нет, я переживаю за его сына, Маттео. Он же наследник. — Она пожала плечами, причем, как показалось Брунетти, как-то очень скромно. — Да даже за бывшую жену переживаю. Она богатая, у нее загородный особняк около Тревизо.
— Похоже, вы, синьора, немало времени провели, размышляя о возможных похищениях, — весело отметил Брунетти.
— Разумеется. Но я уже не знаю, о чем мне и думать. Я ведь совершенно во всем этом не разбираюсь. Потому я и пришла к вам за помощью, комиссар.
— Потому что в этих-то делах я знаток, да? — улыбнулся Брунетти.
Похоже, его веселый тон наконец разрядил обстановку, и Франка заметно расслабилась.
— Можно и так сказать, — улыбнулась она в ответ. — Думаю, мне просто нужно, чтобы человек, которому я доверяю, сказал, что мне не о чем беспокоиться.
Явный призыв о помощи — такую просьбу Брунетти, даже если бы захотел, не смог бы проигнорировать. К счастью, у него уже был готов для нее ответ.
— Синьора, как я уже говорил, я — далеко не специалист в подобных делах и уж точно не знаком с методами работы финансовой гвардии. Но мне кажется, что в этом деле не стоит искать каких-то двойных смыслов. Самый очевидный ответ тут, скорее всего, и самый правильный — за взломом вполне могла стоять финансовая гвардия. — Брунетти удержался от совсем уж откровенной лжи, утешаясь мыслью, что финансовая гвардия и впрямь могла заинтересоваться делами Катальдо.
— La Finanza? — переспросила Франка голосом пациента, услышавшего куда более благоприятный, чем он боялся, диагноз.
— Думаю, да. Наверняка. Я практически ничего не знаю про бизнес вашего мужа, но, уверен, он обеспечил своим компаниям защиту, проникнуть за которую по силам лишь самым квалифицированным специалистам.
Франка покачала головой и пожала плечами — мол, про это мне ничего не известно.
— Знаете, — осторожно начал Брунетти, подбирая слова, — мой опыт говорит, что похитители обычно люди импульсивные, не очень образованные и вообще довольно примитивные. — Брунетти заметил, как жадно слушает его Франка. — А преступник, очевидно, человек умный и технически подкованный, раз сумел обойти многочисленные уровни защиты в базах данных компаний вашего супруга. — Брунетти улыбнулся и позволил себе иронический смешок: — Должен признаться, впервые в своей карьере я счастлив сообщить человеку, что его делами заинтересовалась финансовая гвардия.
