Джайлс Блант - Пучина боли
Маленький клен во дворе перед домом уже сбросил все свои листья, лежавшие живописным кругом, но аккуратная линия кустов остролиста была темно-зеленой. Еще до того как она вышла из своей машины, лишенной полицейской маркировки, она услышала визгливые завывания электрогитары. Было такое ощущение, что где-то в окрестностях вырвалось из заточения привидение.
Гитара издала вопль, умолкла и потом снова взялась за свое. Зазвучали риффы из репертуара «Битлз», но Делорм не могла определить, что это за песня.
В ответ на ее стук дверь открыл совершенно лысый мужчина лет сорока; гитару он с себя не снял. Ох уж эти мне мужчины со своими игрушками, подумала Делорм.
— Мистер Раули?
— Он самый. Чем я могу вам помочь?
Она показала удостоверение.
— Не могли бы вы уделить мне несколько минут?
Судя по пропитавшему весь дом аромату, здесь явно что-то пеклось; Делорм с одобрением отметила белый след от муки на лысой голове Раули.
Она проследовала за ним в гостиную, где куклы и мягкие зверюшки были разбросаны по пестрому ковру, точно жертвы какой-то игрушечной катастрофы. Здесь же валялся самокат; на диване и креслах были раскрыты большие яркие книги. Делорм слегка запнулась ногой о край ковра.
— Извините, — сказал Раули. — Его плохо починили, вот почему у меня хватило денег его купить.
— Я вижу, у вас есть дети, — заметила Делорм. — Сколько им?
— У нас только дочка Тара. Ей семь лет. Скоро придет из школы. Садитесь, пожалуйста.
Делорм села в глубокое кресло с ножками и ручками из поленьев. У всей здешней мебели был уютный, подчеркнуто деревенский, «живой» вид, везде было много дерева, подушечек и ковриков, не говоря уж о ковре побольше, с темно-синими и черными нашивками. И вот владелец всего этого — мужчина средних лет с гитарой, ремень которой перекинут через плечо, и с головой, которая неплохо бы смотрелась на бильярдном столе. У мужчины на тех снимках волосы были почти до плеч, и потом, у Делорм в любом случае не было никаких оснований подозревать Раули, поскольку его самолет всего лишь появился на заднем плане на одной из фотографий. Да и дочка у него слишком юная. Но она все равно смотрела на него изучающе.
— Мистер Раули, у вас есть пилотские права, это так?
— Верно. Я работаю в «Нортвинде», — ответил он. Эта маленькая авиакомпания посылала небольшие самолеты из Алгонкин-Бей в северные города — например, в Тимминс или Хёрст.
— Дела сейчас идут вяло?
— Нет, я четыре дня работаю, четыре отдыхаю, вот почему сегодня я за домохозяйку.
— И вы держите небольшой самолет на Озерной пристани, так? — Делорм прочла ему хвостовой номер из своей записной книжки.
— А что такое? С ним что-то стряслось?
— Я просто хотела убедиться, что обратилась к нужному человеку.
— К тому самому. Может, вам кофе или еще чего-нибудь? Как раз собирался сварить.
— Нет-нет, не надо. Спасибо.
— И еще у меня скоро будут готовы довольно впечатляющие маффины. Тара по ним просто с ума сходит.
Раули выключил усилитель «Вокс» и прислонил гитару к стене. Это был большой черный инструмент с множеством заклепок и хромированных деталей, и Делорм подумала, что больше он подошел бы для исполнения кантри, чем для «Битлз»; впрочем, она ничего не понимала в гитарах.
— Вы много времени проводите на этой пристани, мистер Раули?
— Смотря что вы имеете в виду под «много». Я туда прихожу, только когда хочу поднять в воздух Бесси.
— Бесси?
— Бесси, «сессну». — Он улыбнулся. — Так уж ее зовут, не спрашивайте почему. Я поднимаю ее раз-два в неделю, на часок-другой. Венди — это моя жена — хотела, чтобы я от нее избавился. Говорит, слишком уж она опасная. Но я не могу от нее отказаться. Я просто люблю летать, а когда летаешь для себя, это куда приятнее, чем когда по работе.
— Могу себе представить, — отозвалась Делорм. Раули был похож на человека, который наслаждается жизнью: печет маффины и играет на гитаре в окружении разбросанных книжек и игрушек. — Вы многих знаете на этой пристани?
— Ну, знаю Джеффа Куигли, управляющего.
— А еще кого-нибудь?
Раули пожал плечами:
— В общем-то нет, я же там не зависаю надолго. Не хожу в бар после полета, не то что большинство других ребят. Ничего такого. Если вдуматься, это местечко — что-то вроде клуба. Но не такого, где я хотел бы состоять: все эти парни думают, что хорошо провести время — значит взять ящик пива и выйти на озеро, чтобы напиться вусмерть. В двадцать лет меня это не радовало, а уж в сорок, черт возьми, это меня тем более не увлекает. И потом, у меня жена и ребенок. Не знаю, откуда у этих ребят берется свободное время.
— Расскажите мне о них. Мне нужно узнать больше о тех, кто отдыхает на пристани.
— Зачем? Что вы такое расследуете?
— Насильственные действия, — ответила Делорм.
— Ух ты. Ну, знаете, когда я говорил о посиделках с пивом, я совсем не имел в виду, что кто-то из этих людей способен на насилие.
— Нет, конечно нет. Свидетели — вот кого я ищу. Вы можете мне хоть что-нибудь сказать?
— Единственный, кого я очень хорошо знаю, — это Оуэн Гленн.
Делорм занесла это имя в записную книжку. Оно уже попадалось ей, когда она просматривала документы на пристани, но он не арендовал ни одно из мест, которые ее интересовали.
— Оуэн — мой собрат-летчик. У него маленький «пайпер», он его поднимает примерно раз в месяц. Я часто сталкиваюсь с Оуэном, особенно летом. Но мы не приятели, ничего такого. Он гораздо больший консерватор, чем я. Пару раз, когда у нас заходила речь о политике, я вынужден был вежливо откланяться, понимаете, о чем я? Он из тех, кто считает, что Майк Харрис[26] недостаточно далеко зашел с урезанием бюджетных расходов, из тех, кто жаждет, чтобы наши были в Ираке.
— Значит, ему не принадлежит ни одна из этих прогулочных яхт, которые там постоянно можно увидеть?
— Нет, у него только маленький «скиф», как и у меня.
— Вы знакомы с кем-нибудь из владельцев этих яхт?
— Мы просто здороваемся.
— Вот как? Но вы же проходите как раз мимо них по пути к своему самолету, разве нет?
— «Скифы» стоят там, у северной стороны пристани. Под самым причалом. Я сразу подгребаю к самолету, так что мне как-то не с руки беседовать с моими соседями, если уж вам хочется так их называть.
— Вы знаете кого-нибудь из них по имени?
— Конечно. Есть там такой Мэтт Мортон. У него прогулочная. Мы с Мэттом знакомы со школы, хотя не сказал бы, что мы друзья. Он был такой весь из себя спортсмен, а я скорее… чудик, скажем так.
— Творческая натура, — предложила формулировку Делорм.
— Творческая натура! — усмехнулся Раули. — Точно. Это про меня. Осталось найти вид творчества, где я могу преуспеть.
— Вы очень неплохо исполняли репертуар «Битлз», насколько я могу судить. Вы профессиональный гитарист?
— Просто хобби. Играю в группе, которая перепевает битловские вещи. «Сержант Штеккер», не слыхали? Обычно мы играем на свадьбах и бар-мицвах.
— А где у мистера Мортона место на пристани? — Делорм знала ответ, но детективы рано постигают, как важно получать подтверждение фактов, особенно когда сама собой представляется такая возможность.
— Мэттова посудина швартуется в конце третьего номера, по северной стороне.
— Относительно вас это где?
— Почти максимально близко. Иногда я к нему в каюту могу заглянуть. Хотя мне этого как-то не хочется делать.
— Почему? Вы замечали там что-нибудь, что вас бы обеспокоило?
— У Мэтта на яхте? Сроду там ничего такого не видел.
— Как бы вы описали мистера Мортона?
— Мэтта? Ну не знаю. Такой середнячок во всем. В старших классах играл в футбол. Волосы каштановые, сейчас седеют — как и у всех нас. Ну, не то чтоб мне особенно было о чем горевать. — Он усмехнулся и потер ладонью лысину, удивительно ловко не попав по мучнистому следу.
— Дети у него есть?
— По-моему, мальчик и девочка. Не помню, как их зовут.
— А место напротив мистера Мортона?
— На южной стороне? Я их не знаю. Хотя у них здоровенная посудина.
Из слов Джеффа Куигли и конторских документов явствовало, что место арендует некто Андре Ферье. Арендная плата всегда поступала вовремя, но на пристани он практически никогда не появлялся.
Делорм записала информацию, потом захлопнула блокнот.
— Как я уже говорила, мистер Раули, на данном этапе я просто разыскиваю свидетелей. Вы мне очень помогли.
Она дала ему свою визитку. По пути к выходу она попыталась краем глаза заглянуть в другие комнаты, но ни стены, ни какие-то предметы, ни мебель, — ничто в них не было похоже на интерьеры, снятые на тех фотографиях.
— Если еще что-нибудь надумаю, позвоню вам, — пообещал Раули. — Но, черт возьми, я совершенно уверен, что никогда не встречал там никого, кто был бы способен на какое-то насилие.
