Исторический криминальный детектив. Компиляция. Книги 1-58 (СИ) - Шарапов Валерий

— Оставь планшет! — рявкнул Сорокин.

Акимов оторвал от груди планшет, с детской готовностью положил на стол:

— Вы, Николай Николаевич, сами лучше того… гляньте. Я попытался, но руки трясутся.

Капитан Сорокин, холодея, поочередно извлек из планшета незаполненные типографские бланки с шапками МГБ и Генштаба…

…два паспорта, оба с фотографиями Кузнецова, но с другими Ф.И.О. и годами рождения…

…просроченный партбилет на его фамилию…

…формуляры на технику — на полуторку «ГАЗ-АА», на пятый «ЗИС»-трехтонку, на трактор «Коммунар» и СТЗ-3, ряд других…

…техпаспорт на «ГАЗ-20»…

… требование о возврате десяти дегазационных приборов, выделенных во временное пользование УВР № 7 войсковой частью 262, 28-й отдельной бригады химзащиты…

…справку о снятии судимости по статье 129-а УК РСФСР, выданная Кузнецову М.М., и многое, многое другое, а еще и стопку из пяти нашлепок — круглых кусков каучука с изображением гербовых печатей.

Сорокин почувствовал, что трясучка начинается и у него. Акимов смотрел на растущую кучу на столе и все тер, тер свой шрам.

— Что за статья такая, сто двадцать девять… а, Николай Николаевич?

— Я не справочное бюро, — огрызнулся Сорокин, — учреждение лжекооперативов и руководство ими.

«Печатей-то, мама дорогая! В главке столько нет, и все гербовые. Ну а вырезаны, к гадалке не ходи, из каблучков, а то и тем самым покойным Павленкой… так, это что еще за депеша?»

Извлекли конверт, в котором оказалось несколько фотографий, на которых легко можно было узнать Кузнецова. Вот он в президиуме какого-то представительного собрания, вот перерезает ленточку на фоне Тираспольского горкома, пожимает руку Щелокову, — капитан Сорокин судорожно сглотнул.

— Телеграмма из Кишинева. «Появились серьезные заболевания»… кто-то захворал?

— До смерти, — Сорокин, в который раз за этот проклятый час промокнул лоб, — как раз десятого, если не путаю, дня застрелился первый зампредседателя МГБ, как раз в Кишиневе… может, и хворал перед этим. Ты черт везучий, Серега. Вот тебе в твою копилку справочку, буквально несколько часов назад пришла…

Вникнув в «справочку», Акимов узнал, что ни в списках Министерства вооруженных сил, ни в составе Министерства внутренних дел, ни тем более МГБ СССР инженер-полковник М.М. Кузнецов, уроженец г. Харькова, 1912 года рождения, не значится.

— Самозванец, — выдавил он сипло, — пошли? Он или в вэ-чэ, или на даче. До завтра вряд ли за руль сядет, голова…

— Пожалуй, — вздохнул Сорокин, поднимаясь из-за стола. И тут зазвонил телефон.

Капитан снял трубку, выслушал сообщение и, приказав: «Сидеть дома, носу на улицу не казать», дал отбой.

— Вот теперь точно по коням, аллюр три креста.

Глава 24

Ребята почти домчали до дороги, ведущей к переезду, далее по зарослям скакать не было никакого смысла: там сплошные кюветы, воронки, в них полным-полно уже подтаявшей воды и вечной грязюки. Не добежишь, увязнешь.

И тут в тумане грохнул выстрел, второй.

Колька зло сплюнул:

— Т-твою мать. Опоздали. Где это?

Ушастый Яшка тотчас сориентировал:

— Там, прям на переезде.

— Кирдык Бате, — сплюнул Пельмень.

— На дорогу, — скомандовал Колька.

Они сгоряча попытались взлететь на дорожный откос, но подтаявший снег скользил вниз и увлекал за собой, в итоге ухнули в кювет, чуть не по горло в колючий снег, и уже без лихости, на четвереньках взобрались-таки на дорогу.

И тотчас увидели, что «Победа» стоит в аккурат на железнодорожных путях.

Парни, перебежав через пути, уперлись в капот, налегли раз, два — но тяжелая машина не сдвинулась с места. Пельмень крикнул:

— Ты, в шляпе! Ручник сними!

Не увидев никакой реакции сквозь запотевшее стекло и дым, подбежал, двинул локтем в водительское окно и треснул по рукоятке тормоза.

Машинист уже заметил движение на путях, но, осознав, что затормозить не успеет, лишь гудел так, что чуть котел не лопался.

Колька как со стороны видел, что после кросса по пересеченной местности не хватит им ни дыхалки, ни сил сдвинуть с места эту полуторатонную тушу, что вот-вот «Победа» превратится в гроб, набитый жуликами. Но не было времени сомневаться и думать.

И, заорав по-звериному, кто во что горазд, они втроем снова налегли на капот — и чудо, под этим двойным ударом «Победа» поддалась, перевалили через рельсы задние шины. А паровоз гудел уже совсем близко.

— Тикай! — взвизгнул Яшка, и ребята отвалили в сторону на другую сторону от переезда, кто кувырком, кто просто отпрыгнув козлом, а Пельмень почему-то улегся, закрыв голову руками, как при бомбежке. С ревом и яростным гудением несся по освобожденным путям состав, и что там было, по ту сторону, куда покатилась «Победа», не видать…

— Живы? — спросил Пельмень, отнимая руки от головы.

— Мы-то да, — промямлил Яшка, — а эти, в машине?

Колька сплюнул:

— А и пес с ними.

Пролетел поезд, тихо-тихо стало, как на кладбище.

Осторожно, точно из окопа, они поднялись — и никакой машины не увидели, только две фигуры маячили в тумане на той стороне переезда. Одна из них, свистнув, радостно отметила:

— А вот и вся гоп-компания. Живы?

— Сорокин, — зачем-то сообщил Колька и подтвердил, что да, живы.

— Тогда мухой сюда, помощь нужна, — позвал капитан.

— Мне тоже, — проворчал Пельмень, морщась, зажимая локоть, — твою ж… хорошо еще в ватнике. Болит, зараза. Гля, что там?

Рукав был в клочья, но при беглом осмотре крови не было видно.

«Победа» лежала кверху брюхом в кювете, беспомощно вращались колеса, потрескивали, остывая, металлические кости. Держа оружие наготове, Акимов спустился в яму, заглянул в одно окно, пробитое пулей, во второе, разбитое. Встав на коленки, пошарил в салоне и, достав наган, протянул Сорокину.

— Там? — приняв, спросил капитан.

Сергей подтвердил:

— Оба тут. Вроде шевелятся, живы. Только не вытащить, они наручничками друг к дружке прикованы, прям шерочка с машерочкой…

— Проказники.

— А вот, ловите, Сергей Палыч, — с готовностью отозвался Анчутка, кидая ему кожаную колбаску.

Акимов, поймав ключницу, открыв, отыскал нужную отмычку, полез обратно в салон.

И снова Яшке досталось по шее, теперь от Сорокина:

— Опять за свое?

— Ага, — ухмыльнулся он, — и чего?

— Если вовремя, то ничего, — признал капитан, — давайте уж, раз-два, взяли…

Совместными усилиями выволокли обоих, бесчувственных, но целых, уложили мордами вниз на дороге, сковав каждого отдельной парой наручников.

Сорокин, пожимая руки всем поочередно, признал:

— Выступили вы знатно, выношу благодарность. А теперь по домам. Николай, по дороге звякни ноль-два, добро?

Колька пообещал.

Дождавшись, пока ребята скроются из виду, Сорокин с удовольствием отвесил по шее и Акимову.

— Ну вот и смекай, недоопер, к чему привело твое прекраснодушие, — назидательно говорил он, пока лейтенант подбирал фуражку, — так бы, может, Шамонай уцелела, все одним трупом меньше, не говоря о всяко-прочем и некрасивом. Нечистое задержание со стрельбой на твоей совести.

— Так они ж сами.

— Цыц.

Акимов, все-таки желая что-то сказать, открыл рот. Но, повинуясь грубому жесту, изображенному начальством, закрыл послушно. Сорокин одобрил:

— Во, молодец. Дурак — что телок, облажался — стой смирно.

…С огромным удовольствием сдали обоих задержанных муровской команде и побрели обратно. У отделения Сорокин позвал к себе, извлек из сейфа две папки — одну, подписанную «Гладкова», и вторую, серую, помеченную «К.»:

— На́ вот обе, Верке отнеси. Ей интересно будет.

— Чего среди ночи-то… — проворчал Сергей.

— Не возражать. Выполнять, — приказал Николай Николаевич и уже по-человечески добавил:

— Иди, иди, ждет ведь.

— Не меня, — угрюмо упрямился Акимов.

— Дурак ты, — констатировал Сорокин, — иди, успокой даму. И вам обоим наука будет, на будущее: бумажки, они всегда нужны, и тот прав, у кого их больше.