Алексей Батраков - Подлость плюс
Добрый мо-олодец Василий был не только добрым, но к тому же и проворным. В раз понял он мысль фросину. И увёз кильку Тосе для народа, по документам — как горбушу. А саму горбушу Люся в магазине оприходовала, как кильку копеечную. И тут же двести с лишним рублёв общественных из кассы отлучила и на четверых, по-честному, поделила…
Вот такие Фросю, Тосю, Люсю и Васю связывали отношения, а вовсе и не любовные. Потому длились они долго, и прекращаться им причин не было.
Но однажды приехал в санаторий один злой трудящийся. Он, кстати, пятый год подряд здесь отдыхал. Вот и задался вопросом о замене горбуши килькой. И не просто задался, а шум поднял на весь санаторий. Ничего не попишешь, такой вот злой представитель народа оказался.
Государевы люди по его зову нагрянули. Злые тоже. Дознание взялись проводить. Напрасно Тося убеждала, мол всю жизнь думала что килька эта горбушей называется, как в документах указано. Не поверили. Потом в Василия вцепились. Тот Иванушкой-дурачком прикинулся. Мне, говорит, чё погрузят, то и отвожу. Рыба, говорит, она и есть рыба. Не колбаса же… Фрося и Люся вообще возмущаться принялись на людей государевых. Чаво, говорят, к нам-то пристали, бочку катите на нас с рыбой. Разбирайтесь вон с кладовщицей столовской и прынцом её Васькой. Мы, говорят, тут-то зачем…
Люди государевы, эх и злыдни всё-таки, Тосю в каземат заточили, каторгой стали стращать, раз одна столько собственности общественной умыкнула. Тося же, в свою очередь, возмутилась на Фросю и Люсю с Васей, что не любо так с ней обошлись. Весь расклад выдала Тося. Как кильку народу подсовывали, а горбушу, время историческое опережая, в собственность частную обращали. Погорели, короче, все четверо на хвостах этих рыбьих.
Но сказка эта, не подумайте плохого, закончилась всё же счастливо. С приходом добрых царей и бояр зажили три девицы и молодец (с ихними-то способностями) хорошо и привольно. Народу ж, теперича, не только кильку, что угодно можно подсовывать…
Сказка
Про бабушку и внучку(современная и с детективным уклоном)
Обокрала внучка Нинка свою бабушку, родную и единственную. И не просто обокрала, а вовсе уж безбожно. Унесла все «гробовые» до копейки, без малого — четыре тыщи и ещё семьсот рублей. И отыскала ведь! В супнице. На самой нижней полке шкафа кухонного. Стащила, гадина, вместе с шёлковым платком, в котором деньги были свёрнуты. И составила ведь всю посуду обратно аккуратненько, как было. И невдомёк ведь было бабушке Кате, пока не сунулась вложить ещё триста рубликов с пенсии. И не раз ведь говорила ей соседка Настёна, зря ты, баб Кать, пускаешь Нинку к себе. Она же наркоманка, воровка конченая. Весь посёлок о том говорит, а ты её «привечашь».
Да и не привечала вовсе Екатерина Ивановна Нинку-то в последнее время. Но и выгнать не смела. Как-никак — внучка, как-никак — не чужая. Нянчила её с пелёнок. Это ж беда её, что жизнь не сложилась… То-то не появляется уже вторую неделю!..
Делать нечего. Проплакавшись одна на кухне и никому о случившемся не поведав (стыдно ведь перед людьми-то), направилась Екатерина Ивановна к участковому их поселковскому. Рассказала о своей беде, помощь попросила.
Повздыхал участковый, посочувствовал. Тяжело, говорит, баб Кать, доказать будет. И следов-то нет, и времени много ушло. Да и кручёна больно внучка-то твоя. Не сознается ведь ни хрена. Она, говорит, мне самому на участке надоела. Многие жалуются. А посадить никак не могу. Уж шибко скользка Нинка-то твоя. Спасу нет. Давай, говорит, баб Кать, если хошь, чтоб подсобил я тебе в этом деле, соглашайся на одну комбинацию. И зависеть всё будет от воли твоей и способностей артистских. Но ты, я знаю, бабушка смышленая, семилетку, слышал, закончила. Есть, говорит участковый, у меня хреновина одна умная. Химловушкой называется. В коробку обувную упакована. А коробка эта бечёвкой перевязана, бантиком. Развяжет её Нинка, откроет крышку, а из коробки как пыхнет! И зальёт Нинку с головы до пят краской. Долго ей отмываться придётся. Тут я её и хапну с доказательством на физиономии.
А самое главное, говорит участковый, ты Нинке, как появится, скажешь, что, дескать, забыла совсем, куда деньги-то на смерть подевала. Спрятала куда-то, скажешь, и забыла совсем. А также скажешь, что пришлось последние две пенсии в другое место сложить, в коробку, и под шифоньер в передней комнате спрятать. И ещё, говорит участковый, скажешь это Нинке при ком-нибудь из соседей там, или знакомых каких. Свидетель, говорит, нужен обязательно. Уточнили ещё кой-какие детали предстоящей операции, и унесла Екатерина Ивановна коробку «хитрую» домой. Где и спрятала, как было велено, под шифоньер.
А через день-другой и Нинка заявилась. Как ни в чём не бывало, рожа бесстыжая. Как дела, говорит, бабуля, я тут в город ездила, чуть замуж не вышла…
Тяжело было Екатерине Ивановне, но она смогла. Виду не подала. Всё делала, как велел участковый. Позвала на чай ещё соседку Настёну, варенье выставила. Ну и во время чаепития рассказала им байку, как участковый научил. И так здорово у ней всё получилось, сама не ожидала. Посочувствовали ей собеседницы. Ничего, говорят, к Пасхе убираться будешь — всё равно найдёшь. Никуда, говорят, твои денежки не денутся. Только в записную книжку запиши, куда остальные деньги спрятала. Посмеялись.
Вдруг Нинка засобиралась уходить. Некогда мне, говорит, с вами лясы точить, картошка до сих пор не полота. Проводила Екатерина Ивановна внучку до калитки, и только успела курочкам зерна насыпать, как послышались из её избы шум и грохот. Дверь распахнулась и на крыльцо выскочила соседка Настёна. Матерь Божья! Всё лицо красным залито, глаз не видно. Кофта тоже вся раскрашена. Провизжала что-то Настёна, зажимая лицо руками, и умчалась прочь к дому своему.
Подивилась враз бабушка Катя. Но быстро опомнилась и за внучкой кинулась. За свидетельницей…
Сказка
Про Серёгу Волкова и трёх поросят(современная и с детективным уклоном)
Жили-были три брата-поросёнка в сарае тётки Лизы. Хоть и разница-то при рождении у них была лишь несколько минут, но, как и положено в сказке, подразделялись они на старшего, среднего и младшего. Но, в отличие от других сказок про братьев, у этих умственные способности были совершенно равными. Жили они до поры-до времени своей поросячьей жизнью, в общем-то, без проблем и даже, можно сказать, счастливо. Если, конечно, данное определение здесь применимо. Кормила хозяйка на убой, в переносном и прямом смыслах слова, забот особых не было и ежедневные привесы — вполне стабильны. Короче, шло всё хорошо. Но, как это бывает в жизни, и не только поросячьей, всё хорошо постоянно продолжаться не может. Мягко говоря, неприятности нагрянули в лице односельчанина Серёги Волкова, которого все в деревне звали Серым. Был он на селе человеком уважаемым среди таких же, как бы помягче выразиться (сказка всё-таки), алкоголиков. К работе Серёга сызмальства был не охочий. И на выпивку хватало не всегда…
Пробрался тёмной ночью Серый в подворье тётки Лизы бессобачье и выкрал из сарая старшего из братьев. Забрал его не по старшинству, а просто тот первым в потёмках попался. Напрасно голосили поросята что есть силы, напрасно на помощь хозяйку звали свою заботливую. Притомилась та за день на огороде, насмотрелась на ночь сериалов по телику, да и уснула очень крепко. И быть бы точно беде, но на счастье её и старшего брата-поросёнка, был Серый в ту ночь очень уж в нетрезвом состоянии. И по пути до дома своего оступился не совсем удачно. Выронил ношу. А пока поднимался несколько минут, поросёнок-то из мешка выбрался и во мраке ночи скрылся…
А наутро было вот что. Обнаружив пропажу, тётка Лиза направилась сразу в опорный пункт. Долго отнекивался, отпыхивался и отпихивался участковый. Тут, говорит, без тебя, тётка Лиза, голова кругом идёт. Два магазина за неделю подломали, труп в посадке нашли, неизвестно чей. А ты с поросёнком своим зачуханным лезешь. Наверняка, говорит, скотина твоя бестолковая сама сбежала и в пруду, как пить дать, потонула. Но тётка Лиза была не простая тётка, а бойкая очень и совсем не скромная. Пошто, говорит ты такое мелешь, Петрович. Куда поросёнок мог сбежать, если остальные двое на месте остались. И пруд, говорит, недели три уж как пересох. В нём воробей — и тот не утопнет. В конце-концов схватила она участкового за рукав и к себе на подворье повела. Осмотр места происшествия делать. Заходят они за угол, а навстречу поросёнок тёткин движется. Понурый весь, отчаявшийся. Обрадовался участковый больше тётки Лизы, посмеялся и не пошёл с ней дальше, а вернулся в кабинет к себе.
Но на этом сказка не кончается. Не угомонился злыдень Серый. На третью ночь после той попытки вновь навестил поросят-братьев. И опять забрал старшего, и опять — всё по той же причине. Но на этот раз Серый был немного трезв и поросёнка до дома своего донёс. Сгрузил в предбанник до утра, подальше от глаз соседей-сволочей, и спать улёгся. Притомился, всё-таки…
