Джек Хиггинс - Ночная смена
— Отдай мне мои деньги! — выкрикнула она со слезами злости.
Он швырнул их ей в лицо, и она отпрянула, вскрикнув. Он схватил ее за плечи и сильно встряхнул.
— Я даю тебе десять секунд на размышление. Был здесь Гарвалд? Был?
Она широко раскрыла рот, в глазах ее застыл ужас. Она заслонила лицо, ожидая удара:
— Ради Бога, не бей меня! Я все скажу! Я скажу!
Ник отошел и стал ждать. Затем, через одно-два мгновения, у нее вырвались слова:
— Он пришел сегодня вечером. Он не записался в книге, потому что я забыла ему ее дать.
— Он уходил?
— Нет, насколько мне известно. В час ночи он был у себя, когда за ним пришли эти люди.
— Какие люди? Кто это был?
Она поколебалась, и он, быстро шагнув к ней, повысил голос:
— Кто это был?
— Один из них парень, которого я видела на вечеринке несколько недель тому назад. Грек или киприот, или что-то в этом роде. Они называли его Джанго. Кто был второй, я не знаю, но у него был один глаз. Это все, что я могу тебе сказать.
— Макс Доннер, — быстро подсказал Лайзер. — Он и Джанго — пара качков. Ментон держит их специально для того, чтобы улаживать разные скандалы.
Ник кивнул и повернулся к девушке:
— Итак, они дали тебе двадцать фунтов. За что?
— Я должна была отнести Гарвалду чашку чая. Джанго насыпал туда что-то. Я думаю, что это было снотворное. Мне кажется, что они боялись его.
— И это сработало?
Она кивнула:
— Они увезли его в машине. Я не знаю куда.
Ник повернулся к Лайзеру, и американец пожал плечами:
— Может быть, во «Фламинго»?
— Вряд ли, — сказал Ник, — но мы можем попытаться там узнать.
Они направились к двери, а ирландка схватила Ника за рукав:
— Я не думала ничего плохого. Они сказали, что они его друзья и просто хотят над ним пошутить.
— Разве похоже, что я свалился с луны? — Ник мягко похлопал ее по щеке ладонью. — У тебя есть двадцать фунтов, и около шести утра идет паром в Ливерпуль. Уезжай на нем.
Он повернулся и пошел, оставив ее стоять посреди комнаты. Она некоторое время стояла, глядя ему вслед широко раскрытыми глазами, с растерянным выражением лица. Затем медленно опустилась на четвереньки и начала собирать разбросанные деньги.
Вокруг «Фламинго» было оживленное движение. Машины главным образом отъезжали. Ник стоял возле своего мини-«купера» и курил сигарету, ожидая Чака Лайзера.
Вся история начинала становиться похожей на чью-то продуманную жестокую месть, причины которой все еще не были ясны. Ясно было одно: тот, кто хотел устранить Бена Гарвалда, по-видимому, имел для этого достаточно серьезные основания.
Американец вышел из-за угла и подошел вплотную к Нику:
— Никаких следов. Ментона тоже нет на месте.
— Ты уверен?
— Абсолютно. Я даже поднялся наверх и осмотрел его частную квартиру. Я вышел сейчас через боковую дверь. — Чак передернулся. — Может быть, он уже в реке, я хочу сказать — Бен.
— А есть еще какое-нибудь место, куда они могли его отвезти? Какое-нибудь укромное местечко?
Лайзер задумался, затем лицо его внезапно просветлело.
— Почему я не подумал об этом раньше! Есть старый дом в пригороде возле Райскрофта. Они называют его, как местные, фермой. Он стоит одиноко, вокруг на несколько акров нет других строений.
— Он принадлежит Ментону?
Лайзер покачал головой:
— Это еще одно приобретение Фолкнера. Он хотел устроить шикарный загородный клуб, но хозяйничает там Ментон. Сейчас в доме живет только старик сторож по прозвищу Мрачный Помещик. Раньше он был вышибалой во «Фламинго», пока не сломал ногу.
Райскрофт. Это примерно в полумиле от границы города. Строго говоря, эта местность была уже под юрисдикцией загородного констебля, то есть в другом административном округе. Ник подумал об этом и о ряде других серьезных факторов и принял решение.
— Поехали, — сказал он и направился к своему мини-«куперу».
Глава 18
Дом-«ферма» был построен из серого йоркширского камня в расцвет Викторианской эпохи каким-то самодеятельным умельцем, охваченным манией величия. Высокие готические трубы возвышались в ночи над остроконечной крышей, а вокруг громоздились десятифунтовые стены.
Ник припарковал машину на узкой дорожке примерно в тридцати-сорока ярдах от главного входа, открыл калитку и вошел.
— Выглядит как скверная пародия на Вутергинские высоты.
Лайзер протиснулся за руль и рассмеялся:
— Пожелай мне успеха, генерал. Может быть, они вручат мне медаль или что-нибудь в этом роде.
— Разыграй что-нибудь. Сымпровизируй по слуху, — попросил Ник. — Если Ментон там, ты найдешь что сказать. Я буду ждать тебя здесь.
Американец захлопнул дверцу машины и быстро отъехал. Железные ворота были открыты, и он проехал по аллейке между двумя параллельными рядами голубых елей, которая вела к темной махине дома. Нигде не было видно ни единого огонька. Он направился по узкой дорожке вокруг дома и остановился в захламленном дворе.
Свет был виден в отдаленном окне. Он освещал «ягуар» Ментона, и Лайзер выключил двигатель. Когда его звук заглох в ночи, в доме послышался собачий лай, громкий и угрожающий. У Чака что-то сжалось внутри, и он вздрогнул.
Когда Лайзер вылез из мини-«купера», дверь дома открылась, и луч света выхватил его из ночной темноты.
— Кто там? — прокаркал хриплый голос.
— Это я, Мрачный, — ответил американец, — Чак Лайзер. Мне нужен Фред. Я подумал, что он может быть здесь.
Мрачному Помещику было лет шестьдесят, но он выглядел старше. Спутанные седые волосы спадали ему на широкий лоб, он был не брит. Слева под мышкой он держал карабин, а правой рукой крепко держал за ошейник из великолепной черной кожи, отделанный серебром, большую овчарку, которая жадно рвалась к Лайзеру; из глотки собаки раздавалось нарастающее рычание, звучавшее как рев готового взорваться вулкана.
— Он очень занят, — сказал старик, — это что, так важно?
— Ты мне будешь рассказывать! — Лайзер двинулся вперед. — Джанго и Доннер с ним?
Старик взглянул на него с подозрением:
— Не много ли ты хочешь знать, черт возьми?
— Что за таинственность? Я ведь бывал здесь и раньше, не так ли?
— Ладно, ладно, — пробурчал старик, — пожалуй, лучше войди.
Они вошли в то, что, по-видимому, считалось в доме кухней в дни его величия — в большую, выложенную камнем комнату с печью у стены. В комнате давно не убирались. Стол, стоявший посредине, был завален грязной посудой. Там стояла пара пустых молочных бутылок и лежали полбуханки хлеба и несколько открытых консервных банок. В углу находилась неубранная постель. Мрачный Помещик отдал приказ овчарке, и собака улеглась перед очагом, глядя не мигая на американца.
— Подожди здесь. Я позову Ментона.
Он прислонил карабин к стене и вышел. Лайзер присел на край стола.
Спустя некоторое время дверь открылась, и вошел Ментон, сопровождаемый Доннером.
На Ментоне был накинутый для тепла пиджак, и он мрачно хмурился.
— Я считал, что ты должен играть сегодня на вечеринке у Фолкнера.
— Я ушел оттуда, — просто сказал Лайзер. — Появился какой-то паршивый фараон и спрашивал про Бена Гарвалда. Сержант из Центрального округа, по имени Миллер.
— Про Бена Гарвалда? — спросил Ментон. — Но он ведь в тюрьме.
— Нет, его там больше нет. Его вчера освободили, по словам Миллера, и он сейчас в городе.
— А зачем он им понадобился?
— Вроде бы какой-то обычный допрос, так сказал этот полицейский, но я посчитал, что тебе следует об этом знать, Фред. Вы с Беном ведь были раньше компаньонами. Может быть, этот фараон теперь явится к тебе.
— Ты правильно сделал, Чак. Большое спасибо. — Ментон поколебался. — Этот парень, Миллер, он упоминал мое имя?
Лайзер покачал головой:
— Он ворвался внезапно. Похоже, что какой-то другой детектив или еще кто-то был до этого сбит машиной. Он сейчас в больнице и висит на волоске.
Доннер издал отчаянный возглас, стоя в дверях, и кожа на лице Ментона, похоже, натянулась. Он постарался изобразить улыбку:
— Они будут до утра разыскивать того, кто это сделал, и вряд ли у них останется время для нас. Еще раз спасибо за информацию, Чак. Ты правильно сделал, что приехал.
— Ну, тогда все, — сказал Лайзер. — Я отчаливаю. Мне надо хоть немного вздремнуть. — Он подошел к двери, открыл ее и обернулся с улыбкой: — Увидимся завтра в клубе.
Дверь за ним закрылась, и в комнате прошелестел легкий ветер, пытаясь вырваться наружу и замерев в углу комнаты.
Первым молчание нарушил Доннер:
— Если Брэди выкарабкается и заговорит…
— Тогда каждому по пятнадцать лет… — прошептал Ментон. — Ни один судья в стране не даст меньше.
— Мы могли бы быть к утру в Ливерпуле, — сказал Доннер, — быстро перебраться в Испанию, и тогда никаких вопросов. Я знаю там нужных людей.
