Джек Хиггинс - Ночная смена
— А ты никогда не пыталась поговорить с Беллой?
— Я грозила, что сделаю это, но он только смеялся. Говорил, что она не поверит ни одному моему слову. И он был прав.
Ник поднялся и нежно обнял Джин. Он прижал ее крепче, так, что она задрожала.
— Это было очень давно, и все теперь уже прошло. Бен Гарвалд никогда больше не потревожит тебя, я обещаю тебе это!
Она взглянула ему в лицо, и руки ее сомкнулись у него на шее. Она пригнула его голову и прижалась к губам. Когда кровь ударила ему в виски, он опустил руки на ее бедра и страстно прижал девушку к себе. Сквозь бурю ощущений он слышал, как она повторяла его имя снова и снова. Он закрыл глаза, продолжая крепко прижимать ее к себе, ожидая, пока она утихнет. Спустя некоторое время он открыл глаза и улыбнулся ей:
— Интересно, что по этому поводу будет напечатано в воскресном приложении? Я представляю себе заголовок: «История влюбленного детектива».
Она улыбнулась ему в ответ:
— К черту воскресное приложение!
— Знаю, — сказал он, — но мне все же надо идти!
Она глубоко вздохнула и отпрянула от него:
— Можно надеяться, что ты вернешься?
— Боюсь, что нет. Я позвоню тебе утром. Может быть, пообедаем вместе?
— Сейчас я напишу тебе номер моего телефона.
— А разве его нет в телефонной книге?
— Там только телефон моего кабинета в школе. — Она улыбнулась. — Это маленькая хитрость. Если бы в телефонной книге был мой домашний телефон, мне бы весь вечер названивали дюжины родителей. У меня никогда не было бы ни минуты покоя. — Она покопалась в ящике, нашла сложенный клочок бумаги и быстро нацарапала на нем свое имя и номер телефона, затем снова сложила бумагу и сунула ее во внутренний карман Ника, улыбнувшись ему. — Теперь — никаких отговорок.
— Никаких!
— Особенно если у тебя будет еще и вот это. — Она вынула из кармана английский ключ на колечке и протянула ему. — Если ты сможешь вернуться до завтрака, просто войди.
— А ты разве не будешь еще в постели?
— Вероятно. — Она лукаво улыбнулась.
Он снова прижал ее и поцеловал:
— Ну, теперь пошли, пока я еще окончательно не развратился.
Чак все еще сидел за открытым фортепьяно в углу музыкальной комнаты, наигрывая при свете уличного фонаря, проникающем через окно.
— Конец партитуры, — тихо сказал Ник от двери.
Чак закончил игру несколькими быстрыми аккордами, повернулся и встал.
— Я с тобой, генерал. Куда теперь?
— Я должен отметиться в округе, — сказал Ник. — Могу подбросить тебя домой, если хочешь.
Они вышли в маленький переулок и прошли несколько шагов в сторону железной дороги. Дождь все еще продолжал барабанить сквозь туман, и Джин, провожавшая их, передернулась.
— Лучше ты, чем я!
— Пожалей бедного полицейского. Увидимся!
Они прошли дальше по узкому тротуару. С другой стороны возвышалась большая каменная стена.
Мини-«купер» был припаркован под старомодным газовым фонарем; и Ник вынул из кармана ключ и сошел с тротуара, чтобы подойти к машине сбоку. Из освещенного подъезда Джин тревожно окликнула его.
Когда он хотел обернуться, в лицо ему полетел чей-то кулак. Сработал какой-то необъяснимый рефлекс, и, когда удар, скользнув, попал по его щеке, он почувствовал острую боль. Лицо его, как бритва, разрезало острое металлическое кольцо; и тут рука Ника умело взметнулась и захватила шею нападавшего.
Мужчина отшатнулся в темноту, подальше от света, который отбрасывал газовый фонарь, и Ник увидел остальных. Их было трое, а может быть и четверо, он не мог бы сказать точно, так как они бросились на него из тумана внезапно, как форварды в регби. У одного из них в руках был железный брус. Подойдя на достаточное расстояние, этот человек стал размахивать им вверх и вниз, рыча от напряжения. Ник нагнулся, и брус пролетел над крышей автомобиля. Он поднял ногу и ударил парня по ноге. Брус прогремел, ударившись о булыжники, а парень упал с отчаянным воплем.
Времени для объяснений не было. Подходили еще двое. У одного в руках была бритва с костяной ручкой. Лезвие блестело под дождем. Ник потянулся за его кистью, повернув голову так, чтобы избежать удара от другого, и увидел за плечом мужчины искаженное гневом лицо Джин с оскаленными зубами.
Она запустила пальцы в длинные жирные волосы мужчины, оттягивая назад его голову, а Ник сосредоточился на другом. Он схватил его, вырвал бритву и захватил в «замок» его кисть. Человек вскрикнул, уронил бритву, и Ник нанес ему удар локтем с близкого расстояния, исторгнув дикий крик.
Человек упал навзничь, затем вскочил и поковылял прочь. Ник оглянулся и увидел, что Лайзер катается на залитой водой решетке, борясь с человеком в старой шинели. Джин яростно дралась с другим у стены.
Ник быстро подбежал к тому, с которым боролась Джин, схватил его за шиворот обеими руками и швырнул в туман. В тот же самый момент человек, с которым дрался Лайзер, вывернулся, вскочил на ноги и припустился бегом за своими товарищами.
Наступила тишина. Слышен был только шум дождя. Джин, успокаиваясь, старалась выровнять дыхание. Человек, у которого был железный брус, слабо стонал.
Лайзер сидел у водосточного желоба. Через некоторое время он встал со странным, прерываемым кашлем смехом:
— Откуда взялась эта шайка?
— Вероятно, я оскорбил чьи-то чувства, — предположил Ник и спросил, повернувшись к Джин: — Ты в порядке?
Она дрожала и смеялась:
— Да, я, черт возьми, в порядке, но что же все это значило?
Он покачал головой:
— Не знаю, Джин. Во всем этом деле есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Нечто значительно более серьезное.
За спиной у них раздался слабый шум, и, когда Ник оглянулся, то увидел, что человек, который лежал лицом вниз на тротуаре, дотянулся до железного бруса и поднялся на ноги. Лайзер быстро подскочил, легко вырвал брус из его рук и с силой стукнул человека о машину.
— Еще одно такое движение, и я согну эту палку о твою башку!
Мужчина повис около машины, держась руками за ее крышу и свесив голову. Ник взял Джин за руку и провел ее до подъезда.
— Сделай себе выпить что-нибудь покрепче, ты это заслужила. А потом — в постель.
Она озабоченно посмотрела на него. Лицо ее, в свете фонаря, казалось очень бледным.
— А как ты?
— Я отвезу этого типа в Центральный округ. Не думаю, правда, что из него удастся выжать много, но во всяком случае, его можно будет упрятать на пару лет, что уже кое-что значит.
— Ты сможешь вернуться позже?
— Я постараюсь. Правда постараюсь. — Он взял ее руку и с минуту крепко подержал ее в своей. — Ты здорово смотрелась!
— Это Хайбер-стрит. Закалка Хайбер-стрит остается внутри, — сказала она, — от этих привычек никогда не избавиться! — Она вынула из кармана носовой платок и потянулась, чтобы вытереть кровь с его щеки. — Паршивый порез. Тебе надо показаться врачу.
Ник мягко взял ее за кисть руки, притянул к себе, обнял и поцеловал. Ему показалось, что он никогда не переживал ничего подобного: такое глубокое волнение, яростное и в то же время нежное…
Она посмотрела на него несколько удивленно, а затем улыбнулась, и показалось, что внутри у нее зажегся свет. Она поднялась на цыпочки, еще раз прикоснулась к его лицу и, пробежав под дождем, скрылась в подъезде.
Глава 17
Светло-зеленые стены помещения, где проводились допросы, казалось, выплывали из тени благодаря яркой лампе, свисавшей с потолка в центре комнаты. За столом сидел Чарльз Эдвард Фостер, обхватив голову руками и демонстрируя, что все его тело — одна сплошная боль.
Ник стоял у окна и смотрел на опустевшую, залитую дождем улицу. Щека его болезненно пульсировала, и он осторожно прижимал к ней широкую полоску пластыря, удерживая его кончиками пальцев.
Было около четверти третьего. Он зевнул, вынул смятую пачку сигарет и извлек из нее последнюю штуку. Он собирался закурить ее, когда вошел дежурный инспектор.
— Я заполнил для тебя обвинительный бланк.
— Спасибо. Я не забуду тебя, когда буду составлять завещание.
— Мне кажется, что тебе надо обратиться сейчас в больницу, у тебя скверный порез. Возможно, придется наложить швы.
Фостер сразу поднял голову:
— Наплевать на этого негодяя. А что со мной? Если кому-нибудь здесь и нужен врач после того, что он натворил, черт побери, то это в первую очередь мне. Только подождите, когда сюда придет мой адвокат!
— И что же он сделал тебе такое, Чарли? — спросил с порога старший инспектор Грант.
Фостер изобразил на лице смесь притворной невинности и поруганного достоинства:
— Он ударил меня по голени, вот что он сделал, мистер Грант. Я могу только сказать, что у вас хороший парень!
Дежурный инспектор подал Гранту обвинительное заявление, не сказав при этом ни слова.
