Жорж Сименон - Мегрэ в «Пикреттс»
— Днем он всегда на скачках, не так ли?
— И вполне вероятно, что человек вроде Оскара, которому нечего делать, проводит время там же. Вы это хотите сказать?
Фред допил коньяк, вытер губы, взглянул на томившуюся от скуки девицу и подмигнул Мегрэ.
— Пойду, — сказал он. — Поднимись-ка наверх, малышка, я поговорю с тобой о номере.
Он снова подмигнул и тихо добавил:
— Надо проводить время с удовольствием, правда?
В зале остался один Мегрэ.
VIII
— Шеф, он поднялся на площадь Тертр и чуть не столкнулся с инспектором Лоньоном — тот едва успел отскочить.
— Ты уверен, что он его не видел?
— Уверен. Он подошел к «Франсису», посмотрел через витрину. Там сейчас почти никого нет, так, несколько завсегдатаев с мрачными лицами. В кафе не заходил. Потом направился по улице Мон-Сени, спустился по лестнице. На площади Константен-Пекёр задержался у другого кафе. В зале, посредине, огромная плита, на полу опилки, столики мраморные, а хозяин играет в карты с посетителями из ближайших домов.
Появилась новенькая. Чуть смущенная, не зная, куда приткнуться, она подсела к Мегрэ. Видимо, чтобы не оставлять его одного. На ней было черное шелковое платье, принадлежавшее Арлетте.
— Как тебя зовут?
— Женевьева, а здесь Долли. Завтра меня будут фотографировать в этом платье.
— Сколько тебе лет?
— Двадцать три. Вы видели Арлетту на сцене? Говорят, она была бесподобна.
— А я вот не совсем ловкая, да?
Снова позвонил Лапуэнт, голос раздраженный.
— Ходит по кругу, словно лошадь в цирке, а мы за ним. Дождь проливной. Опять площадь Клиши, площадь Бланш, те же самые пивнушки. Наркотиков у него нет, и он стал выпивать; здесь стаканчик, там стаканчик. Никак не найдет то, что ищет; идет все медленнее, прижимаясь к домам.
— Он ничего не подозревает?
— Нет. Жанвье переговорил с Лоньоном. Он узнал о «Франсисе», когда ходил по тем адресам, где был Филипп прошлой ночью. Ему прямо сказали, что Филипп появляется в баре время от времени и, вероятно, кто-то дает ему наркотики.
— Кузнечик там?
— Нет. Ушел несколько минут назад. Филипп спускается по лестнице на улице Мон-Сени, наверняка пойдет к площади Константен-Пекёр, в кафе.
Пришли Таня с Кузнечиком. Рекламные огни «Пикреттс» еще не зажигал, но все привыкли приходить рано, чувствуя себя здесь как дома. Прежде чем идти наверх переодеваться, в зал заглянула Роза с кухонным полотенцем в руке.
— А, вот ты где! — обратилась она к новенькой. Затем, осмотрев ее с головы до ног, добавила: — В следующий раз не надевай платье так рано — затаскаешь.
И бросила Мегрэ:
— Наливайте, господин комиссар. Бутылка на столе.
Таня, казалось, была не в настроении. Изучающе взглянув на новенькую, она слегка пожала плечами.
— Подвинься-ка.
Потом она долго смотрела на Мегрэ.
— Вы нашли его?
— Надеюсь, к ночи найдем.
— А вы не думаете, что он может пойти на крайности?
Она тоже что-то знала. Получалось, каждый что-то знал. У него еще вчера сложилось такое впечатление. Теперь Таню мучил вопрос: не лучше ли все рассказать?
— Ты когда-нибудь видела его с Арлеттой?
— Я не знаю, ни кто он, ни какой он из себя.
— Но ты знаешь, что он существует?
— Догадываюсь.
— Что ты еще знаешь?
— Где его искать.
Она считала этот разговор унизительным для себя, поэтому говорила с недовольным видом, словно нехотя.
— Моя портниха живет на улице Коленкура, напротив площади Константен-Пекёр. Обычно я хожу к ней около пяти, поскольку днем отсыпаюсь. Я дважды видела, как Арлетта выходит на углу из автобуса, а потом пересекает площадь.
— В какую сторону она шла?
— К лестнице.
— Тебе не приходила мысль пойти за ней?
— С какой стати?
Таня лгала. Она была любопытна. Неужели, дойдя до лестницы, она никого больше не видела?
— Это все, что ты знаешь?
— Все. Вероятно, он живет там.
Мегрэ налил себе коньяка и, когда снова зазвонил телефон, подниматься не спешил.
— Та же песня, шеф.
— Кафе на площади Константен-Пекёр?
— Да. Останавливается он теперь лишь в двух пивнушках на площади Бланш да перед «Франсисом».
— Лоньон на своем посту?
— Да. Я только что видел его, проходя мимо
— Попроси его от моего имени сходить на площадь Константен-Пекёр и поговорить с хозяином. Желательно, конечно, не на глазах у посетителей. Надо выяснить, знает ли тот Оскара Бонвуазена. Если нет, пусть Лоньон даст приметы. Может быть, его знают под другим именем.
— Сейчас?
— Да, пока Филипп прогуливается. И скажи Лоньону, чтобы он мне потом позвонил.
Когда он вернулся в зал, Кузнечик в баре наливал себе стаканчик.
— Вы еще не взяли его?
— Как ты вышел на «Франсиса»?
— Через гомиков. Они все знают друг друга. Сначала мне назвали бар на улице Коленкура, куда Филипп частенько заглядывает, а потом «У Франсиса», где он бывает ночью.
— Там знают Оскара?
— Да.
— Бонвуазена?
— Фамилия его неизвестна. Сказали, что это кто-то из квартала. Он заходит изредка выпить стаканчик белого перед сном.
— И встречается с Филиппом?
— Там разве поймешь, кто с кем встречается — все разговаривают друг с другом. Вы не будете отрицать, что я вам помог?
— Его не видели в баре сегодня?
— Ни сегодня, ни вчера.
— Где он живет, не сказали?
— Где-то в квартале.
Время тянулось невыносимо медленно, чуть ли не остановилось. Пришел Жан-Жак, аккордеонист, проскочил в туалет почистить грязные ботинки и причесаться.
— Убийца Арлетты все еще разгуливает?
Позвонил Лапуэнт.
— Я передал ваш приказ инспектору Лоньону. Он на площади Константен-Пекёр. Филипп только что зашел к «Франсису», заказал стаканчик. Нет никого, похожего на Оскара. Лоньон позвонит сам. Я сказал ему, где вы. Я правильно сделал?
Голос Лапуэнта был далеко не тот, что в начале вечера. Звонил он из баров и уже в который раз, чтобы согреться, разумеется, принимал стаканчик.
Спустился Фред. В смокинге, в накрахмаленной рубашке с фальшивым бриллиантом, гладко выбритый, розовый, он был великолепен.
— Иди-ка и ты одевайся, — сказал он Тане.
Фред зажег свет, поправил в баре бутылки. Пришел г-н Дюпо, второй музыкант, когда наконец-то позвонил Лоньон.
— Ты откуда?
— Из «Маньера» на улице Коленкура. Я был на площади Константен-Пекёр. У меня есть адрес.
Лоньон был крайне возбужден.
— Тебе дали его без затруднений?
— Хозяин ничего не понял. Я ни словом не обмолвился о полиции. Сказал, что приехал из провинции и разыскиваю приятеля.
— Его знают по имени?
— Называют господин Оскар.
— Где он живет?
— Возле лестницы, справа, в маленьком домике в глубине сада. Дом окружен стеной и с улицы не виден.
— Он не был сегодня на площади Константен-Пекёр?
— Нет. Его ждали играть в карты — обычно он не опаздывает. Пришлось хозяину сесть вместо него.
— Он им не говорил, чем занимается?
— Нет. Он вообще много не разговаривает. Его принимают за состоятельного рантье. Здорово играет в белот[7]. По утрам, около одиннадцати, отправляясь за покупками, нередко заходит, чтобы пропустить стаканчик белого.
— Он что, сам закупает провизию? У него нет прислуги?
— Ни прислуги, ни уборщицы. Его считают чудаковатым.
— Жди меня у лестницы.
В то время как музыканты, настраивая инструменты, брали первые аккорды, Мегрэ допил коньяк и направился в гардероб за своим тяжелым, еще мокрым пальто.
— Порядок? — спросил Фред из-за стойки.
— Будет порядок.
— Потом зайдете распить бутылочку?
Кузнечик, свистнув, подозвал такси. Уже закрывая дверцу, он тихо бросил:
— Если это тот тип, о котором я слышал будьте осторожнее. Он легко не дастся.
Стекла заливало дождем. Сквозь частые струи с трудом различались огни города, где в сопровождении эскорта полицейских шлепал по грязи Филипп.
Мегрэ пешком пересек площадь Константен-Пекёр, нашел Лоньона, прижимавшегося к стене.
— Я отыскал дом.
— Свет горит?
— Я заглянул через стену — ничего не видно. Гомик, вероятно, не знает адреса. Что будем делать?
— В доме нет другого выхода?
— Нет. Дверь только одна.
— Пойдем. Оружие при тебе?
Лоньон похлопал себя по карману. Стена была облупившаяся, вроде деревенской, над которой нависали ветви деревьев. Лоньон занялся замком и возился с ним несколько минут. Комиссар наблюдал за улицей.
Войдя внутрь, они увидели маленький, похожий на церковный садик и в глубине двухэтажный дом, какие еще встречаются на Монмартре. Свет был погашен.
— Открой дверь и возвращайся.
Несмотря на уроки специалистов, Мегрэ и впрямь не был силен в замках.
