Лоуренс Гоуф - Случайные смерти
— Часто тебе приходилось слышать, что полицейские-напарники расходятся, потому что не могут сработаться?
— Почти никогда.
— Правильно, а посмотри на уровень разводов в отделе.
— Ты спрашиваешь, почему полицейские могут все уладить на работе, а дома у них не клеится?
— Я ни о чем не спрашиваю. Я просто делюсь наблюдениями.
— Светская беседа.
— Именно.
Паркер поковыряла в тарелке.
— Тебя беспокоит, что мы с тобой ладим, как клубника со взбитыми сливками, а жена ушла от тебя, ты об этом?
— Господи, нет, не об этом. Я просто рассуждаю.
Паркер сказала:
— Когда я в первый раз спасла твою дурацкую жизнь, мы даже еще по имени друг к другу не обращались.
— Возможно, спасла мою дурацкую жизнь.
— Да этот подонок Ньютон от тебя бы мокрого места не оставил, если б я его не подстрелила.
— Ты б его так и так подстрелила, очень уж ты была по-боевому настроена.
Паркер сказала:
— Я тебе пытаюсь втолковать, что мы зависим друг от друга, ты и я. Иногда, в чрезвычайных обстоятельствах.
Уиллоус потянулся через стол, чтобы стащить отменный кусочек курицы, Паркер шлепнула его по руке палочками.
— Может, семейной жизни как раз и вредит то, что она недостаточно опасна.
— Или то, что в ней мало бумажной работы.
Паркер подхватила палочками кусок мяса, который Уиллоус собирался похитить с рисовой подстилки.
— Нет, моя теория мне больше нравится.
— А она гласит: если ты по-настоящему дорожишь своим браком, постарайся устроить так, чтобы в тебя почаще стреляли. Потому что это необычайно сплачивает.
— Совершенно верно.
Уиллоус спросил:
— Шейла звонила тебе?
— Твоя жена? — Дурацкий вопрос, но Уиллоус застал ее врасплох.
— В прошлый раз она сказала, что хочет повидаться с тобой, когда приедет в Ванкувер. — Уиллоус посмотрел на часы. — Скоро, Клер.
— О чем она собирается со мной разговаривать? Ты не…
— Впутал тебя?
Паркер вспыхнула, а Уиллоус улыбнулся: Нет, ни в коем случае.
— Хорошо, — твердо сказала Паркер.
Уиллоус продолжал:
— Я могу только гадать, но, по-моему, она надеется, что ты уверишь ее, будто я без нее отлично обхожусь.
— Чего ради я должна ее уверять?
— Чтобы ее совесть не мучила.
— Нет, я имею в виду, с чего это она взяла, будто я имею какое-нибудь представление о том, как протекает твоя личная жизнь?
— Не спрашивай меня.
— А кого мне, черт возьми, спрашивать?
— Клер, ты сердишься?
— Да!
Официант принес чек. Он достаточно знал Уиллоуса и Паркер, чтобы не спрашивать о десерте, о кофе тоже можно было не интересоваться, поскольку по меньшей мере тысячу раз полицейские самодовольно отвечали, что кофе у них в конторе хоть залейся по четвертаку за чашку. И, обычно добавляли они, если никто не смотрит, можно вообще не платить.
Когда они вернулись на свой третий этаж, миссис Минотти нигде не было видно. Клер спросила у служащего, тот объяснил: вышла во двор перекурить.
Паркер обернулась к Уиллоусу:
— Не хочешь сходить за ней?
Уиллоус сказал:
— Что-то сегодня целая туча ценных указаний.
Паркер бросила на Уиллоуса взгляд, в котором он увидел еще одну тучу — грозовую.
Позади распахнулась дверь, в комнату ввалился Эдди Оруэлл, сгорбленный, с покрасневшими глазами.
Уиллоус сказал:
— Пожалуй, по зрелом размышлении я решил подышать свежим воздухом.
Он нашел свою свидетельницу во дворе, миссис Минотти стояла с подветренной стороны от инспектора Гомера Бредли, который, кажется, наслаждался ее обществом почти так же, как своей сигарой.
Бредли помахал рукой и улыбнулся.
— Джек, вот и ты. А мы уже гадали, куда это вы подевались.
Миссис Минотти затушила сигарету.
— Было очень приятно с вами побеседовать, инспектор.
Бредли расплылся в улыбке, широкой, как двор.
— Элейн, мне было еще приятнее, поверьте.
Судя по взгляду, который зеленщица бросила на Уиллоуса, отвернувшись от инспектора, она не собиралась это оспаривать.
Миссис Минотти пролистала все три книги. На середине третьей обнаружила фотографию человека, который украл у нее батат.
Указательный палец решительно опустился на страницу, поразив подозреваемого точно между глаз.
Паркер спросила:
— Вы уверены?
— Да, это он. Это он взял батат. Второго, его спутника, я не нашла.
Уиллоус и Паркер обменялись взглядами.
Мисс Минотти спросила:
— В чем дело, что-нибудь не так?
Паркер сказала:
— Боюсь, нам придется попросить вас поехать с нами в городской морг, чтобы опознать тело.
— Его тело?
Паркер кивнула. Элейн Минотти указала на Черри. Нго, чей труп они обнаружили сегодня утром в ресторане «Бледно-зеленые побеги».
Глава 14
И речи быть не могло о том, чтобы оставить «порше», или «ягуар», или даже «БМВ» на стоянке в аэропорту. Если только у вас не «форд-пинто» десятилетней давности, охрана там курам на смех. Уберечь свою тачку от воров можно, лишь выпустив воздух из всех шин и оставив в багажнике свежий труп.
Но и это не дает стопроцентной гарантии.
Поэтому Ньют велел Рикки позвонить в агентство и заказать черный лимузин.
Ньют хотел, чтобы машина стояла у дверей ровно в час, и она прибыла вовремя. За рулем сидел тощий негр в дешевом смокинге с комковатыми подложными плечами, в залоснившейся желтой бабочке. Шофер брился совсем недавно, и под ногтями у него было чисто, но башмаки разбиты вдрызг, ободраны до мездры.
Ньют сказал:
— Небось в свободное время любишь попинать мусорные корзины?
Парень уставился на него, наконец кивнул. У него была военная стрижка, никаких выбритых узоров или надписей, оповещающих мир о соседской банде, любимой марке пива или имени подружки. Поразительно. Он назвался, но Ньют не запомнил.
Рикки стоял в тени дома, зажав свои черные кожаные чемоданы между коротенькими ножками и крепко стиснув в зубах паспорт, и смотрел на шофера, словно ожидал, что тот вдруг вдвое увеличится и выпустит клыки или, скажем, превратится в гигантское насекомое — словом, изменится таким образом, что Рикки придется выхватить пистолет и изрешетить его пулями. Взгляд убийцы, однако, ничего не означал. Просто Рикки был, как всегда, несносен, Рикки был Рикки.
Шофер открыл багажник и принялся набивать его Ньютовыми чемоданами. На лице у него выступили капельки пота. Не привык к физическому труду или это Рикки наводит на него такой ужас?
Тупицы, подумал Ньют. Он закурил контрабандную кубинскую сигару и стал смотреть, как чернокожий человек грузит глянцевые черные чемоданы в надраенную черную машину.
Шофер увидел, что за ним наблюдают. Улыбаясь, он сказал, что день сегодня чудесный, не правда ли, и знает ли мистер Ньютон, что по улицам шныряет не меньше пятидесяти тысяч таких лимузинов. Это же уму непостижимо!
Ньют запрокинул голову и выпустил дым изо рта и ноздрей в линялое небо.
Шофер все не унимался, объяснял Ньюту, что, вероятно, тут дело в шоу-бизнесе и киноиндустрии, но в Лос-Анджелесе больше лимузинов, чем в любом другом городе чертова целого мира, включая Лондон, Париж и Марракеш. Ньют искоса взглянул на него. Парень болтал без передышки. Его основная идея заключалась в следующем: то, что, имея такой неограниченный выбор, Ньют остановился на нем, ему чрезвычайно льстило. Захлопнулся багажник. Если он может чем-нибудь скрасить поездку, пусть Ньют только скажет.
Ньют ткнул в его сторону горящим кончиком сигары и сказал:
— Кончай концерт, малый. Заткни свое хлебало, садись за руль и рули.
Парень разинул рот от удивления.
— Все, что я захочу, сделает Рикки. Все. Это его работа, понял, что я тебе говорю?
— Да, сэр.
Ньют влез на заднее сиденье. Мягкая кожа. Хром. Полированное дерево. Словно в хорошо оборудованной пещере. Он сказал:
— Рикки, нам предстоит долгая дорога. Может, тебе отлить, пока мы не поехали?
Рикки спросил:
— Где?
Негр переводил взгляд от Ньюта к Рикки и обратно. Это что, шутка? Ньют сказал:
— Переднее колесо.
— Справа или слева?
— Какое ближе.
Рикки подошел к носу машины, поднял ногу и помочился прямо на шикарную покрышку, изрядно обрызгав колпак, потом встряхнулся и застегнул молнию.
Шофер сказал:
— Эй, вы что…
Рикки забрался на заднее сиденье. Он был такой маленький, что влез, почти не пригибаясь. Ньют сказал:
— Он бы тебя всего описал, если б я ему велел.
Негр ответил:
— Ну, я, конечно, благодарен.
— Вот и не забывай об этом — так оно полезней. А теперь закрывай дверь и врубай мотор, нам нужно на самолет поспеть и одному придурку пистон вставить.
По дороге в аэропорт от Рикки не было никакого толку. Он не мог оторваться от своего поддельного паспорта, листал и листал хрустящие новенькие странички, возвращаясь затем к фотографии и бормоча, что снимок плохой и что если его осветить как надо, он отпадный красавец.
