Лоуренс Гоуф - Случайные смерти
— Что у тебя по делу Черри Нго?
— Немного, Джек. — Уиллоус почти услышал, как Фишер пожал плечами. — Определили калибр. Сорок пятый. Очень приличная пуля. Вела себя точно как полагается.
— И как она теперь выглядит?
Фишер ждал этой реплики и не ударил в грязь лицом:
— Неплохо, учитывая, через что ей пришлось пройти.
— Ты шутник, Уолт. Там достаточно, чтобы сравнить?
— Нет вопросов. А что? Вы с этой красоткой с обложки нашли пистолет?
— Красотка с обложки? Паркер понравится, Уолт.
— Джек, нет, пожалуйста…
Инспектор Гомер Бредли быстрым шагом прошел через отдел. Поймал взгляд Уиллоуса и указал на него с Паркер, потом на свой кабинет. Уиллоус сказал:
— Доедай свой тунец, Уолт, — повесил трубку и проследовал за Паркер в крохотную каморку Бредли.
— Закрой дверь, Джек. — Бредли кивнул на два простых деревянных стула у стены напротив его видавшего виды стола. — В ногах правды нет. Устраивайтесь поудобнее.
— Кажется, нашли свидетеля по делу Черри Нго, — сообщил Уиллоус.
— Вас не проведешь.
Паркер сказала:
— Ее зовут Элейн Минотти. Они с мужем держат овощной магазин в паре кварталов от места, где его застрелили.
— Батат, верно?
— И вас не проведешь, инспектор.
— Она продала батат этому хлыщу?
— Он купил один клубень в рассрочку.
Бредли нахмурился.
— Скидка на один кулак, — объяснила Паркер.
— Ваш свидетель это та дама, что сидит за столом и смотрит фотографии?
Уиллоус кивнул.
— Да, она.
— Симпатичная.
Паркер сказала:
— Она замужем, инспектор.
Бредли вспыхнул.
— Это было невинное замечание, Клер. Я не собираюсь запускать когти в бедную женщину, если вас это беспокоит.
Уиллоус поспешил вставить слово:
— Если она ничего не найдет, попробуем нарисовать портрет с ее слов.
— Вероятно, так и следует сделать, — буркнул Бредли. Он подался вперед. Потертая кожа заскрипела, как старческие суставы. Он раскрыл шкатулку из резного кедра, которую подарила ему жена миллион лет назад. На ступенях лестницы, выйдя из здания суда, где их двадцатитрехлетний брак был объявлен расторгнутым. Она вечно пилила его, чтобы он бросил курить. Сигарница означала: отныне ей безразличны его здоровье и все остальное.
Бредли выбрал сигару, поднес ее к уху и покатал между указательным и большим пальцами. Она приятно потрескивала. Осенняя. Вихрь осенних листьев пронесся в его голове. Он обрезал сигару позолоченными ножничками и вытащил кухонные спички из жилетного кармана. Паркер настороженно наблюдала за ним.
Бредли сказал:
— Этот новый парень, Столлер. Он вроде неплохо рисует.
Уиллоус кивнул.
— Я все собирался попросить Бейли меня нарисовать, да так руки и не дошли. Только не подумайте. Я не собирался позировать. Я хотел, чтобы Бейли нарисовал меня по памяти, а то еще лучше, чтобы полицейский ему меня описал, не говоря, что это я. Вставил бы в рамку, повесил на стену, было б на что любоваться, когда уйду на пенсию. — Бредли откинулся в кресле. Сунул сигару в рот с беспечным видом и выглянул из крохотного окошка на пушистое белое облачко, первое облачко за многие дни. — А теперь слишком поздно. Бейли нет.
Повисло неловкое молчание. Паркер решилась:
— Оруэлл сказал мне, что выиграл в лотерею.
— Да? Я слыхал, он получил какие-то деньги. Дядя умер, где-то на Востоке.
Уиллоус спросил:
— Почему бы вам не попросить Столлера сделать рисунок?
— Да я его толком не знаю. Все равно дурацкая идея. Если б шеф прознал…
— Тоже бы захотел, — сказал Уиллоус.
— Может быть. Как Джоуи воспринял известие о старшем брате?
— Плохо.
— Ну, конечно, разумеется. Что дальше?
— Миссис Минотти опознает парня, который стащил у нее батат. Мы хватаем его, он колется, признает себя виновным и отправляется отбывать пожизненный срок.
— Многообещающе звучит. Есть запасной план на случай, если этот не сработает?
Уиллоус сказал:
— Семья Эмили Чен, знакомые. Может, кто направит по верному пути.
— А что с рестораном — с его владельцами? Беседовали уже?
— Мы даже не знаем, кто они. Здание принадлежит номерной компании. Если удастся выяснить, кто стоит за номерами, может, сумеем вытащить из них какие-нибудь имена.
Бредли повертел в пальцах деревянную спичку, словно крошечный жезл.
— Ладно, думаю, пока все. Держите в курсе. Если появится что-то новое…
— Вы узнаете первым, инспектор.
Миссис Минотти все еще корпела над первой книгой. Паркер нагнулась, тронула ее за плечо.
— Мы с Джеком собираемся сходить пообедать. Хотите с нами?
Зеленщица улыбнулась ей.
— Нет, пожалуй, я останусь и полюбуюсь еще на этих красавцев.
— Точно?
— Да, спасибо.
Паркер сказала:
— Мы ненадолго. Если узнаете кого-нибудь, скажите детективу или служащему, они нас вызовут. Ладно?
— Да, хорошо. Спасибо.
Паркер и Уиллоус спустились в лифте на первый этаж. Двери раскрылись, и они прошли мимо приемной. Уиллоус кивнул полицейскому за столом, новичку, который был сыном парня, учившегося в одном с ним классе.
Паркер спросила:
— О чем ты думаешь, Джек? Ты вдруг погрустнел.
— Старый.
— Бредли?
— Нет, я. Куда пойдем?
— Как насчет японского ресторанчика на Уотер-стрит, того, где в витрине бамбук?
— «Кубико».
— Именно, — сказала Паркер. — «Кубико».
Небо над ними было безоблачное: глубокая, безупречная синева. Машины двигались сплошным потоком; по тротуарам сновали хозяйки, вышедшие за покупками. В тени Библиотеки Карнеги прохлаждались с полдюжины забулдыг. Прежде, пока не закрылся винный магазин по соседству, было и того хуже. Паркер вспомнила, как однажды, подойдя к своей патрульной машине, обнаружила кляксу рвоты на лобовом стекле, сам бродяга отсыпался на капоте, впитывая тепло мотора, словно бездомный кот. Она слыхала историю про полицейского по фамилии Рафферти, который нашел пьяницу спящим на капоте своей машины, завел мотор и поехал. Спидометр показывал двадцать миль в час, когда пьяница проснулся, в панике соскочил и расшибся в лепешку о кирпичную стену. Конечный итог: один раскроенный череп и один сурово наказанный полицейский. Но после этого случая, по крайней мере на время, забулдыги стали обходить стороной окрестности Мэйн-стрит, 312.
Уиллоус спросил:
— Что смешного?
— Да ничего. На самом деле это совсем не смешно, я вспомнила, как несколько лет назад пьяница заснул на капоте полицейской машины.
— А Рафферти размазал его об стену?
— Вот-вот.
— Не было этого. Полицейские байки. Сладкие грезы. — Уиллоус бросил взгляд в сторону залива. В воздухе висела дымка выхлопных газов. В дальнем конце залива на высоте двухсот или трехсот футов по склону гор бледная полоска серо-голубого цвета отмечала уровень, до которого поднялось загрязнение.
У входа в ресторан стояла небольшая очередь, но Паркер заранее заказала места по телефону. Когда их проводили к столику, Уиллоус сказал:
— Значит, когда ты меня спрашивала, где я хочу поесть, это была простая формальность?
— Ты тугодум, но ты делаешь успехи.
Они оба выбрали дежурное блюдо: суп с лапшой и дымящийся рис с искусно вырезанными медальонами из вареных овощей и крошечными кусочками тушеного куриного мяса. Паркер заказала «Перрье». Уиллоус остановился на пиве.
Паркер взглянула на часы:
— Уже поздно. Нельзя особо рассиживаться.
Уиллоус улыбнулся:
— А чего горячку пороть? Миссис Минотти совершенно не торопится возвращаться на работу. Не хочешь всю жизнь взвешивать овощи? По-моему, мы должны устроить ей выходной, продержать до конца дня.
Принесли суп, воду и пиво для Уиллоуса. От «Кубико» было рукой подать до здания на Мэйн-стрит, 312. Необработанный, занозистый пол, разнокалиберные стулья, бумажные салфетки — а цены тем не менее крутоваты для простых полицейских. Зато у детективов ресторан пользовался любовью за удобное расположение и быстрое обслуживание. И конечно, детективы проводили гораздо больше времени в суде и, соответственно, получали примерно вдвое больше своих собратьев в форме.
Уиллоус отхлебнул пива.
— Сколько мы работаем вместе?
Паркер пришлось подумать.
— Четыре года, пятый.
Уиллоус сказал:
— Немало.
Паркер ответила:
— Иногда бывало такое чувство.
— И поспорить нам случалось.
— С этим я спорить не стану.
Уиллоус гнул свое:
— Но не было случая, чтобы мы не нашли общего языка, верно? В смысле, мы всегда придумывали, как примирить наши разногласия.
Принесли рис с курицей. Паркер сняла бумажную обертку со своих палочек. Пахло чудесно, а она очень проголодалась. Уиллоус сказал:
