Иэн Рэнкин - Грешники и праведники
— И ты можешь поручиться за Стефана и Дода?
Патерсон задумался, потом пожал плечами.
— У всех в шкафу упрятан какой-нибудь скелет — ты об этом знаешь не хуже меня. Слышишь, как они клацают костями, Джон? Я вот слышу, но рассказывать об этом никому не собираюсь. — Взгляд Патерсона стал жёстче. — Узнай, что удастся, и доложи. Только так мы сумеем себя обезопасить — мы все. — Оставив недопитую пинту, он поднялся и засунул руки в карманы куртки. — И не забудь дощёлкать орешки, они денег стоят…
Ребус проводил его взглядом. Его представили Патерсону тридцать с лишком лет назад, а теперь он спрашивал себя, знает ли его.
Винить во всём Фокса легко.
Может быть, слишком легко.
Ребус прошёл к стойке, где сидели три-четыре других постоянных клиента. Они смотрели по телевизору последние известия. Ребус увидел Пейджа, который отвечал на вопросы журналистов. Затем последовал репортаж с места событий: к дому Маккаски подъехала машина, с пассажирского сиденья вышла Бетани Маккаски, за рулём сидел её сын Форбс. У обоих были напряжённые, встревоженные лица.
«Значит, машину ты всё же водишь, гадёныш», — пробормотал Ребус, закончив пиво и заказывая новую порцию; пока ему наливали, он пошёл покурить на улицу. У него за спиной премьер-министр давал интервью — говорил, как он «страшно потрясён и расстроен».
— А какие последствия это может иметь для кампании за независимость? — спросил журналист, но дверь за Ребусом закрылась прежде, чем он услышал ответ.
Не успел Ребус выкурить полсигареты, как к бару подъехала машина Кларк.
— Что будешь пить? — спросил он у неё, но она отказалась.
— Еду кой-куда.
— Опять к своему прокурору?
— Может быть. — Она переоделась во всё свежее; кажется, слегка подновила макияж. И духи — запах едва ощутимый, но ошибиться невозможно. — Как у тебя прошло с Оуэном Трейнором?
— Он во всём признался, — заявил Ребус. Какое-то мгновение она смотрела на него ошарашенным взглядом, потом нахмурилась. — Извини, придётся тебя разочаровать, Шив. Он утверждает, что не имеет к этому никакого отношения.
— Ты это спросил у него с глазу на глаз?
— На глазах у его дочери, — уточнил Ребус. — А вот у неё была очень интересная реакция.
— В каком смысле?
— Она почуяла: что-то здесь не так. Засомневалась. Между прочим, её папочка сварганил там себе рабочий кабинет, чтобы можно было, никуда не выходя, управлять всем, чем он управляет.
— То есть он пока никуда не собирается.
— Похоже, что так.
— Никуда не бежит, как поступил бы тот, кто виноват?
— Да, кстати, выяснилась любопытная деталь. Ты была в доме, когда приехала жена?
— Нет.
— За рулём сидел юный Форбс.
Она на несколько секунд задумалась.
— Но мы всё равно пока не можем его привлечь, верно?
— Пока его отец в реанимации, ты хочешь сказать?
— Пейдж обделался бы со страха.
— Не перенёс бы, если бы пресса его разлюбила.
— У него сейчас половина штата шерстит дела о квартирных кражах в городе. Допрашивают всех подряд… — Она посмотрела на него. — Но непохоже, что это местные, правда?
— Ему нужен быстрый результат. Тогда его полюбит не только пресса, но и политическая элита.
— Ты не можешь порасспрашивать через свои контакты — вдруг кто-то что-то слышал?
— Моих прежних контактов больше нет.
— Беда в том, что ни у кого нет. Похоже, старая добрая традиция осведомительства вымерла.
— У нас есть список пропавших вещей?
— Составляется.
— Дай потом мне копию — посмотрю, что можно сделать.
— Спасибо. Больше ничего такого, что я должна знать?
— Ну, например: мы с Фокси теперь лучшие друзья.
— Что-то я сомневаюсь. — Она не смогла сдержать улыбку.
— Ну, скажем, он оттаивает.
— Нет, правда?
Ребус выдержал загадочную паузу.
— Нет, неправда, — признал он.
Улыбка ещё не сошла с её лица, когда она включила первую передачу своей «астры» и сделала ему ручкой на прощание. Когда Ребус вернулся в бар, один из завсегдатаев спросил его, доставили ли для допроса Алистера Дарлинга, поскольку именно он возглавляет кампанию «Скажи, „нет“».
— Или его дружка — Стефана Гилмура, — гнусаво добавил другой.
— Такие всегда откупятся, — возразил первый. — Если ты только что отказался от покупки футбольной команды, значит немного налички у тебя найдётся, верно я говорю, Джон?
— Абсолютно верно, Деннис, — сказал Ребус, протягивая бармену последнюю пятёрку.
Элис Белл была в своей квартире на Грейт-Кинг-стрит одна. Она побрызгала воды себе на лицо, потом отёрлась полотенцем, посмотрела на своё отражение в зеркале ванной. Глаза у неё покраснели от слёз, — наверное, подушка на её односпальной кровати ещё влажная. Она опустила жалюзи в своей комнате, стараясь как можно надёжнее отгородиться от мира. Она боялась, что у неё подогнутся колени, и держалась на всякий случай за стену, пока шла по коридору в кухню. С кружкой зелёного чая она устроилась за столом в гостиной. Её ноутбук, тетради, книги — какое всё это теперь имело значение? У неё комок стоял в горле, сердце стучало. Когда в тишине вдруг зазвонил мобильный телефон, она от испуга чуть не вскрикнула. На экране высветилось имя Форбса, она ответила.
— Это я, — сказал он. — Как ты?
— Это я должна у тебя спрашивать, как ты. Я тебе очень сочувствую — такое несчастье с твоим отцом… Я пыталась звонить…
— Я знаю, спасибо. Никак не мог ответить.
Она услышала, как он громко вздохнул.
— А твоя мама?.. — спросила она.
— Она держится.
— Это было ограбление или…
— Конечно ограбление.
— Никак не связано?..
— Давай даже думать об этом не будем, Элис. Договорились?
— Если ты так уверен.
— Конечно я не уверен! — Он помолчал, потом более спокойным голосом сказал: — Слушай, мне пора. Ты была у Джесс?
— Она спала.
— А с Оуэном говорила? Ты знаешь, что он меня во всём винит? Он мне позвонил и прямо сказал об этом.
— Тебе нужно держаться от него подальше.
— Постараюсь. Джесс через день-два будет дома. А он, если мне повезёт, отчалит на юг.
— Я чувствую себя виноватой, — тихо сказала Элис.
— Мы с тобой в связке. Вместе мы выстоим… и всё такое. Поговорим завтра, ладно?
— Ладно, — сказала она и услышала, как он отключился. Она положила мобильник на стол и уставилась на него.
«Порознь падём», — прошептала она себе и закрыла крышку своего ноутбука.
ДЕНЬ ПЯТЫЙ
9
Движение Ребуса в сторону пабов началось утром, едва они открылись, хотя он и не собирался пить ничего, кроме газировки. Кларк отправила ему по телефону список похищенного у Маккаски вместе с фотографиями, представленными страховой компанией: жемчужное ожерелье, старинная брошь, часы «ролекс». Дорогой ноутбук. Но тот, кто его взял, забыл прихватить блок питания. То же касалось и мобильных телефонов — оба зарядных устройства остались в розетках. Пэт Маккаски ещё не пришёл в сознание, хотя слова «кома» в новостных бюллетенях избегали. Все газеты, попавшиеся на глаза Ребуса, так или иначе упоминали вчерашний случай.
Пабы, в которые он наведывался, находились не в лучших городских районах: от Грантона и Горги до Инча и Сайтхилла. Некоторые из старых заведений прекратили своё существование — одни стояли с заколоченными окнами, на месте других открылись рестораны быстрого питания. Ребус чувствовал себя землепроходцем, который наведался в знакомый ему дикий край и обнаружил, что всё уже освоено, никакой дикой природы нет и в помине. Немногие оставшиеся заведения доживали последние дни: персонал винил супермаркеты с их дешёвыми забегаловками и запрет на курение.
— Многие из старых клиентов предпочитают сидеть дома — дымят себе перед телевизором, обставившись дюжиной банок «специального предложения»…
Обнаружил он и ещё кое-что: тот образ жизни, который вели знакомцы Ребуса, проредил их ряды. Некоторые ушли в мир иной, не поставив его в известность, другие погрузились в старческое слабоумие и вместе с семьями перебрались в отдалённые районы. «Давненько его не видели», — то и дело слышал Ребус от персонала. Или: «Нет, он больше не появляется». В некоторых пабах даже не знали, о ком он говорит.
— Да он отсюда не вылезал, — не отступал Ребус. — Высокий такой тип с гривой седых волос, работал на автобусах…
Но всё было без толку. Даже закалённые завсегдатаи не могли вспомнить, кто такой Большой Тони, Шаг Вертел и Эки Трясун. Ребус показывал список украденных вещей всем, кто готов был его выслушать, и оставлял бармену визитку с номером своего мобильника. Он отправил Фоксу эсэмэску с вопросом, нужен ли он до трёх часов — на три был назначен допрос Эймона Патерсона. Фокс ответил: «Значит, вы с ним говорили? Иначе вы не могли узнать».
