Фридрих Незнанский - Гении исчезают по пятницам
Каждому он объяснял, что с сегодняшнего дня в лаборатории все будет по-иному. Наконец удастся избавиться от панибратства и мешающих ускорению процесса сложных межличностных отношений. Что отныне он отменяет спонтанные семинары и обсуждения, рекомендует каждому написать для себя должностную инструкцию и после утверждения оной только ей и следовать. А направление работы для каждого он, Гуменюк, станет определять сам.
Видите ли, научные работники столь увлечены своей собственной узкой темой и настолько не от мира сего, что никогда не смогут охватить «картину в целом», даже если речь идет об их собственных исследованиях. Отсюда, естественно, вытекает, что действительно крупные программы должны направляться не учеными, а администраторами, схватывающими «картину в целом».
Короче говоря, это надо понимать так: чем меньше знает руководитель (научный!!!) о предмете исследования, которым руководит, тем лучше. Тогда он не потеряет из виду леса за деревьями и сохранит полную объективность и непредубежденность.
Для полного счастья Гуменюк продемонстрировал собственноручно нарисованную схему новой организации лаборатории. Квадратики постепенно убывающего формата, начиная с руководителя и вниз, соединенные сплошными вертикальными и пунктирными горизонтальными линиями. Квадратиков было не тринадцать (именно столько осталось людей после смерти шефа), а девятнадцать — оказывается, Гуменюк согласовал с руководством института места еще для шести своих помощников. Дескать, ни один хороший администратор не держит одновременно больше троих человек, вхожих непосредственно к нему, и необходима глубокая среда административного подчинения. Ни один из нижележащих слоев не должен принимать решения, не получив добро из вышележащего слоя, и ни один вышележащий слой не должен делать за подчиненных рутинную, техническую работу. Это позволит директору сосредоточиться на «картине в целом».
Анатолий, ознакомившийся с этой схемой и новой политикой одним из последних, был просто в трансе. Гуменюк ломал все. Ставил крест не только на диссертации Анатолия — бог с ней, в конце концов, с диссертацией. Он ставил крест на всем коллективе, на всей многолетней работе!
Засидевшись допоздна, Анатолий с Эдиком пили (чего раньше никогда не случалось) водку и рисовали друг другу перспективы одна мрачнее другой.
— А знаешь, — вдруг вскинулся осоловевший уже Эдик, — этот говнюк Гуменюк наверняка буржуйский шпион. Спорим, что Кимбл ему заплатил штук сто «зеленых» за то, чтобы он развалил тут всю работу.
— Не буду я спорить, — отмахнулся Анатолий. — Я сам точно так же думаю. И еще я думаю, что это Кимбл и довел шефа до инфаркта.
— Как? — не понял Эдик.
— Хрен его знает. Но довел!
Демидыч
Эренбург по-прежнему не приходил в себя и лежал в реанимации, его состояние все еще не позволяло отключить его от систем искусственного жизнеобеспечения, и врачи с каждым днем становились все более сдержанны в своих прогнозах. Насколько понял Демидыч из обрывков разговоров в коридоре, у Эренбурга обнаружилась большая внутричерепная гематома и по этому поводу собирался консилиум — решался вопрос, делать журналисту операцию или нет. Вернее, в том, что делать придется, врачи были единодушны, вопрос: когда?
Демидыч просидел в коридоре у палаты реанимации почти сутки, пока госпожа Леви решала вопрос с охраной, хотя лично Демидыч считал, что охрана — скорее для успокоения. Четверо суток никто Эренбурга не охранял, а попыток его добить не случилось. Очевидно, либо убийцы положились на судьбу и думают, что журналисту и так кранты, либо в цели нападавших убивать Эренбурга вовсе не входило. Нейтрализовали на некоторое время — и достаточно.
Журналистом вообще никто подозрительный не интересовался. Дважды заходила тетушка, приносила какие-то лекарства, оставалась в палате на несколько минут — больше врачи не разрешали, и, горько вздыхая, удалялась. Демидыч попросил реанимационных сестричек сообщать ему обо всех телефонных звонках, касающихся Эренбурга, — звонили несколько раз коллеги и опять же тетушка. Демидыч даже настоял, чтобы у коллег спрашивали фамилии, прежде чем сообщать им о состоянии здоровья журналиста. Фамилии и время звонков Демидыч скрупулезно записывал себе в блокнот, потом передал Щербаку, чтобы тот сверился у секретарши Леви со списком сотрудников. Однако преступники элементарно могли назваться коллегами, узнав нужные фамилии, и на сто процентов убедиться, что это не так, затруднительно. На телефоне не было даже определителя номера, а когда Демидыч предложил его подключить, ему просто не позволили. На сыщика и так смотрели без особого дружелюбия: одно дело, когда милиция охраняет больного или сторожит преступника, а тут непонятный частный детектив…
Но Демидыч повода к себе придраться не давал: сидел тихонько в уголке, ни к кому не приставал, разговаривать старался поменьше, а перекусить запасенными на сутки бутербродами, чтобы не нарушать стерильность и чистоту, выходил на лестницу. Только ночью, когда двери отделения запирались изнутри, а врач остался один — дежурный, появилась возможность расслабиться: включил плеер, послушал музычку, потом радио. А часа в два дежурный медбрат пригласил сыщика попить чайку и поболтать.
Медбрата звали Виктор, он учился в мединституте, перешел на пятый курс, собирался стать реаниматологом, а на летних каникулах подрабатывал в больнице, заодно опыта набирался.
— А не боишься оставлять пациента одного? — поинтересовался Демидыч. — Вдруг он в себя придет, пока мы тут чаи гоняем, или, того хуже, сердце у него остановится?
— Не боюсь. ИВЛ при отключении выдаст звуковой сигнал, и кардиографический монитор заверещит так, что мало не покажется.
— ИВЛ?
— Да, аппарат искусственной вентиляции легких и монитор, который следит за работой сердца, — на осциллограф похож.
— Понятно. — Поскольку выдался случай поговорить со сведущим человеком, Демидыч решил прояснить кое-что и насчет Кропоткина. Виктор хоть и студент, но все-таки уже пятикурсник, будущий реаниматолог и производит впечатление очень серьезного молодого человека, не похож на балбесов, которые экзамены покупают. — Скажи, а можно, например, человека как-нибудь до инфаркта довести, чтобы он сам ничего не понял и близкие тоже?
— Медикаментозными, что ли, средствами?
— Ну вроде того, в еду что-то подсыпать или таблетку какую-нибудь дать под видом аспирина?
— А вам зачем? — насторожился Виктор.
— Ну я же сыщик, — улыбнулся Демидыч. — Повышаю, так сказать, квалификацию. Вот нанял меня, предположим, муж за неверной женой следить, а сам от инфаркта вдруг умер. И вроде даже сердцем не болел. Я и подумал, а вдруг жена его отравила?
— А что, подтвердилась неверность?
— В том-то и дело, что подтвердилась.
— Ну… в принципе все возможно. Есть группа препаратов, так называемые сердечные гликозиды. Их назначают при сердечной недостаточности, но при передозировке будет инфаркт. Или если вколоть человеку адреналин, тоже можно инфаркт спровоцировать…
— А эти вот гликозиды, их как… внутривенно или таблетки?
— Внутривенно или внутримышечно. Адреналин — тоже.
— А в аптеке без рецепта можно такое достать?
— Сейчас все можно достать, — хмыкнул Виктор.
— И вскрытие потом покажет обычный инфаркт, и никто ничего не заподозрит?
Медбрат задумался:
— Не знаю даже, это вам с патологоанатомом надо поговорить. Наверное, анализ крови что-то даст. Хотя если адреналин, то вряд ли: перевозбудился человек, выброс гормонов — инфаркт.
— А через сколько инфаркт наступит после такого укола?
— Ну вы даете! — усмехнулся Виктор. — От препарата зависит. Может, через час, может, в течение суток.
— То есть не сразу?
— Нет. Но повторяю, все зависит от конкретного препарата: и доза, и время приступа, и обширность инфаркта.
— А что, у Эренбурга есть шанс? — сменил тему Демидыч. — Или доктора просто родственников успокаивают в надежде на чудо?
— Гематома в бассейне вертебро-базилярной артерии, — солидно покивал головой Виктор, — это очень серьезно. Такие вещи сами собой не проходят. Будут оперировать. А там… Стопроцентной гарантии, конечно, никто не даст. Нейрохирургические операции — это всегда риск. Но процентов восемьдесят, что он выкарабкается и даже умственные способности не пострадают.
Денис Грязнов
— Полиция во всем мире далека от совершенства, но в России — натуральный кошмар! — Барбара Леви лично приехала в офис «Глории» и почтила своим присутствием кабинет Дениса. — Они закрыли дело!
— Что, нападавшие пойманы? — удивился Денис.
— Задержана группа грабителей. Три человека. Молодые люди от пятнадцати до восемнадцати лет. Нападали на подвыпивших прохожих и, угрожая бейсбольными битами, отбирали у них деньги и ценные вещи, — процитировала по памяти госпожа Леви. — В ряду прочих грабители сознались и в нападении на Эренбурга.
