Пер Валё - Убийца полицейского
С пистолетом в руке он спустился к воде и пошел вдоль берега, удаляясь от фонарей на мосту. Он всматривался во тьму, прислушивался, наконец остановился на омываемой волнами плоской плите. Наклонился, окунул руку в ласковую, теплую воду, а когда выпрямился, прозвучал выстрел. Пуля задела его рукав, прежде чем шлепнулась в воду. Стрелявший укрылся где-то в кустах на темном склоне наверху. Колльберг бросился на землю и заполз в ближайший куст. Потом все так же ползком двинулся к скале, которая возвышалась над тем местом, откуда, как ему показалось, прозвучал выстрел. Добравшись до скалы, он и впрямь увидел человека на фоне светлого залива. До него было шагов двадцать пять, он стоял боком к Колльбергу, держа в руке пистолет, и медленно поворачивал голову то влево, то вправо. За ним крутой откос спадал к воде.
Колльберг тщательно прицелился ему в правую руку. В ту самую секунду, когда палец нажал спусковой крючок, кто-то выскочил из-за спины преступника, намереваясь схватить его за правую руку, ту самую, в которую целился Колльберг. И так же неожиданно он упал, покатился вниз по откосу. Колльберг не сразу понял, что произошло. Преступник бросился бежать. Колльберг выстрелил второй раз и попал ему в колено. Потом спустился на откос и посмотрел вниз.
У самой воды лежал человек, которого он убил. Молодой полицейский из одного отделения с ним.
Историю эту замяли. Но Колльберг так и не пришел в себя от шока. Вот почему он уже много лет носил вместо настоящего пистолета игрушечные.
Впрочем, ни Колльберг, ни Мартин Бек не думали об этом, сидя в патрульной машине и ожидая, когда покажется Лимпан.
С тех пор как Мартин Бек возглавил Отдел по расследованию убийств, ему вовсе не обязательно было заниматься такими делами, как наблюдение и слежка. И все же он нередко сам брался за подобные задания. Ему не хотелось совсем порывать с практической работой.
Мартин Бек не любил бюрократии, заседаний и начальника управления. Зато он очень любил Колльберга и не представлял себе, как будет работать без него. Колльберг уже давно поговаривал о том, что бросит полицейскую службу, и в последнее время похоже было, что он готов вот-вот перейти от слов к делу. Мартин Бек знал, что Колльберг не разделяет господствующих в полиции взглядов и все больше воюет с собственной совестью.
…Половина десятого. Кондитерская закрылась, в окнах домов начали гаснуть огни.
Внезапно дверь подъезда отворилась, на тротуар вышел Лимпан. Руки в карманах, во рту сигарета.
— Ни портфеля, ни чемодана, — заметил Колльберг.
— А карманы на что, — ответил Мартин Бек. — Или все уже сплавил. Надо проверить, у кого он был.
Лимпан сделал последнюю затяжку и щелчком послал окурок в сторону. Затем поднял воротник, снова сунул руки в карманы и пошел через улицу к полицейской машине.
— Сюда идет, — сказал Мартин Бек. — Черт… Что будем делать? Возьмем его?
— Возьмем, — поддержал Колльберг.
Лимпан медленно приблизился, наклонился, заглянул внутрь, увидел Колльберга и засмеялся. Обошел машину сзади, открыл дверцу, у которой сидел Мартин Бек, и сложился пополам от хохота.
— Что, разжаловали вас все-таки? Или это маскировка?
Мартин Бек вздохнул и вышел на тротуар. Открыл заднюю дверцу.
— Давай, Линдберг, садись. Подвезем до Вестберга.
— Вот здорово, — добродушно отозвался Лимпан. — Оттуда домой рукой подать.
По пути в управление Лимпан успел рассказать, что навещал своего брата; его слова вскоре подтвердил высланный на Росюндавеген патруль. Ни оружия, ни денег, ни краденого имущества в квартире не обнаружили. При себе у Линдберга было двадцать семь крон.
Без четверти двенадцать пришла пора отпускать его.
Ничего, это можно пережить. Все равно Лимпан скоро попадется, уж так ему на роду написано.
А Мартину Беку и Колльбергу предстояло вскоре заняться совсем другими проблемами.
III
Вся страна бранила этот аэродром, и он того заслуживал. Правда, на полет от Арланды под Стокгольмом ушло только пятьдесят минут, но теперь самолет вот уже полтора часа кружил над крайним югом страны.
Лаконичное объяснение гласило: туман. Как и следовало ожидать. Местность, где расположили аэродром, предварительно выселив людей, была известна своими туманами. Сверх того, он помещался как раз на пути перелетных птиц и чрезмерно далеко от города. Заодно пострадал уголок природы, который следовало бы охранять законом.
В конце концов пилоту надоело кружить, и он решил садиться, невзирая на туман. Горстка бледных, покрытых испариной пассажиров добрела до здания вокзала.
Краска внутри — серая и шафраново-желтая — словно подчеркивала атмосферу коррупции и мошенничества.
Кто-то нагрел руки на сделке, добавил несколько миллионов на свои счета в швейцарских банках. Некто, столь высокопоставленный, что рядовые граждане со стыдом думали, сколь мизерно на самом деле их чисто формальное участие в шведской псевдодемократии, обреченной на скорый и полный крах.
Зал для пассажиров нельзя было даже назвать неуютным — он был чудовищным, угнетающим, рядом с ним самая пыльная автостанция показалась бы приветливой и гостеприимной.
Мартин Бек, кажется, целую вечность ждал свой чемоданчик, наконец получил его и вышел в осенний туман.
Никто не подошел к Мартину Беку, никто им не интересовался.
Нет, он вовсе не думал, что в зале будет стоять полицейский оркестр. Или что сам полицмейстер Мальмё встретит его на белом коне. Но чтобы о нем совсем забыли…
Из тумана вырвался сноп света. К шафраново-желтому ящику аэропорта подъехала черно-белая патрульная машина. Боковое окошко открылось, на Мартина Бека холодно уставился рыжий субъект с редкими баками.
Мартин Бек молчал.
Примерно через минуту рыжий поднял руку и поманил его к себе указательным пальцем. Он подошел.
— Вы чего тут торчите?
— Жду, чтобы меня подвезли.
— Ждешь, чтобы подвезли? В самом деле?
— Может быть, вы мне поможете.
Полицейский оторопел.
— Документы есть?
Мартин Бек поднес руку к заднему карману, но передумал. И опустил руку.
— Есть. Но мне что-то не хочется их предъявлять.
Он повернулся к машине спиной и возвратился к своему чемодану.
— Нет, ты слышал? Ему не хочется. Пыжится, воображает себя хватом. Как, по-твоему, похож он на хвата?
Полицейский не скупился на иронию.
— Плюнь, на кой он тебе сдался, — сказал водитель. — Хватит на сегодня, или тебе мало?
Рыжий продолжал пристально смотреть на Мартина Бека. Долго смотрел. Потом сказал что-то вполголоса, и машина покатила дальше. Отъехала метров на двадцать и снова остановилась, чтобы полицейские могли следить за ним в зеркальце заднего обзора.
Хотя Бек немного прибавил в весе, он и в пятьдесят один год сохранил фигуру, разве что чуть ссутулился. И одевался проще, чем прежде, однако не молодился. Сандалии, джинсы, водолазка, синий дралоновый пиджак. Не совсем обычный костюм для комиссара полиции.
Двое в патрульной машине явно не одобряли его вида. И они все еще продолжали взвешивать ситуацию, когда к зданию аэропорта подъехал «опель аскона» томатного цвета. Водитель вышел, обогнул машину и сказал:
— Рад.
— Бек.
— Обычно все скалят зубы, когда я говорю «Рад». Дурацкая фамилия для полицейского. Херрготт Рад. Я потому всегда и представляюсь вопросительным тоном. Рад? Сначала люди теряются.
Он засунул чемодан Мартина Бека в багажник.
— Да, опоздал я немного… Никто не знал, где сядет самолет. Думал — в Копенгагене, как обычно. И был уже в Лимхамне, когда мне сообщили, что он все-таки здесь сел. Виноват…
Он нерешительно щурился, словно проверяя, в каком настроении пребывает высокий гость.
Мартин Бек пожал плечами:
— Да ничего. Мне спешить некуда.
Рад глянул на патрульную машину, она стояла на том же месте с включенным мотором.
— Не мой участок, — ухмыльнулся он. — Эта телега из Мальмё. Поедем лучше, пока нас не сцапали.
Он явно любил посмеяться.
Мартин Бек сохранял серьезность. Во-первых, он не видел особого повода для смеха, во-вторых, присматривался к Раду. Мысленно составлял описание примет.
Кривоногий коротышка; обычно в полиции служат люди ростом повыше. Зеленые резиновые сапоги со шнуровкой, буроватый диагоналевый костюм, сдвинутая на затылок выцветшая охотничья шляпа — богатый фермер. Или хотя бы владелец лесной дачи. Лицо загорелое, обветренное, живые карие глаза окружены улыбчивыми морщинами. И тем не менее довольно типичный представитель определенной категории деревенских полицейских. Плохо согласующийся с новым стандартизованным типом, а потому постепенно исчезающий.
— Я здесь скоро двадцать пять лет. Но это для меня что-то новое. Отдел по расследованию убийств… Сотрудник из Стокгольма. Надо же. — Рад покачал головой.
— Ничего, все будет в порядке, — сказал Мартин Бек. — Или…
