Эд Макбейн - Леди, леди, это я!
— Ну, не совсем так, но почти. Думаю, нам лучше сейчас попрощаться. Увидимся в шесть тридцать, дорогая.
— В семь, — поправила Клэр.
— Хорошо. Пока, милая.
— Изобилие, — прошептала она и повесила трубку. Клинг положил трубку обратно на рычаг.
— Ну, хорошо, если хотите, — сказал он, — я позвоню в телефонную компанию и попрошу их притащить сюда телефонную будку.
— Здесь не положено вести частные разговоры за счет городского бюджета, — сказал Карелла и подмигнул Мейеру.
— Не я звонил. Мне звонили. И кроме того, человек имеет право на кое-какую частную жизнь, даже несмотря на то, что он работает с бандой сексуально озабоченных уродов. Я не понимаю, почему я не могу поговорить со своей невестой без грязных…
— Он обиделся, — сказал Мейер. — Он уже называет ее невестой, а не просто своей девушкой. Послушай, поговори с ней. Перезвони и скажи ей, что ты выгнал всех этих горилл из комнаты и можешь спокойно поговорить с ней. Ну, валяй.
— Идите к черту! — сказал Клинг и в раздражении повернулся к машинке. Забыв, что не исправил опечатку, он снова принялся печатать и тут заметил, что печатает поверх уже напечатанного текста. В приступе ярости он выхватил из машинки уже почти готовый отчет и беспомощно завопил: «Видите, до чего вы меня довели? Теперь придется начинать все с начала!» Он в отчаянии покачал головой, взял из верхнего ящика стола новые бланки белого, голубого и желтого цвета — формы отчетности установленного образца для отдела детективов — переложил их листами копировальной бумаги и снова принялся неистово барабанить по клавишам.
Стив Карелла подошел к затянутому решеткой окну и посмотрел вниз на улицу. Потоки предвечернего солнца очертили его высокую и слегка нескладную фигуру, наделив ее некоторыми чертами обаяния и деликатности. Но впечатление это было обманчиво — от глаз была скрыта разрушительная мощь, которая таилась в этом мускулистом и тренированном теле. Облитые солнцем высокие скулы и любопытный прищуренный глаз придавали его лицу что-то восточное.
— В это время дня меня обычно клонит в сон, — сказал он.
— Это потому что скоро придет наша смена, — сказал Мейер, взглянув на часы.
По комнате разносился бойкий стук пишущей машинки Клинга.
По штату в 87-ом полицейском участке числилось шестнадцать детективов, не считая лейтенанта Бернса. Из шестнадцати четверо обычно выполняли те или иные особые поручения. На участке, таким образом, оставалось двенадцать человек, которые были поделены на четыре дежурные смены по трое в каждой команде. В отличие от патрульных полицейских детективы сами составляли графики дежурств, придерживаясь, несмотря на вносимые изменения, определенного порядка. Сутки делились на две смены: с восьми утра до шести вечера и с шести вечера до восьми утра. Ночная смена была длиннее, и никто из детективов ее особенно не жаловал, но, тем не менее, все аккуратно заступали на нее раз в четыре дня. Каждый четвертый день назывался «свободным от службы» — термин явно неудачный, потому что, строго говоря, все полицейские находятся при исполнении своих служебных обязанностей двадцать четыре часа в сутки и триста шестьдесят пять дней в году. Помимо прочего, многим детективам этот «свободный от службы» день необходим для бюрократического оформления служебных дел, требующих беготни по кабинетам, крайне важной вещи, на которую никогда не хватает времени. Установленный график выдержать было крайне сложно. Менялись полицейские, выполняющие специальные задания; ежедневно с понедельника по четверг проводились совещания детективов участка, связанные с процедурой опознания подозреваемых, на которых полагалось присутствовать хотя бы для того, чтобы познакомиться с людьми, которые совершают преступления в городе, так как детективам зачастую приходилось выступать на судебных заседаниях в качестве свидетелей. Много было разных причин, по которым составляемый график дежурств оставался графиком лишь на бумаге. Менялись смены, команды, приходили и уходили люди. Часто в дежурке находилось восемь человек вместо трех. Сменный график составлялся на неделю, но не соблюдался.
Но несмотря ни на что одно неписаное правило соблюдалось неукоснительно. Заступающая смена всегда прибывала на пятнадцать минут раньше положенного времени — правило перенесенное со времени их работы патрульными. Поэтому не подвергалось сомнению, что ночная смена, заступающая на дежурство с шести вечера, должна подтянуться где-то между 5.30 и 5.45.
Часы показывали пять пятнадцать, когда зазвонил телефон.
Мейер Мейер снял трубку:
— 87-ой полицейский участок, детектив Мейер слушает. — Он придвинул к себе блокнот, лежавший на столе. — Да, слушаю, продолжайте. — Он начал что-то записывать в блокнот. — Да. — Он записал адрес. — Да. — Он продолжал писать. — Да, немедленно. — Он повесил трубку и сказал: — Стив, Берт, не возьметесь за это дело?
— А что там? — спросил Карелла.
— Какой-то псих открыл стрельбу в книжном магазине на Калвер-авеню, — сказал Мейер. — Там на полу три трупа.
У магазина уже успела собраться толпа зевак. На фасаде магазина висела вывеска: «ХОРОШИЕ КНИГИ ДЛЯ ПРИЯТНОГО ЧТЕНИЯ». На тротуаре дожидались двое патрульных полицейских, их машина была припаркована у края тротуара на другой стороне улицы. Услышав вой сирены полицейского седана, люди инстинктивно отпрянули назад. Хлопнув дверью, первым из машины вылез Карелла. Он подождал пока Клинг обойдет вокруг машины, и затем они вместе направились в магазин. У дверей патрульный полицейский заметил:
— Внутри полно трупов, сэр.
— Когда вы подъехали?
— Пять минут назад. Мы патрулировали район здесь поблизости, когда нам поступил сигнал. Мы сразу же позвонили в участок, когда увидели, что тут произошло.
— Вы умеете вести протокол?
— Да, сэр.
— Тогда пойдемте, поможете нам.
— Слушаюсь, сэр.
Они вошли в магазин. Менее чем в метре от входной двери находился первый труп. Мужчина полулежал на полу, прислонившись к книжному прилавку. На нем был синий летний костюм в полоску. По руке, все еще сжимающей книгу, струйкой на пол стекала кровь. Клинг только взглянул на него и тотчас понял, что дело скверное. В тот момент он даже представить себе не мог, насколько скверным оно окажется.
— Вон еще один, — сказал Карелла.
Второе тело лежало метрах в трех от первого. Он был без пальто, голова его была неестественно вывернута набок и упиралась в угол, образованный книжной стойкой и полом. Когда они подошли поближе, он слегка пошевелил головой, стараясь приподнять ее из неудобного положения. Тут же кровь потоком хлынула у него на воротник, и он снова уронил голову. Осипшим то ли от жары, то ли от ужасной картины голосом патрульный заметил:
— Он жив.
Карелла наклонился над раненым. Шея его была разорвана пулей. Карелла взглянул на рваные клочья мяса и мгновенно закрыл глаза. По своей стремительности это действие напоминало щелчок затвора фотоаппарата. Вот он снова открыл глаза — на лице непроницаемая маска суровости.
— Вы вызвали санитарную машину? — спросил он.
— Сразу, как только вошел сюда, — сказал патрульный.
— Хорошо.
— Там еще двое, — послышался чей-то голос.
Клинг отвернулся от мертвеца в синем костюме. Голос принадлежал маленькому лысому человеку похожему на птицу. Он стоял пригнувшись у стеллажа с книгами, прикрывая рукой рот. На нем был потертый коричневый свитер, из-под которого торчал воротник белой рубашки. На его лице и в глазах застыло выражение крайнего ужаса. Он тихо всхлипывал. Его приглушенные стоны сопровождались потоками слез, непрерывно выливавшимися из обоих глаз. Направляясь к нему, Клинг подумал: «Как странно. Еще двое. Мейер говорил, что три. На самом деле четыре.»
— Вы — хозяин этого магазина? — спросил он.
— Да, — ответил он. — Пожалуйста, осмотрите остальных. Вот сюда. А скорая помощь выехала? Дикарь, просто дикарь. Посмотрите на остальных, пожалуйста. Может быть, они живы. Одна из них — женщина. Пожалуйста, посмотрите на них.
Клинг кивнул и направился в дальний конец магазина. Третий лежал перегнувшись через прилавок, рядом валялась раскрытая книга. По всей вероятности, он листал ее, когда раздались выстрелы. Мужчина был мертв, рот был открыт, глаза слепо уставились в одну точку. Клинг машинальным движением нежно прикрыл веки убитого.
На полу рядом с ним лежала женщина.
На ней была красная блузка.
Она, по всей вероятности, несла целую охапку книг, когда ее настигли пули. Она упала на пол, и книги рассыпались вокруг нее. Одна книжка лежала прямо под ее вытянутой правой рукой. Другая шалашиком прикрывала ее лицо и черные волосы. Третья прислонилась к ее круглому бедру. Ее красная блузка во время падения вылезла из ее черной юбки. Сама юбка задралась, обнажая ее стройные и длинные ноги. Одна нога была поджата, другая напряженно вытянута. Черная туфелька на высоком каблуке лежала в нескольких сантиметрах от босой ступни. Женщина была без чулок.
