Фридрих Незнанский - Трое сыщиков, не считая женщины
— Сам-то ты много наработал, по «обезьянникам» сидя? — фыркнул смешливый.
— Много, друг, — совершенно серьезно ответил Хачик. — Я вот прямо сейчас три картины написал.
— Ишь ты! Можешь, покажешь? Может, выставку устроим или, как она там называется, вернисаж?
— Рано для выставки. Они пока только здесь. — Он постучал указательным пальцем по голове, после чего внимательно посмотрел на Александра Борисовича. — Хочешь, я тебе одну картину подарю? С деловым настроением. Повесишь в кабинете.
Это было сказано таким проникновенным тоном, что у бывшего «важняка» язык не повернулся бы отказаться. Но и согласиться в данной ситуации выглядело бы насмешкой над пожилым неудачником. Дурацкая ситуация разрешилась сама собой благодаря лязгу открывающейся двери. Вошедший старшина кивнул Турецкому:
— Выходите.
В коридоре его нетерпеливо поджидал майор — начальник отделения. Не хотел обращаться к Турецкому при других задержанных.
— Александр Борисович, произошло досадное недоразумение. Ну что же вы моим идиотам сразу не сказали! — с легкой укоризной в голосе произнес он. — Надо же все делать по-свойски. Приносим наши извинения.
— Они все правильно сделали, майор. Тут полностью моя вина, с головы до ног. У меня не имеется никаких претензий к вашим людям.
— Ну, тогда спасибо.
Они пошли по коридору по направлению к выходу.
— Помнится, у меня при себе была книжонка, «Старик и море».
— Я знаю, никуда не делась, сейчас получите. Ни о каком деле, конечно, и речи быть не может, даже в голову не берите, Александр Борисович. Вы свободны, как пташка. Может, вас довезти, куда требуется? Если не против, то хорошо бы ко мне в кабинет на рюмочку. Для поднятия тонуса.
Турецкий остановился:
— Спасибо, майор. Везти никуда не нужно, сам доберусь. А вот от рюмочки, как ни странно, я бы не отказался.
— Почему же странно? Очень даже дело житейское. Сам уважаю. — Они вошли в кабинет начальника отделения, имевший отчасти домашний вид. В глаза бросилось много горшков с цветами, шарообразный аквариум и телевизор. На стене висел каким-то чудом уцелевший календарь за 1999 год, посвященный двухсотлетию Александра Сергеевича. На нем была цветная репродукция тропининского портрета, а главное — что, видимо, затронуло какие-то чувства начальника отделения — поверху шла надпись крупными красными буквами: «Пушкин — наш авторитет». «Лучше бы Хачику заказал какую-нибудь картину», — подумал Александр Борисович, оценив всю двусмысленность юбилейного слогана.
Телевизор был включен, и когда Турецкий вошел, там показывали новости. Он не обращал внимания на экран, как вдруг до сознания дошли слова, важность которых он сразу понял.
— …За короткий период это уже второе покушение на генерал-лейтенанта, — сообщил диктор, и на экране появилась фотография бравого человека в военной форме с большим количеством наград. — Сам Свентицкий не пострадал, но тяжело ранен один из охранников, несших дежурство в больнице. Военная прокуратура отказывается от комментариев, однако из достоверных источников нам стало известно, что убийца скрылся с места преступления. Объявленный план «Перехват» результатов не дал…
Позвонив Плетневу, Александр Борисович предложил встретится. Антон обрадовался звонку. Уж если за генерал-лейтенантом пошла такая охота, что его пытались достать даже в больнице, дело нешуточное. Видимо, в ход пущены серьезные силы, и хорошо бы разобраться в этом деле, пока они не угрохали-таки генерала. Дело же, похоже, движется к тому. Иначе бы Александра Борисовича это происшествие так сильно не задело. Сам позвонил, да еще торопит со встречей. В общем, Антону со Щеткиным такая помощь была бы очень кстати. Присутствие рядом Турецкого с его грандиозным авторитетом придаст уверенности.
— Ты со Свентицким уже разговаривал? — поинтересовался Турецкий.
— Нет пока. Доктор не разрешил, сказал, что тот еще плохо себя чувствует, слабый.
— Ладно. После вчерашнего такого не скажет. Даже рад будет, когда мы там появимся. Только мы тоже не лыком шиты, сперва посовещаемся между собой. Позвони Щеткину и договоритесь, где и когда встретимся. Потом звякнешь мне, я тоже подгребу.
Петр предложил заехать к нему, на Петровку. Там есть компьютер, телефоны. Тем более что самому ему отлучаться сейчас неудобно, должен быть под рукой у начальства.
После ночи, проведенной не в самых комфортабельных условиях, вид у Турецкого был непрезентабельный, мятый. Единственное, что он успел сделать, это побриться — у кого-то из милиционеров в отделении нашлась электробритва. Начальник благородно предложил бриться прямо в кабинете, однако Александр Борисович не стал превращать его служебные апартаменты в гостиничный номер. Пошел в туалет, там были розетка и даже зеркало, через которое можно с трудом разглядеть очертания лица.
Как всегда, после бритья Турецкий почувствовал себя весьма бодро, и, когда появился в кабинете Щеткина, соратники сразу отметили у него прежнюю энергичность и деловитость. Честно говоря, Антон побаивался, что у Александра Борисовича будет упадническое настроение, как все последние дни. А он, похоже, рвался в бой.
— Ну, что новенького-хреновенького удалось узнать за прошедший период времени? — спросил Турецкий чуть ли не с порога.
Только после этого поздоровался с коллегами и сел, приготовившись выслушать ответ.
Сначала Антон подробно рассказал о визите в собачий питомник и беседе с Юшиным.
— Нужно проверить, сколько человек освободилось, помимо Вертайло, — прокомментировал Турецкий. — Это при условии, что мститель разгуливает на свободе. В крайнем случае придется пощупать и тех, кто с легкой руки Свентицкого по-прежнему находится за решеткой. Такие варианты тоже не исключены. Если у них есть близкие друзья или родственники, они тоже могут гореть жаждой мщения. Но в первую очередь следует обратить внимание на Москву или Подмосковье. Вряд ли у бандитов такая широкая сеть, что охватывает всю страну. Подобные преступные группировки обычно малочисленны.
Затем Антон пересказал ему содержание своей беседы с помощником Свентицкого.
— Он почти не сомневается, что все упирается в помещение на Новокузнецкой, которое обещали после реставрации отдать фонду. Я потом посмотрел, действительно, таких стычек видимо-невидимо. Чем ближе к центру, тем круче борьба. А тут Новокузнецкая — из окошек чуть ли не Кремль виден.
— Да, я тоже об этом рейдерстве наслышан, — подтвердил Турецкий. — Публика наглая, образованная, юридически подкованная, не какие-нибудь уголовники из подворотни. Таких голыми руками не возьмешь.
— Нужно будет проверить, не служил ли раньше кто-нибудь из этой публики под началом Свентицкого, — сказал Антон. — Такая ситуация может подлить масла в огонь.
— Совпадение маловероятное, — возразил Александр Борисович. — Тем, кто гоняется по горячим точкам за боевиками, не до коммерческих разборок. То есть проверить можно, только это пустая трата времени. Итак, две версии. Других нет?
— Есть еще одна, — нерешительно произнес Плетнев. — Она возникла после беседы с женой генерал-лейтенанта у них дома. Оказывается, Андрей Владиславович собирал мелкий антиквариат — церковную утварь, ювелирные изделия. И там, среди прочего, имеется так называемый потир — эта такая церковная чаша, в которую…
— Одно из первых моих дел — ограбление церкви в Кудашевском переулке, — перебил его Турецкий. — Поэтому я знаю, что такое потир, можно сказать, с младых ногтей.
— Так вот, сейчас, после скандала в Эрмитаже, многие музеи вывешивают на интернетовских сайтах фотографии пропавших у них экспонатов. Похоже, имеется снимок и этого потира. Он украден из краеведческого музея Челноковска. Есть такой маленький городок в Самарской области. До Москвы Андрей Владиславович служил в Приволжском военном округе. Как раз в тех краях.
Петр добавил:
— Тоже версия. Неизвестно, каким путем этот потир оказался у Свентицкого. Если он может навести на след продавца, тому боязно.
— Версия-то она версия, — согласился Турецкий. — Я только одного не пойму. Не такие уж вы эстеты, чтобы разбираться в искусстве. Как вы смогли идентифицировать потир дома у Свентицкого с фотографией в Интернете? Вроде бы далеки от этого. Кто из вас был у Свентицких дома?
Оба опустили головы, но было заметно, что давятся от смеха. Александр Борисович понял причину заминки и сам рассмеялся:
— Ирина моя, что ли?
Ответом ему был дружный смех.
— Ну, ребята-демократы, вы играете с огнем, — покачал головой Турецкий, когда те успокоились. — Используете бесплатную рабочую силу. Но это еще полбеды. Главное заключается в другом. Детективное агентство сродни кораблю, пустившемуся в неизведанное, полное опасностей плавание. А женщина на корабле считается плохой приметой. Поэтому если Ирина снова появится на борту «Глории», разговор будет коротким. Ясно? — спросил Александр Борисович и, не дождавшись ответа, сказал: — Теперь продолжим. Сейчас позвоним в больницу, узнаем, можно ли потолковать со Свентицким. Но независимо от разговора с потерпевшим нужно как-то распределить направления работы. У кого какие предложения?
