Джек Хиггинс - Ночная смена
— Не я, Белла. Все мужчины в районе, начиная с пацанов, считали, что она просто конец света. Мне это было безразлично, пока и вы не оказались в их числе.
— Похоже, что мне придется сделать очень много, прежде чем я смогу рассчитывать на что-то, — сказал он холодно.
Когда она повернулась, внимательно посмотрев на него, глаза ее были зелеными, как море, и такими глубокими, что в них, казалось, можно было утонуть. Она глубоко вздохнула, быстро возвращаясь к действительности.
— Белла сказала, что вы хотите поговорить со мной о Бене.
— Да, правильно. Похоже, что она была не очень довольна тем, что вы обратились к нам.
— Белла всегда думала только о сегодняшнем дне. Так было всегда, сколько я себя помню, — произнесла Джин Флеминг. — Если рассуждать, как она, то надо сделать вид, что Бен не существует и никогда не существовал. Это не правильно. Совершенно не правильно.
— Я проверил кое-что у его старых друзей, — сообщил Ник, — он определенно в городе.
Она быстро подняла голову:
— А вы имеете представление о том, где он сейчас?
— Ни малейшего. Я подумал, что он может прийти сюда.
— О Боже! Я надеюсь, что нет.
Она отошла от него явно в большом разочаровании, и Ник нахмурился.
— А что он может сделать? Устроить скандал? Это будет неприятно, и только. Если он попытается выкинуть еще что-нибудь, мы его задержим.
— Гарри тоже так говорит.
Она сразу спохватилась. Казалось, что она хочет взять свои слова назад.
Ник спросил:
— Значит, вы рассказали ему о письме?
Она кивнула:
— Белла не хотела, но я сделала это за ее спиной. Она даже не в курсе, что Гарри знает. Вот почему я не была вполне откровенна со старшим инспектором Грантом. Я думала, что, если Бен появится в городе и полиция поговорит с ним, этого будет достаточно.
— Что же ответил Фолкнер, когда вы рассказали ему о письме?
— Он рассмеялся и заявил, что может избавиться от Бена в любой момент, стоит ему только захотеть. Он также намекнул, что я беспокоюсь больше о себе, чем о Белле.
— А это действительно так?
— Честно говоря, да. Если Бен появится здесь, устроит сцену и его придется арестовать, Белла забудет об этом скандале самое большее через неделю. А меня это может погубить.
— Вы имеете в виду школу?
Она кивнула:
— Я прямо представляю себе газетные сообщения. Директриса школы, зять которой выпущен из тюрьмы после девятилетнего заключения за вооруженный грабеж. Они устроят спектакль!
— Для вас это так много значит?
— Окден? — Она рассмеялась. — Школа ведь даже не моя. Во всяком случае, не целиком. Когда мисс Ван Хефлин пришлось неожиданно выйти в отставку и она предложила продать школу мне, у меня не было нужной суммы денег.
— А Фолкнер разве не мог помочь?
На ее правой щеке напрягся мускул.
— Такого рода помощь мне не нужна. Не от него. Мисс Ван Хефлин предложила мне выплачивать ей проценты с годового дохода в течение некоторого времени, о котором мы договорились.
— И все получилось?
— Еще пять лет, и школа будет моей целиком.
В лице ее светилась подлинная гордость, и Ник усмехнулся:
— Да, долгий путь от Хайбер-стрит.
— Именно так выразился и старший инспектор Грант. — Она улыбнулась. — Долгий путь для нас обоих.
Он взял ее руки и крепко сжал их:
— Я хотел бы чаще видеть тебя, Джин, гораздо чаще.
Она замерла в его объятиях и нежно погладила его по щеке.
— Я думаю, что теперь ты, даже если захочешь, от меня не избавишься!
Некоторое время они стояли, обнявшись. Затем она мягко отстранилась.
— Я хочу сказать несколько слов Белле, а потом ты можешь отвезти меня домой. Я без машины. Или ты еще останешься?
Он покачал головой:
— Не думаю. Я хотел бы повидать Чака Лайзера, прежде чем уехать. Ты знаешь его?
— Он играл в прежние времена в клубе у Бена. Он самый лучший из здешних музыкантов. Я поищу тебя после того, как поговорю с Беллой.
Она повернулась к двери и одновременно взяла его за руку.
— Я не отвечаю за последствия, если отвезу тебя домой!
Ее лицо было очень спокойным, глаза бесстрастными.
— Я беру ответственность на себя!
Дверь тихо закрылась за Джин. Долгое время Ник стоял, глядя ей вслед, затем пошевелился. Жизнь действительно может быть очень сложной. Таков, для начала, был его вывод в этот вечер.
Когда он вышел в длинную комнату, Чак Лайзер сидел очень высоко, как бы витая в облаке, недосягаемый для всех, в прохладном и тихом одиночестве. Постепенно он начал спускаться с облака на землю. Пальцы его пробежали по клавиатуре, взяв несколько сложных аккордов, и он открыл глаза.
Никто не слушал музыку; лишь несколько пар на паркете продолжали двигаться в танце, как будто музыка еще звучала.
Когда Лайзер узнал его, Ник приветливо улыбнулся:
— Ты играешь для себя, Чак. Никто ведь не слушает.
— Это как посмотреть, генерал. Они все были здесь, со мной, живые и мертвые, мне все равно. Фэтс и Бикс, Джек Тигарден, Чарли Паркер, Гудман, Билли Холлидэй. Каждый, кто когда-либо существовал или будет существовать.
Ник предложил ему сигарету, поднес зажигалку.
— Как насчет выпивки?
Американец покачал головой и провел тыльной стороной руки по лбу, чтобы вытереть пот.
— Мне нужно кое-что более серьезное, чем выпивка, генерал, то, из-за чего у меня все начинает болеть.
— Я говорил сегодня с твоим врачом, — осторожно произнес Ник, — он считает, что ты не безнадежен.
— А разве они не всегда так говорят?
— Есть новый способ лечения, — сказал Ник, — собственно говоря, не новый, это апоморфин, но его успешно применяют.
— Что для этого требуется? Воздерживаться?
— С помощью апоморфина уменьшается острота симптомов, связанных с отказом от наркотиков. Уменьшается ломка и тому подобное.
— Звучит слишком хорошо, чтобы в это можно было поверить.
— Скажи, а когда ты впервые попался на крючок?
Лайзер передернулся.
— Плохая компания. Выпил слишком много. Кто-то шутя сделал мне укол, когда я начал трезветь. Вот и все!
Рука Ника сжалась в кулак, и он стукнул им по крышке фортепьяно. Косточки на руке побелели. Лайзер усмехнулся:
— Я знаю, генерал, я себя чувствовал так же. — Он быстро встал на ноги. — Послушай, поиграй за меня несколько минут. Мне нужно уколоться.
Он протолкался сквозь толпу к двери в углу бара.
Ник сел за инструмент, кивнул басовику и барабанщику и сразу начал с аранжировки блюза «Сент-Луис». Он играл уже третью часть, когда вернулся Лайзер. Ник начал играть медленнее, но американец покачал головой, сел рядом с ним и вступил тоже. Одновременно с темпом усилился и звук. Лайзер искусно затягивал каждую паузу. Ник играл на басах.
Внезапно что-то произошло, что-то заставило танцующие пары удивленно остановиться и двинуться к фортепьяно, окружив его. Их вело нечто простое, понятное, как сама жизнь.
Не меняя темпа, Лайзер переключился на мелодию «Как высоко луна», и Ник, захваченный его блестящим исполнением, продолжал вести мелодию ритма так, что американец, откинув голову, в восторге застонал. Он переключился на более серьезную мелодию, а Ник сопровождал его игру серией мощных аккордов, отдававшихся болью и расплывающихся в паузах.
У Ника заболела левая рука. Он замедлил темп, и Лайзер последовал за ним, как бы спускаясь с достигнутой ими вершины, переходя на более спокойную мелодию, которая наконец затихла в минорном ладу.
Люди вокруг громко аплодировали, Лайзер улыбался, глаза его лихорадочно блестели.
— Ты был на высоте, генерал! Ты просто молодец!
Джин пробралась сквозь толпу. Лицо ее пылало от удивления. Когда он встал, она протянула ему руку.
— Одна из моих слабостей, — ухмыльнулся Ник. — Ты готова?
Кто-то слегка похлопал его по плечу, и он, оглянувшись, увидел Крэйга, который стоял с подобием улыбки на грубом лице.
— Мистер Фолкнер приветствует вас. Не будете ли вы любезны последовать за мной, я отведу вас к нему. Он хочет сказать вам несколько слов, прежде чем вы уйдете.
Глава 15
Хотя Ник никогда раньше не встречался с Гарри Фолкнером лично, он много раз видел его издалека и знал, что брат время от времени встречается с ним в различных клубах, которые обычно посещаются обеспеченными жителями города.
Респектабельный бизнесмен с широким кругом интересов, филантроп, спортсмен, председатель нескольких благотворительных обществ — таков был культивируемый им имидж.
Гарри Фолкнер проделал большой путь из хижины на берегу реки, где он появился на свет; он дал расцвести своим новым качествам и теперь демонстрировал их всем на удивление. Он демонстрировал ежедневно сменяющиеся в петлице его пиджака свежие гардении, свой особняк в Сент-Мартин-Вуд, свои машины и свою красивую молодую жену.
