Эд Макбейн - Истребитель полицейских
— На сбор? — спросил полисмен.
— Нет, в бассейн, — проворчал Буш.
— Я в такую жару шутки не воспринимаю, — сказал полисмен.
— Тогда не напрашивайся на них, — сказал Буш.
— Ну прямо комики, — ответил полисмен и замолчал.
Лифт полз вверх, скрипя и потрескивая. На стенках оседала влага от дыхания.
— Девятый, — сказал полисмен.
Дверь открылась. Карелла и Буш вышли в освещенный солнцем коридор. Одновременно они достали кожаные футляры, к которым были приколоты их значки, так же одновременно прикололи значки к вороту и подошли к столу дежурного полисмена.
Взглянув на значки, дежурный кивнул, и они прошли мимо стола в большую комнату. Главное управление использовало ее в различных целях. Комната имела размеры спортивного зала, и здесь действительно были две корзинки для баскетбола. Окна, большие и высокие, затягивала металлическая сетка. Тут занимались спортом, читали лекции, приводили к присяге новичков, а также проводили собрания Благотворительной полицейской ассоциации, встречи членов Полицейского почетного легиона и, конечно, сборы.
Для проходившего с понедельника по четверг «смотра» нарушителей закона в дальнем конце комнаты, под балконом, рядом с баскетбольной корзиной, была оборудована постоянная сцена. Сцена была ярко освещена. Позади была белая стена с размеченной черным шкалой, чтобы узнать рост стоящих у стены арестантов.
Между сценой и входом в зал стояло около десяти рядов складных стульев. Когда Буш и Карелла вошли, большинство стульев было занято детективами со всего города. Шторы на окнах уже спущены, начальник детективов — уже на своем месте на помосте с микрофоном в заднем ряду, и через несколько минут должна была начаться «демонстрация». Слева от сцены стояла группа правонарушителей под наблюдением тех полисменов и детективов, которые произвели арест. В это утро на сцене должен был появиться каждый нарушитель закона, задержанный в городе накануне.
Вопреки распространенному заблуждению, «смотры» производились совсем не ради опознания преступников потерпевшими — на практике это удается гораздо хуже, чем в теории. Целью «смотров» было ознакомление возможно большего числа детективов с правонарушителями города. Конечно, было бы идеально, если бы на каждом «смотре» присутствовали все детективы каждого участка, но это было невозможно из-за других неотложных дел. Поэтому всякий раз каждый участок направлял на сбор двух человек, исходя из принципа, что если нельзя собрать всех людей одновременно, то можно собрать хотя бы некоторых из них.
— Так, — сказал в микрофон начальник детективов, — начали!
Карелла с Бушем сели в пятом ряду, а первые двое преступников вышли на сцену. Обычно правонарушителей показывали так, как задержали: парами, группами по трое, по четыре и так далее. Просто чтобы установить модус операнди. Если преступник один раз «работал» в паре, чаще всего он и потом так действует.
Стенографист-полицейский приготовился. Начальник детективов провозгласил:
— Дайамондбэк, номер один, — называя район, где был произведен арест, и номер правонарушения по этому району на данный день. — Дайамондбэк, номер один. Ансельмо Джозеф, 17 лет, и Ди Палермо, Фредерик, 16 лет. Взломали дверь квартиры на Кэмбридж и Гриббл. Хозяйка позвала на помощь, полисмен забрал их. Показаний обвиняемых не имеется. Как насчет показаний, Джо?
Джозеф Ансельмо был высокий, тонкий юноша, черноволосый, с темно-карими глазами. На белом как полотно лице глаза казались еще темнее. Бледность объяснялась тем, что Джозеф Ансельмо боялся.
— Как насчет показаний, Джо? — повторил начальник детективов.
— Что вы хотите знать? — сказал Ансельмо.
— Взломали вы дверь той квартиры?
— Да.
— Зачем?
— Не знаю.
— Ну если вы ломаете дверь, то должна быть причина. Вы знали, что в квартире кто-то есть?
— Нет.
— Ты один ломал?
Ансельмо не ответил.
— Ну так как, Фредди? Ты был с Джо, когда вы ломали замок?
У Фредерика Ди Палермо были светлые волосы и голубые глаза. Он был меньше ростом, чем Ансельмо, и выглядел аккуратнее. Они были схожи только в одном: оба совершили уголовное преступление и оба теперь испытывали страх.
— Я был с ним, — сказал Ди Палермо.
— Как вы взломали дверь?
— Сбили замок.
— Чем?
— Молотком.
— Не боялись, что будет шум?
— Мы только раз ударили, — сказал Ди Палермо. — Мы не знали, что кто-то есть дома.
— Что вы хотели взять в этой квартире? — спросил начальник детективов.
— Не знаю, — ответил Ди Палермо.
— Послушайте, — терпеливо продолжал начальник детективов, — вы оба вломились в квартиру. Мы это знаем, и вы только что это признали. Значит, у вас была причина сделать это? Что вы скажете?
— Нам девочки сказали, — сказал Ансельмо.
— Какие девочки?
— Так, просто девчонки, — ответил Ди Палермо.
— Что они вам сказали?
— Взломать дверь.
— Зачем?
— Просто… — сказал Ансельмо.
— Что просто?
— Просто так.
— Только просто так?
— Я не знаю, почему мы взломали дверь, — сказал Ансельмо и бросил быстрый взгляд на Ди Палермо.
— Наверное, чтобы что-нибудь взять в этой квартире? — спросил начальник.
— Может быть… — пожал плечами Ди Палермо.
— Может быть, что?
— Может, пару кусков. Знаете, так просто.
— То есть вы замышляли ограбление, так?
— Вроде так.
— Что вы сделали, когда увидели, что в квартире есть люди?
— Леди закричала, — сказал Ансельмо.
— И мы побежали, — добавил Ди Палермо.
— Следующее дело, — сказал начальник детективов.
Сойдя со сцены, подростки подошли к арестовавшему их офицеру — он их ждал. Фактически они выболтали гораздо больше, чем следовало. Они имели право не отвечать ни слова на «смотре». Не зная этого, как и того, что отсутствие показаний при аресте действует в их пользу, они отвечали на вопросы начальника детективов с необычайной наивностью. Хороший адвокат легко мог бы сделать так, чтобы их признали виновными не во взломе с целью грабежа, а в хулиганстве. Однако, когда начальник детективов спросил ребят, замышляли ли они грабеж, они ответили утвердительно. А статья 402 Уголовного кодекса дает следующее определение грабежа первой степени:
«Лицо, проникающее с преступной целью путем взлома в ночное время в жилище, где находятся люди:
1. Имеющее при себе предметы, могущие представлять угрозу для жизни, или
2. Вооружившееся подобным предметом в самом жилище, а также
3. Действующее совместно с сообщником; или…»
Ну и так далее. Ребята легкомысленно накинули петлю на свои молодые шеи, возможно, не понимая, что грабеж первой степени наказуется заключением в государственной тюрьме на срок не менее десяти и не более тридцати лет.
Очевидно, «девочки» дали им плохой совет.
— Дайамондбэк, номер два, — объявил начальник детективов. — Притчет, Вирджиния, 34 года. В три часа ночи нанесла своему сожителю удары по голове и шее топором. Показаний не дала.
Пока начальник говорил, Вирджиния вышла на сцену. Эта маленькая женщина едва достигала головой отметки «пять футов один дюйм». Тоненькая, мелкокостная, с тонкими, как паутинка, рыжими волосами. Губы были не накрашены. Застывшее лицо, безжизненные глаза.
— Вирджиния, — заговорил начальник детективов.
Женщина подняла голову. Она прижимала руки к поясу. Глаза не изменили выражения. Глаза были серые. Она смотрела на яркий свет не мигая.
— Вирджиния?
— Да, сэр. — Голос был очень тихий, едва слышный. Карелла наклонился вперед, чтобы разобрать, что она говорит.
— Вы когда-нибудь привлекались к уголовной ответственности, Вирджиния? — спросил начальник.
— Нет, сэр.
— Что случилось, Вирджиния?
Молодая женщина пожала плечами, как будто сама не могла понять, что произошло. Жест был почти незаметный. Так люди проводят рукой по глазам, думая о чем-то страшном.
— Что случилось, Вирджиния?
Женщина выпрямилась в полный рост для того, чтобы говорить в стабильно закрепленный микрофон, висящий на крепком стальном стержне в нескольких дюймах от ее лица, отчасти потому, что все смотрели на нее, и она вдруг почувствовала, что стоит ссутулившись. В комнате стояла мертвая тишина. Ни малейшего движения воздуха. За яркими прожекторами сидели детективы.
— Мы поспорили, — вздохнула она.
— Вы нам можете рассказать об этом?
— Мы начали ссориться с утра, как только встали. Жара. В квартире было очень… очень жарко. С самого утра. В жа… в жару быстро выходишь из себя.
— Продолжайте.
— Он начал придираться с апельсиновым соком. Сказал, что апельсиновый сок недостаточно холодный. Я сказала, что всю ночь держала его в леднике, так что не моя вина, если он нагрелся. Мы в Дайамондбэке небогаты, сэр. У нас в Дайамондбэке нет холодильников, а в такую жару лед тает очень быстро. Ну и он все жаловался, что сок не такой, как надо.
