Николай Леонов - Потрошитель человеческих душ
— Так он сбежал? Вы его не поймали?
— Это дело времени, — махнул рукой Гуров. — Ты не волнуйся, но тебя обязательно допросит следователь. Простая формальность, Таня, но он обязан это сделать, такой порядок. Но это совершенно не означает, что тебя в чем-то подозревают.
— Я понимаю, — спокойно кивнула девушка. — Я была с ним знакома, я употребляла наркотики. Конечно, он должен меня допросить как давнюю знакомую Миронова. А так, я ведь ни в чем не виновата.
— Вот и хорошо, что ты это понимаешь, — улыбнулся Гуров. — Я вот еще что придумал. Вы с отцом будете жить у меня на даче. Там такие места, такой воздух. А когда обследование закончится и тебя положат в клинику на лечение, я буду тебя навещать часто-часто. Даже надоем!
— Вы не можете надоесть, — засмеялась Татьяна. — А ваша жена, она дома?
— Моя жена, если ты забыла, актриса. И она сейчас на гастролях. А вот когда ты поправишься и когда наступит зима, ты обязательно приедешь к нам в Москву, и я отведу тебя на спектакль, где играет Маша. Это будет очень здорово! Ты только представь себе зиму, снегопад, белые бульвары и елки под снежными шапками по краям тротуаров. Мы подходим к театру, к желтым круглым фонарям на чугунных стойках, а там афиши, нарядные люди, там теплое, пропахшее парфюмом фойе и очень много зеркал. Театр, гардероб! Что может быть прекраснее, нежели предвкушение спектакля, торжество фантазии авторов и игра актеров!
— Как вы здорово рассказываете! — завороженно глядя на Гурова, произнесла Татьяна.
— Я знаю, о чем говорю! Ведь не зря же появилась поговорка, что театр начинается с вешалки. Знаешь почему? Потому что вешалка, то бишь гардероб, — это грань между реальностью и фантазией. Но фантазией красочной, высокой, недосягаемой. И ты можешь ее ощутить, прочувствовать, пропустить через себя, но только не можешь пощупать руками, потому что тебя отделяет от этого выдуманного мира край сцены — авансцена, как это называется в театре. А потом еще занавес. Очень символичное полотно, полотно сказочное, потому что оно приоткрывает окно в тот мир, ради которого ты в театр и приходишь.
— Чего-чего? — раздался за спиной голос Юрки. — Про какие вы тут занавески разговариваете?
— Занавески? — Гуров обернулся и с сожалением посмотрел на Калинина, который стоял, улыбаясь, в дверном проеме комнаты. — Эх ты! Занавески. Занавес! Театральный!
— Да слышал я, слышал, — рассмеялся Юрка. — Как насчет поужинать всем вместе? Ты, кажется, говорил, что завтра уезжаешь?
Ужин прошел в терпимой обстановке. Гуров даже немного пожурил себя за то, что ему показалось, будто и Вероника была сегодня более оживленной, чем в предыдущие вечера, видимо, радовались его отъезду. И только потом, когда они вышли во двор, чтобы подышать перед сном свежим воздухом, Юрка рассказал, что его сегодня задержало на работе.
— Сегодня в конце рабочего дня мы выезжали с проектировщиками на Набережную, кардинально освещение там менять будем. Слышу, шум — оказывается, дедок один погиб. Их там много бывает, рыбу ловят. Этот сидел, ловил, а потом соседние рыбаки смотрят, а его нет. Когда увидели, уже поздно было. Он свалился на нижний ярус, туда, где прогулочные суда причаливают, и головой ударился о бетонную кнехту. Внучка очень сильно плакала. Она только недавно подходила, чай горячий в термосе приносила. А тут… Я так понял, что она любила его очень, а кто-то в толпе говорил, что он ей вместо отца.
— Ты чего это? — недоуменно посмотрел Гуров на Юрку.
— Так, подумалось что-то. Не ценим мы того, что имеем, а когда приходит беда, то спохватываемся. И остается, как после этого деда, — ведро с водой, а в нем трепещется пара рыбешек. И слезы близких. Как будто ведро не с водой, а со слезами…
— Юр, ты чего? — одернул одноклассника Гуров. — Ну-ка, прекрати этот бред. Аллегории у тебя, как у… не знаю кого. Тебе триллеры надо начинать писать, цены тебе не будет. Вот взлетишь в писательском мире!
— Ладно, закончили! — миролюбиво ответил Юрка. — Так, накатило на меня. Если бы все хорошо в семье было, то и не хандрил бы.
— Может, и не хандрил бы. Только есть такие люди, которым лишь причина нужна, причем необязательно веская, чтобы на них «накатывало». Ты не обижайся, пожалуйста, я понимаю тебя. Но постарайся вдуматься, а сколько на свете живет людей, у которых жизнь во сто крат хуже. Вспомни калек, которые, извини, в туалет сами сходить не могут, вспомни тех…
— Это мы проходили, можешь не стараться! Я психологию в институте тоже изучал. Прав, конечно, во всем прав! Все, давай лучше расскажи мне про эту клинику. Есть у Таньки шанс?
— Я не медик, ответить тебе не могу. А вот Бориса Моисеевича Лозовского знаю хорошо. И отзывы о нем в медицинской среде знаю. Если шанс есть, то он обязательно Татьяне поможет. Можешь быть уверен.
Юра с Татьяной уже несколько дней жили у Гурова на даче. Выполнить обещание и навещать их как можно чаще Льву не удалось. Работы Орлов навалил на Гурова и Крячко столько, что хоть домой не уходи. Лето, период отпусков, а преступность в отпуска не уходит, она трудится ради своего благосостояния день и ночь. А тут еще сплошные нарушения посыпались в областных ГУВД, и генералу пришлось отправлять часть сотрудников в эти области. Соответственно на тех, кто остался в стенах министерства, работы навалилось вдвое больше.
Гуров сидел и работал над квартальным отчетом по своей теме, когда дверь рывком открылась и в кабинет вошел генерал Орлов. Уже по звуку шагов, по тому, как распахнулась дверь, Гуров сразу почувствовал неладное.
— Что, прихватило? — вскочил он со стула и кинулся к старому другу. — Сердце?
— Прихватило, — поморщился Орлов, потирая грудь с левой стороны. — Слушай, я корвалола хватанул, можно, я у тебя полежу немного на диванчике? В кабинете ведь покоя никто не даст, а мне хоть минут пятнадцать покоя надо.
— Давай, давай, — улыбнулся Гуров. — Ты же генерал, чего разрешения спрашиваешь? На совещании в верхах был?
— Еще чего! Чтобы я сердцем и нервами мучился из-за начальства? Двое суток без сна, а возраст уже не тот. Ты работай, работай, не обращай на меня внимания.
Орлов примостился на небольшом диванчике в углу возле журнального столика, где стоял электрический чайник, лег на спину, поерзал, устраиваясь поудобнее, и прикрыл глаза. Гуров покосился на него и снова сел за отчет. Цифры, мероприятия, фамилии, статистика, рекомендации, данные проверок на местах.
Орлов услышал, как Гуров выругался вполголоса, и открыл глаза:
— Ты чего там шипишь?
— Зашипишь тут, — проворчал Гуров. — Тут лаять начнешь. Вот областной центр… э-э, «М» и областной центр «К». Это к примеру. Расположение одинаковое — Центральная Россия, население миллионное и там и там. Уровень преступности одинаковый, раскрываемость в принципе тоже… Доля городского населения и сельского в одинаковых пропорциях, занятость по слоям, количество вузов, промышленных предприятий — все практически одинаковое. Даже граничат друг с другом.
— Названия у областей, что ли, разные? — пошутил Орлов. — Это иногда бывает. Терпи.
— Если бы названия, — не принял шутки Гуров. — В областном центре «К» затраты на выплату агентуре вдвое выше, чем в областном центре «М». Понимаешь? Это же насколько нужно втирать нам очки, насколько нужно подкладывать рапорта под важные сообщения агентуры, чтобы списывать такие деньги? И ведь писал я, ты же сам выходил с этим вопросом на руководство. И что? Тишина третий месяц! Их за руку хватать нужно!
— Погоди хватать, — посоветовал Орлов. — Ты полковник, я генерал. Мне видней.
— Что, веяния новые?
— Грядут, — хмыкнул Орлов. — Кадровые перестановки грядут, вот я и подозреваю, что кто-то наверху припас себе компромата на некое или неких должностных лиц, чтобы надежнее свалить. Скоро опять погоны полетят и у нас, и на местах.
Дверь в кабинет распахнулась, и на пороге замер удивленный Крячко.
— Скучаете? — промурлыкал он.
— Все, полежал! — недовольно произнес Орлов, но попыток встать не сделал. — Веду себя тихо, никому не мешаю. Какой же ты все-таки вредный, Стас.
Крячко решил воздержаться от шуточек, потому что уже давно заметил, что Петр Орлов шутит тем чаще, чем хуже у него самочувствие. Он подошел к Гурову и присел рядом.
— Ориентировки на Миронова я отправил. В Рязани организовали засады в местах его наиболее вероятного появления. Теперь по убийству. Материалы я в МУРе забрал, со свидетелями сам переговорил, как ты и хотел. Мне кажется, что наш надзор там не нужен. Ребята сработали грамотно, план в порядке, у следователя замечаний нет. Только полное взаимопонимание, что бывает довольно редко.
Речь шла о преступлении, которое было взято на контроль Главком, и надзор за оперативной разработкой был поручен Гурову и Крячко. Теоретически удалось раскрыть его, как это называется в полиции, «по горячим следам».
