Юрий Ребров - Все золото Колымы
Вовка протягивает мне голубоватый бланк телеграфной квитанции.
Ого, это уже интересно. Какая длинная была телеграмма — на два рубля сорок копеек.
— Ты узнал, кто отправитель?
— Конечно, это ты бездельничаешь. Ее отправил... Письменов! — Он наслаждается моим красноречивым молчанием.
— А еще... — Вовка развязывает тесемки на папке с личным делом сторожа гаража. — Ты понимаешь, он работает по совместительству в Транссельхозтехнике. Тоже сторожит гараж. Они находятся рядом, вот он и ходит ночью от одного к другому. Так что машину легко можно увести за время его отсутствия.
Да, Вовка нынче поработал лучше меня. Начинают сходиться концы с концами. Приятель Письменова — шофер в Транссельхозтехнике. Гараж находится рядом с тем, в котором стоит машина с подозрительным номером. Сторож оставляет на время и тот и другой. Ясно, что теперь осталось устроить засаду и поймать грабителей с поличным.
Засаду мы решили организовать завтра ночью. Но события ночи нынешней нарушили наши планы.
А было вот что.
В два часа нас вызвал дежурный. В отделение явился человек, обворованный только что все той же шайкой. Мы с Вовкой помчались в гараж, не надеясь, конечно, что преступники дожидаются нас там. Надо было срочно проверить, в каком состоянии машина с указанным Андреем номером. Как и предполагалось, мотор был теплым.
На следующий день у подъезда дома, где жил Письменов, а также в обоих гаражах с утра дежурили наши ребята.
Письменова мы взяли, когда он вышел из такси у своего дома. Он так растерялся, что пытался засунуть пачку сторублевок в карман милиционера. Странный способ избавляться от улик!
Он и его друг шофер быстро назвали остальных. Еще бы — улик достаточно, свидетелей тоже. С особым удовольствием мы предоставили Андрею возможность опознать преступников.
Подробные допросы, проведенные нами, дали полную картину дел, которые натворили эти «мальчики». Мы получили благодарность, но особой радости при этом не испытали. Приятно, конечно, что с грабежами покончено, что преступники, наконец, будут наказаны. Но они не имели никакого отношения к убийству Артамонова.
8.Мы снова сидим у шефа с траурными лицами. Удивительно, как меняется у подполковника тон в зависимости от того, удачно или нет движется дело. Когда все хорошо, сердится, требует ясной версии, четкого плана, будто и не слышит о том, как много сделано. А если дело тормозится, в очередной раз заходит в тупик, он ведет себя так, будто мы — два молодых гения и нет для нас ничего невозможного.
— Вы знаете об убийстве не так уж мало. — Подполковник расхаживает по кабинету, заполняя его своим крупным телом и густым голосом. — Человек он большого роста, скорее всего шофер. Вряд ли он вывозил труп на собственной машине, видимо, все-таки воспользовался служебной. Ведь для того чтобы сделать такой конец из Магадана, надо иметь много свободного времени или работать шофером на трассе. Количество дней, за которые вам надо просмотреть путевые листы, ограничено. Ведь долго преступник не станет держать труп в городе. Значит, если Артамонов пытался улететь восемнадцатого октября, то именно с этого числа все поездки магаданских водителей по трассе и должны вас интересовать.
— Очередная иголка в очередном стоге сена, — Вовка бурчит себе под нос, но шеф слышит.
— Коллега, — подполковник останавливается перед ним, и где-то в его усах прячется улыбка, — всей своей предыдущей работой вы доказали, что скрыть от вас иголку в стоге сена невозможно. Было бы смешно, если бы такой крохотный стожок вы вообще считали за достойное вас препятствие.
Эта длинная фраза, произнесенная густым и красивым голосом, прозвучала, несмотря на скрытую в ней насмешку, необидно. Вовка улыбнулся.
— Хотел бы я иметь, Николай Михайлович, такой же слух, как у вас.
Мы идем к себе. И мне снова, как в начале этого дела, начинает казаться, будто я и Вовка пустились в плавание по морю, надеясь достигнуть противоположного берега, и делаем вид, что это возможно...
Нас каждый день ждет ворох путевых листов. Мы уже выучили наизусть названия больших и малых поселков на Колымской трассе. Магадан-Ягодное, Магадан-Ола, Магадан-Аркагала, Магадан-Берелех... Сначала мне снятся Ольская и Тенькинская трассы, хотя я их видеть не видел. Я без запинки могу сказать, как из Магадана можно добраться до Омсукчана, до курорта «Талая» и до множества других поселков. И путевые листы не кажутся мне уже такими безликими, как вначале. Постепенно от груды листков осталась тоненькая пачка. Это — шоферы, которые могли быть 18 октября и позднее в том месте трассы, где обнаружен труп. Вовка целыми днями пропадает в автотэке, просматривая анкеты, беседуя с людьми.
И вот очередной сюрприз, не самым лучшим образом нарушивший однообразие нашей жизни.
Однажды утром, придя на службу, мы обнаружили на Вовкином столе конверт со штемпелем Могилева. Еще тогда, когда разыскивали Артамонова, предполагая, что убит именно он, мы, естественно, делали запрос в его родной город Могилев. И вот теперь по собственной инициативе наши коллеги сообщили, что в сберегательной кассе № 215/08 гражданин Артамонов получил только что свой вклад на сумму три тысячи рублей. Сам он не обнаружен.
Вовка тоскливо присвистнул.
— Ну дела... Если этот Артамонов жив, меня хватит инфаркт. Этого не может быть, ну никак не может быть...
Лицо моего друга вдруг проясняется как всегда, когда ему в голову приходит интересная мысль:
— Надо ехать в город Могилев! И только так! Пошли к шефу!
Подполковник быстро соглашается с нашими доводами.
— Значит, так, мои друзья, В Могилев поедет, пожалуй, Виктор. Он меньше сейчас занят, вот в интересах дела его и командируем.
Я, безусловно, рад, но мне жаль Вовку. Он явно приуныл.
Шеф, конечно, чувствует это.
— Вы, Киселев, не расстраивайтесь. Я думаю, за время отсутствия вашего друга вы, наконец, выйдете на убийцу. Я очень надеюсь на вашу интуицию.
Похоже, что сейчас шеф не утешал Вовку, а действительно хотел, чтобы именно он довел работу с путевыми листами до конца. По-моему, это стало ясно и моему другу, потому что он даже попытался улыбнуться.
В нашем кабинете мы, чтобы разрядиться после неожиданного сообщения из Могилева, решили сообразить партию в шахматы. Я проигрывал, но был этому даже рад, так как почему-то чувствовал себя немного виноватым. Когда я сдался, а Вовка, у которого явно исправлялось настроение, стал снова расставлять фигуры, в комнату неожиданно вошел шеф. Немного странно было видеть его в нашем маленьком кабинете, где теперь уже совсем не осталось свободного места,
— А ну, позвольте старику сыграть партию! — пробасил он, а мы оба невольно улыбнулись — так не шло подполковнику это самое «старик».
Я встал, и Вовка с комической учтивостью показал шефу на мое место.
С первых ходов стало ясно, что играет наш начальник прекрасно. Он почти не думал над ходами, шутил, подтрунивал над Вовкой, а потом, пока мой друг, прикусив губу, напряженно обдумывал ход, принялся рассказывать случаи из своей богатой милицейской практики.
Слушать подполковника было интересно.
— Было у меня первое большое дело с ограблением квартиры. Подозревал я, кто мог это сделать, но никак не мог доказать. Молодой был и, вроде Киселева, боялся провалить дело, так боялся, что даже спать перестал. Почти месяц без результатов прошел. Ну, думаю, или пусть меня уволят с работы, или я этого вора достану. Узнал я, когда предполагаемого грабителя нет дома, и вечером с фонариком, как настоящий сыщик, полез к нему в окно. Первый этаж, летом одна рама только, ну и справился я с задвижкой легко, с помощью ножа. Правда, черные очки и перчатки пришлось снять — мешали. Забрался я в комнату, шторки задернул, свет включил и стал обыск делать. И от страху, что ли, движения четкие, в голове ясность, быстренько так обшарил все потайные места. Уже хотел уходить, и вдруг как током ударило. От радости ноги затряслись — уж больно долго вор этот водил меня за нос. Сел я в кресло, пересидел дрожь, а сам все смотрю на то, что меня так обрадовало. Дело в том, что при ограблении был обрезан телефон и куска шнура не хватало. И вот сейчас передо мной как раз и лежал тот самый — не мог я ошибиться! — кусок этого серого шнура. Взял я его осторожненько — и домой. Страшная это все же штука — воровать, хотя и улику! Ну, шнур оказался точно, тот.
А потом встретился я с вором на квартире уже, так сказать, легально. Разговариваю и, как бы между прочим, достаю из кармана этот самый кусок шнура, верчу в руках. Тот побледнел, и долго уговаривать его не пришлось. Все выложил.
Удалось мне тогда на работе подробности поимки грабителя утаить. До сих пор стыдно. Конечно, за это дело меня под суд отдать надо было. Молод был, глуп и горяч... Шах, коллега!
