Юрий Ребров - Все золото Колымы
И вот, наконец, перед нами худой и какой-то дерганый молодой парень, который, посмотрев на снимок, заявил, что видел похожего гражданина в аэропорту.
— Значит, так. Он стоял возле машины — кажется, газик это был — и просил шофера подбросить его в город. Я разозлился, что «левак» перехватывает пассажира из-под носа. Как назло, самолетов в тот день было мало из-за непогоды, пришлось загорать больше часа. В общем, обменялись мы с водителем газика любезностями. Едва удержался, чтобы не стукнуть его как следует, ей-богу, а мужчина этот стоял да посмеивался. Видать, скуповатый мужик — решил на такси сэкономить...
— Как выглядел шофер, не помните?
— Да точно не помню, вроде пожилой и роста большого...
Новые сведения ведут нас к новому массовому опросу...
Сегодня в очередной раз шеф знакомится с ходом нашего «дела». Мы двигаемся вперед без посторонней помощи и, хотя скорость этого движения могла бы быть и побольше, все-таки ощущаем, как с каждым днем у нас прибавляется материалов и подробностей, ведущих к развязке.
— Ну, что мы имеем на сегодняшний день? — Подполковник, видимо, уже уверовал в нашу самостоятельность.
Роль докладчика взял на себя Вовка. И надо сказать, что со всеми нашими домыслами эта история выглядела довольно складно.
— ...Пассажиры, ожидающие вылета самолета рейса восемьдесят два Магадан — Красноярск — Москва! Ваш вылет задерживается до шести утра местного времени по метеоусловиям города Красноярска. — Голос в репродукторе умолк...
Артамонову неожиданно стало душно. Наверное, начали сказываться выпитые полчаса назад триста граммов водки. Возле аэровокзала прогуливались пассажиры, которым еще предстояло провести в ожидании самолета не один час.
Подошел «Икарус» с зашторенными окнами, из него заторопилась к аэровокзалу новая партия пассажиров. Через некоторое время они, как и старожилы аэропорта, начнут фланировать, не зная, как убить время. Но сейчас в каждом еще жила надежда на скорый вылет.
«Спешите, спешите, сейчас вас успокоят, — злорадно подумал Артамонов. — Ишь, как торопятся свои башли в Сочах просадить!»
Он пощупал туго набитый бумажник. В прошлом сезоне их артели подфартило: каждый отхватил восемь тысяч, а бригадир — все двенадцать.
— Чертовы летуны, — выругался вслух Артамонов, — все у них циклоны да антициклоны...
Плюнул и решительно зашагал к запыленному газику.
— До Магадана подбросишь? — спросил он ладно сколоченного высокого мужчину.
— Ну садись.
К ним подбежал таксист в кожаной фуражке:
— Эй, земляк, давай ко мне, на такси!
— Ничего парень, перебьешься! — Шофер газика выразительно сплюнул.
На минуту Артамонову стало жалко менять элегантную «Волгу» на брезентовый газик, но договор есть договор. К тому же такси меньше червонца не обойдется, а шиковать — так уже лучше на материке.
Поехали. Шофер газика был из молчаливых.
— Давно ты в Магадане кантуешься? — пытался завязать разговор Артамонов. — Недавно? Между прочим, за что я люблю здешнюю трассу, так это за населенность. Возьмем, к примеру, Чукотку. Бывал? Нет? А я там старателем вкалывал пять лет. Заработки приличные, штук по десять на брата каждый сезон. Здесь мы в прошлом году горбатились, горбатились, еле-еле себя прокормили, а там — совсем другой коленкор. Так вот, пилишь по Чукотке сто километров, двести — и ни одного деревца или поселка. Тундра и тундра. А здесь километров десять проскочил — новая картина. То поселок, то пейзаж подходящий. Верно я говорю?
— Верно.
— Я считаю как? Человек должен за свой труд получать по справедливости. Вот возьмем, к примеру, старателей. Люди от восхода до заката вкалывают. Получают прилично, но все равно, по сравнению с государственной ценой за металл, маловато выходит. Везу я семь тысяч в отпуск. — Артамонов вытащил туго набитый бумажник и покрутил им у носа водителя. — Спрашивается, что я на эти деньги буду иметь? Рестораны, море да курортных красавиц! Вот и все кино.
Шофер снова кивнул, внимательно посмотрел на пассажира, потом взглянул в смотровое зеркало.
— Что-то мотор барахлит... — Машина замерла возле небольшой речушки с заросшими брусникой берегами. — Вылезай, перекур.
Артамонов с удовольствием вылез из кабины и поежился от вечерней прохлады. Опьянение начало проходить. Водитель взял ведро и спустился к воде. Артамонов последовал за ним. Вода в речке была прозрачной, и ему захотелось напиться. Он наклонился поближе к воде, чтобы зачерпнуть ее в ладони...
— Вот тут-то и кончилась жизнь незадачливого человека и большого путаника Виктора Андреевича Артамонова, — закончил свой рассказ и потупился, ожидая реакции шефа, Володька.
Подполковник покрутил свои усы:
— Что же, версия как версия... Живописно, к тому ж. Шофера такси, видевшего, как Артамонов садился в газик, вы нашли? Осталось немного — разыскать убийцу. Как вы намерены эти сделать?
В кабинете воцарилось молчание.
— Разрешите мне? — Я поднялся, собираясь высказать мысль, уже несколько дней не дававшую мне покоя. — Возможно, есть тут связь с тем самым делом о грабежах....
Это дело о грабежах уже много месяцев висело на управлении и требовало самого быстрого раскрытия. Рассказы потерпевших были похожи один на другой вплоть до деталей. Получив отпускные деньги, заглядывали они в ресторанчик. За рюмкой знакомились с соседями, подсевшими к их столику, и постепенно становились их «закадычными друзьями». Потом соседи приглашали отпускников «проветриться», прокатиться на газике, который всегда был под рукой. На газике! В машине «друга» раздевали, отбирали у него деньги, а потом высаживали где-нибудь на окраине. Сколько ни искали грабителей — пока результатов нет. Ибо потерпевшие, как правило, были крепко выпивши и не могли толком ничего вспомнить: ни номера машины, ни примет преступников. В личном пользовании газиков немного, и все их владельцы давно были тщательно проверены. Среди них не было и не могло быть сообщников грабителей. Выходило, что искать надо среди шоферов служебных машин.
— Мне кажется, — продолжаю я, — довольно подозрительным то, что во всех этих случаях фигурирует газик и речь идет об отпускниках.
Я понимаю, что этого маловато для предполагаемой связи нашего дела с грабежами в городе. Но подполковник неожиданно соглашается со мной:
— Ну что ж, займитесь отработкой вашей версии.
7.Удача не имеет права не прийти к тому, кто долго готовится к встрече с ней. Она явилась к нам в облике забинтованного парня, которого звали Андрей. Ай, какой парень! Ему бы лежать и лежать, лечиться, а он — сюда. А в «скорой помощи» в первую ночь, побоявшись забыть что-нибудь, продиктовал жене и номер машины и приметы преступников. Главное, деньги-то его целы, и пришел он только для того, чтобы нам помочь!
Вот уже полчаса длится его рассказ, и мы с Вовкой слушаем, почти не перебивая.
...Газик занесло на повороте, и Андрей едва не свалился с сиденья. С того момента, как соседи по столику в ресторане, пригласившие его покататься, перестали скрывать свои истинные намерения, он мгновенно протрезвел. Голова раскалывалась. Пульс на виске бешено отстукивал секунды, заглушая для него даже шум мотора. Ноет разбитое плечо, на пальцах ссадины. Попробовал их согнуть и чуть не застонал. Почувствовал ненависть к себе: «Попался, как салага. Сейчас найдут бумажник с отпускными, и тогда прощай все, что задумано у них с Люськой!»
Словно прочитав его мысли, парень слева приставил к боку Андрея нож:
— Ты, папаша, сиди ровно и не облокачивайся. Давай раздеваться будем. Проведем инвентаризацию. Часики марки «Луч» на двадцати трех камушках? Сгодятся. Не стесняйся, снимай! Не переживай, спортивную форму — трусы и майку — на тебе оставим!.. — Он захохотал, довольный своей шуткой и властью над зависящим от него человеком.
«Надо же, совсем ведь сопливые ребята, неужели не справлюсь?» — подумал Андрей и что есть силы ударил того, что слева, головой. Ударить второго не успел. Голова взорвалась от боли, и он потерял сознание.
Первые слова, которые услышал, придя в себя, были такие:
— А чего бояться! Надо кончать. На пику — и в кусты. Никто и не узнает...
— Может, ты его, Петя, уже... прикончил?
— Да ну, что я, своего удара не знаю! Минут пятнадцать проваляется и встанет. Ну что ж, ребята, и правда надо его убрать. А то неприятности неизбежны.
Андрей старался не застонать, не выдать себя. Его глаза были прикованы к тускло поблескивающей в свете фар встречных машин дверной ручке. Медленно, по миллиметру, двигалась его рука к дверце. Еще чуть-чуть, только бы они не посмотрели в его сторону, занятые своим разговором. Не смотрят. Еще миллиметр, еще один... Пальцы встретились с холодной гладкой поверхностью ручки, и в ту же секунду Андрей все телом наваливается на дверцу. Она легко поддается, и он прыгает в спасительную темноту, в которой смешалось для него все: и новая волна резкой боли, и радость освобождения, в которое все же нельзя до конца поверить. Уже снизу, из кювета, Андрей видел, как затормозившая было машина рванула вперед. И он, как заклинание, твердит ее номер, тающий в рубиновом свете подфарников.
