Эван Хантер - Охота на сыщиков
Но в тот день 26 июля, когда от зноя пузырилась черная краска, которой была замазана нижняя часть витрины „Дженниз", витрины, десятки раз со дня основания заведения разлетавшейся вдребезги. Кареллу и Дэнни не интересовали эти аспекты деятельности кафе, помогавшего преодолевать нравственные и социальные барьеры. Их интересовал субъект по имени Луис Диззи Ордис, который, может быть, вогнал, а может быть, и не вогнал шесть в совокупности пуль в двух в общей сложности полисменов.
Буш, в свою очередь, в это время был занят проверкой домушника[27] по имени Флэннеген. Кареллу привез в автомобиле отдела молодой новобранец Клинг. Сейчас он стоял, оперевшись о крыло машины, настороженно вытянув шею и прея даже в летнем голубом костюме. Из-под легкой шляпы выбивались белокурые кудри. Ему было жарко. Жарко, как на адской сковородке.
Сидевший в кафе Карелла тоже изнемогал от жары.
— Так где он? — сразу спросил он Дэнни.
В ответ Дэнни выразительно потер большой палец правой руки об указательный.
— Который день не ел досыта.
Карелла вынул десятку из бумажника и протянул Джимпу.
— Он у Мамы Лус. С девкой, которую все зовут Фламенка[28]. Да не так уж и много в ней пыла с жаром, по правде говоря.
— И что делает?
— Пару часов назад купил у своего толкача три дозы. Приковылял к Маме Лус с амурными намерениями, но героин взял верх. Мама Лус сказала, что он уже с час как балдеет.
— А Фламенка?
— Она там же, с ним. Небось, уже обчистила беднягу до нитки. Здоровенная такая рыжая деваха, два золотых зуба спереди, аж глаза режет. А бедра у нее, я вам доложу, вот это настоящие бедра, что там слониха! Смотрите, не грубите ей, а то враз проглотит.
— У Ордиса есть оружие?
— Мама Лус не знает.
— А эта твоя рыжая?
— Рыжую я не спрашивал. Никогда не общаюсь с наемницами, — гордо заявил Дэнни.
— Откуда же тебе известно про ее бедра?
— Подробности моей интимной жизни за какую-то десятку? — возмутился Дэнни.
— Ладно, спасибо, — остановил его Карелла.
Оставив Дэнни сидеть за столиком, Карелла вышел к Клингу, по-прежнему подпиравшему крыло лимузина.
— Жарко! — сообщил ему Клинг.
— Если хотите пивка, можете зайти по-быстрому, — предложил ему Стив.
— Домой я хочу, — пожаловался Клинг.
— Домой все хотят, — назидательно заявил Карелла. — Поехали, нам предстоит важный визит.
— Куда ехать?
— К Маме Лус. Да вы только движок заведите, а дорогу машина сама знает.
Клинг снял шляпу и провел ладонью по светлым волосам и с отвращением затряс рукой, брезгливо стряхивая капли пота. Осторожно устроил шляпу на голове и сел за руль.
— Кого ищем-то? — спросил он Кареллу.
— Диззи Ордиса.
— Не знаю такого.
— Он вас тоже.
— Буду признателен, если вы нас представите друг другу, — сухо сказал Клинг.
— Обязательно, — пообещал Карелла, улыбаясь обидчивому напарнику.
Когда они подъехали, Мама Лус стояла в дверях своего заведения. Детвора столпилась на тротуаре в радостном предвкушении захватывающе зрелищной облавы. Мама Лус приветствовала полисменов обворожительной улыбкой.
— Привет, мистер Карелла. Ну и жара!
— Жарко, — подтвердил Карелла, удивляясь про себя, почему ни один встречный не может удержаться от обсуждения погоды. Ведь даже придурку ясно, что сегодня очень жарко, удушающе жарко, жарче, может быть, чем в Маниле, а если вы считаете, что в Калькутте еще жарче, чем в Маниле, то здесь сегодня стояла такая жара, какой в Калькутте никогда и не знали.
Мама Лус — крупная располневшая женщина с необыкновенно густыми темными волосами, собранными в пуританский узел на затылке, куталась в шелковое кимоно. Когда-то Мама Лус слыла знаменитой проституткой, поговаривали даже, лучшей в городе. Но сейчас она стала мадам и не вспоминала о прежнем ремесле, делая исключение только для очень близких друзей. Она отличалась безупречной опрятностью и чистотой и постоянно благоухала ароматом сирени. Кожа у нее была белой, возможно, даже слишком белой, поскольку редко видела солнце. Облик ее был благороден, улыбка — ангельской. И если вы не знали, что она заправляет одним из гнуснейших на Улице шлюх борделей, то вполне могли принять ее за чью-нибудь мать.
Матерью она никогда не была.
— Развлечься пожаловали? — спросила она, подмигивая Карелле.
— Кроме тебя, Мама Лус, мне никого не нужно, — заявил Карелла.
Клинг потрясенно моргнул и поспешно вытер вспотевшее лицо.
— Для тебя, торо[29], Мама Лус сделает все, что пожелаешь. — Она снова подмигнула ему. — Для тебя Мама Лус опять юная девчонка.
— Ты у нас вечно юная, Мама Лус, — великодушно польстил Карелла, звучно шлепнув ее по могучему заду. И быстро спросил: — Где Ордис?
— Он с la roja[30]. Та, верно, обобрала его уже дочиста, спасибо, если глаза на месте оставила. — Мама Лус негодующе пожала плечами. — Эти нынешние девицы! Ничего их не интересует, кроме денег. В наши старые добрые времена… Знаешь, порой ведь любовь приходила. А сейчас? Что случилось с любовью, куда она подевалась?
— Она вся в твоем сердце, Мама Лус. У Ордиса есть пистолет?
— Я что, обыскиваю клиентов? Вряд ли у него есть пистолет, Стив. Пожалуйста, без стрельбы, можно?
— Стрельбы не будет. Покажи нам, где он, — попросил Карелла.
Мама Лус кивнула. Когда Клинг проходил мимо нее, она выразительно посмотрела на его ширинку. Молодой полисмен залился краской, а мадам оглушительно расхохоталась. Проследовав за ними в дом, она обогнала полицейских и показала:
— Сюда. Наверх.
Ступени под ней угрожающе дрожали. Она обернулась, подмигнула через плечо Карелле и поддразнила:
— Смотри, как я тебе доверяю, Стив. Не боюсь даже за своей спиной!
— Gracias[31].
— Только не заглядывай мне под юбку.
— Но соблазн-то какой! — признался Карелла и услышал, как сзади него Клинг издал сдавленным горлом нечто между всхлипом и стоном.
Мама Лус остановилась на первой лестничной площадке.
— Вон та дверь в конце коридора. Без крови, Стив, очень прошу. Он и так уже полумертвый.
— Ладно. Спускайся вниз, Мама Лус.
— А потом, как дела закончишь… — обольстительно намекнула Мама Лус и игриво задела Кареллу пышным бедром, чуть не спустив его при этом с лестницы.
Она проплыла впритирку к Клингу и начала спускаться, оглашая лестничную клетку громоподобным хохотом.
Карелла вздохнул и посмотрел в растерянно-негодующие глаза юного напарника.
— Что поделаешь, малыш. Любовь!
— Не понять мне детективов, — ответствовал ошарашенный Клинг.
Они подошли к двери. Клинг, увидев, что Карелла изготовил револьвер, потащил из кабуры свой.
— Она же просила не стрелять, — напомнил он Стиву.
— Насколько мне известно, она пока еще командует борделем, а не полицейским управлением, — нравоучительно ответил Карелла.
— Да, конечно, — поспешил согласиться Клинг.
Карелла постучал рукояткой револьвера в дверную створку.
— Quien es? [32] — произнес за ней женский голос.
— Полиция. Открывай! — приказал Карелла.
— Momento[33].
— Она одевается, — проинформировал Клинг Кареллу.
Через несколько мгновений дверь открылась. За ней стояла рослая рыжеволосая женщина. На лице ее не было и тени улыбки, так что Карелле не выпало счастья полюбоваться ее золотыми зубами.
— Что нужно? — негостеприимно спросила она.
— Проваливай! — распорядился Карелла. — Нам нужно поговорить с твоим клиентом.
— Валяй! — охотно согласилась рыжая, бросив на Кареллу взгляд, призванный выразить оскорбленную невинность. Затем, вызывающе играя бедрами, женщина гордо удалилась.
Клинг смотрел ей вслед. Когда он обернулся к двери, Карелла уже был в комнате.
Вся обстановка комнаты — кровать, ночной столик и металлический умывальник. Окно наглухо зашторено. В комнате стоял омерзительно тяжелый запах. На кровати пластом лежал человек — без рубашки, ботинок и носков, в одних брюках. Глаза его были закрыты, рот же, напротив, открыт, и очень широко. Вокруг носа с нудным жужжанием петляла крупная муха.
— Откройте окно, — попросил Карелла Клинга. — Боже, ну и вонища!
Человек на кровати зашевелился. Приподнял голову и посмотрел на Кареллу.
— Ты кто? — произнес он.
— Твоя фамилия Ордис?
— Ага. Ты из полиции?
— Да.
— А что я такого сделал?
Клинг распахнул окно. С улицы донеслись детские голоса.
— Где был в воскресенье вечером?
— Когда вечером?
— Около полуночи?
— Что я, помню?
— Вспоминай, Ордис, — посоветовал Карелла. — И побыстрее. Или уже наширялся?
— Не пойму, о чем это вы.
— Кончай, Ордис. Нам известно, что ты давно сидишь на игле. Знаем мы и то, что пару часов назад ты заимел три дозы героина. Так вот я и спрашиваю, ты уже совсем прибалдел или способен меня понимать?
