Алексей Макеев - Красная карточка
– Да ладно, я ничего плохого в виду не имел, – неожиданно мирным тоном сказал Козин. – Нервы у меня. Извиняюсь. Но вот вы скажите, это какой же надо быть гнидой, чтобы действующего футболиста ноги лишить? Ну, если тебе что-то не понравилось – отмордуй, побеседуй по душам, но зачем резать курицу, которая несет яйца? Не говорю – золотые, но нам и такие сойдут, ладно… Это же просто маньяк какой-то!
– Значит, говорите, красная карточка и сообщение – удаляю вас с поля? – задумчиво проговорил Гуров, глядя на бизнесмена. – Насчет маньяка не знаю, но в некоторой логике преступнику не откажешь. Игрался матч, в котором Жмыхов вел себя не самым подобающим образом. Травмировал игрока соперников, спровоцировал удаление другого. Предположим, кто-то наблюдал за этим с трибуны, уже имея некоторые планы относительно Жмыхова. Случившееся оказалось последней каплей. Этот человек покинул стадион, нашел мальчика, который мог бы передать конверт с заранее приготовленным посланием, убедился, что письмо попало по назначению, и отбыл. А рано утром залез в автомобиль Жмыхова, установил бомбу… Далее вы сами знаете.
– И что же это за подлец? Вы его знаете?
– Вряд ли. Но мысленно рисую себе портрет сурового болельщика, хорошо разбирающегося в футболе, знающего игроков и болеющего душой за чистоту игры. Видимо, защитник Жмыхов достал его. Не обязательно, чтобы этот человек был маньяком, но психопатический склад личности тут присутствует почти наверняка. Если только за покушением на Жмыхова не таится корыстный интерес. Но это представляется мне сомнительным. Действительно, зачем резать курицу, несущую хоть какие-то яйца? И потом, куда в таком случае девать это дурацкое письмо? Это абсолютно не деловой подход.
– Вот! А я то же самое сразу и сказал! – обрадовался Козин. – Деловой человек, даже если он гад последний, не будет мараться такой чепухой. Только для отвода глаз. А я говорю, какой тут может быть отвод глаз? От кого? Никто ведь и близко не знает, кто это провернул. Вот если бы я знал, сказал бы сейчас, честное слово! Но я не знаю!
– Верю, – согласился Гуров. – Мы тут получаем кое-какую информацию о вашей команде. Пока никаких глупостей вы, кажется, больше не сделали. Значит, действительно не знаете.
– Так я пошел? – спросил Козин, который уже не выглядел таким страшным, как в момент своего появления. – Документы моего придурка отдадите?
– Да ради бога! – сказал Гуров, бросая на стол паспорт Ставского. – Нам они, собственно говоря, без надобности. А вам спасибо, что зашли, поделились информацией. Приятно иметь дело с человеком, который понимает, что такое гражданский долг!
Козин странным образом захрипел, заколыхался, и лицо его сделалось багровым. Гуров не сразу догадался, что он смеется.
– Я этот ваш каламбур понял! – довольно произнес Козин, поборов приступ веселья. – Я тоже люблю остроумных людей. Но вы на меня зла не держите. Я человек суровый, но справедливый. Если со мной по-человечески, то и я по-человечески. А если поймаете этого паршивца и суд его оправдает – с этими судами наперед ничего знать нельзя, – вы мне только намекните, и я сам с ним разберусь!
Он сгреб со стола паспорт Ставского, запрятал поглубже в карман и сунул Гурову под нос бумажку.
– Пропуск! – сказал он. – Подпишите, а то, чего доброго, и правда не выпустят из этих ваших казематов!
– Как же вы пойдете? – спросил полковник Крячко, подходя к окну. – На улице дождь. Ливень, можно сказать. Посидели бы, кофейку соорудили…
– Спасибо, уж лучше вы к нам! – снова забулькал Козин. У него на глазах улучшалось настроение. – А дождь мне не помеха. Он, кстати, уже давно идет. Меня на крыльце гвардия дожидается. В случае чего на руках донесут до машины.
Полковник Крячко обернулся и ухмыльнулся во весь рот.
– Хорошо живется некоторым! – сказал он. – На руках их носят, деньги к ним рекой текут, футболисты в золоте купаются…
Козин опять помрачнел.
– В дерьме эти футболисты купаются! – проворчал он. – Мы вот тут в казаков-разбойников с вами играем, а «Литий», между прочим, сегодня очередную встречу продул: ноль – четыре, «Локомотиву». И я должен нести этот крест. Нет, с меня хватит! Даю вам слово, что больше этой чепухой я не занимаюсь. Пусть ищут другого дурака!
Он помахал Гурову и Крячко пропуском и вышел из кабинета.
– Надеюсь, он сдержит свое слово, – задумчиво проговорил Крячко, глядя на дверь. – Такие благодетели для футбола страшнее любого косилы-защитника. Превратили народную игру в хитрый рынок! Нет, зря мы его не сунули на ночь в камеру! Может, к утру поскромнее бы стал.
– Вряд ли! – усмехнулся Гуров. – Да и зачем? Тут через полчаса набежало бы адвокатов, друзей высокопоставленных, у генерала телефон раскалился бы от звонков… И похищение Приходько – скорее водевиль, чем реальное дело. Ты уверен, что этот футболист не откажется на суде от первоначальных показаний? Вот и я не уверен. Мне главное было подтвердить эту историю насчет красной карточки. На выдумку не похоже. Похоже на тщательно спланированную и театрально обставленную месть. Причем по всему выходит, что мстят не за женщину, не за долги денежные, а за игру. Красная карточка – красноречивое тому подтверждение.
– У тебя опять каламбур получился! – заметил Крячко. – Но по сути верно. Когда мстят, указывают на конкретную причину. Иначе что это за месть? Красная карточка тут неспроста. Преступник надеется, что теперь Жмыхов будет волосы на себе рвать, вспоминая про свои подлости на футбольном поле. А в общем, ничего другого тому и не остается. Цель достигнута. Не уверен, правда, что эта акция удержит от грубости прочих защитников. Не станет же этот минер взрывать всю Высшую лигу!
– Я надеюсь! – негодующе сказал Гуров и потянулся к телефону. – Звоню немедленно Забродину. Пусть учтет этот факт насчет красной карточки. А то он упирает на личные мотивы… А я с самого начала чувствовал, что бабы тут ни при чем…
Он набрал номер следователя.
– Виктор Захарович? Гуров! Я по делу Жмыхова. Тут только что информация поступила – после своего последнего матча Жмыхов не просто записку получил. Он что-то вроде приговора получил – с поля его удалили окончательно и бесповоротно. И красная карточка была к письму приложена. Соображаешь?
Следователь долго молчал, и Гуров начал беспокоиться.
– Ты чего примолк, Виктор Захарович? – спросил он. – Не веришь, что ли?
– Примолк чего? – странным голосом сказал Забродин. – Да вот как раз соображаю, что ты мне такое сказал.
– А что я такого необычного сказал?
– А вот теперь ты соображай, – предложил Забродин. – Я ведь тебя сейчас еще больше удивлю. Дождь вроде кончается?
– Да капает еще, – сказал Гуров, посмотрев в окно. – Но уже тихо. А при чем тут…
– А при том, что беги на Большую Грузинскую! Там сейчас следственная группа работает. Я чисто случайно узнал – всего час назад там в одном ресторанчике человека убили. Скорее всего отравление. Практически при свидетелях. Но это все семечки, а вот подробность там есть интересная… – он сделал эффектную паузу. – Вернее, две. Убийца оставил на трупе красную карточку, это раз. А второе, убитый не кто иной, как футбольный арбитр. Как тебе эта новость?
– Вот так попали! На ровном месте да мордой об асфальт! – потрясенно сказал Гуров. – Я немедленно еду! А ты разве нет? Это же наше дело!
– Пока еще нет, – спокойно ответил Забродин. – Но тебе прямой резон съездить. На месте все яснее видно. Потом отзвонись, когда все выяснишь, ладно?
– Какой вопрос! – воскликнул Гуров. – А кто там работает из ваших?
– Лучников. Да ты его знаешь, – сказал Забродин. – Запиши только адрес ресторана.
Гуров записал адрес, махнул рукой Крячко, и они отправились на Большую Грузинскую.
Ресторан был закрыт, а в зале следователь Лучников, полный, строгий, в узких очках без оправы, очень похожий на пожилого опытного бухгалтера, вел допрос свидетелей. Гуров сразу же направился к нему.
– А-а, Лев Иванович! – сказал Лучников, протягивая руку. – Какими судьбами?
– Слухом земля полнится, – ответил Гуров. – Есть такое подозрение, что это убийство и меня касается.
– Ну тебе виднее, – согласился Лучников. – Желаешь поприсутствовать или к экспертам пойдешь? Они там в задней комнате работают. Заканчивают уже, наверное.
Гуров под руководством потрясенного хозяина ресторана прошел в один из кабинетов и застал там эксперта Фогеля, который обследовал комнату. Они поздоровались.
– Интересуешься, Лев Иванович? – спросил Фогель, кивая на обеденный стол, где рядом с бутылками и закусками лежали аккуратно упакованные в полиэтиленовые пакеты вещественные доказательства. Собственно, они тоже были недавно частью сервировки. – Прямо скажу, ничего утешительного. Этот сукин сын был на редкость осторожен. Отпечатков полно, но большая часть принадлежит, похоже, трупу.
