Иэн Рэнкин - Грешники и праведники
— Сержант Кей, — назвался снявший трубку. Тони Кей — Ребус был с ним знаком.
— Там твоего дружка нет поблизости? Скажи, что Джон Ребус хочет перекинуться парой слов.
— Он на конференции.
— Можно подумать, он какой-нибудь Ален сраный Шугер,[14] — посетовал Ребус.
— Ну, тогда на совещании. Извини, не знал, что грамматика твой пунктик.
— Вокабуляр, а не грамматика, жопа ты с ручкой.
— Тебя, видать, недоучили в школе хороших манер. Выстави им счёт за брак в работе.
— Как только поговорю с твоим генералиссимусом — непременно. Кстати, он, случайно, не на заседании с благоухающей мадам Макари?
— А ты откуда знаешь?
— Я же детектив, сынок. Приличный детектив.
— Ты забываешь: я видел твоё личное дело. Много разных слов, но «приличный» оттуда было вымарано в тот день, когда ты закончил академию.
— Знаешь, мне кажется, я в тебя немного влюблён, сержант Кей. Я доверю тебе жизненно важную статистику. — Он продиктовал номер своего мобильника. — Скажи Фоксу, мне кажется, я смогу ему помочь. Пусть позвонит, когда Макари разрешит ему отлепить от физиономии маску подобострастия. — Он отсоединился, прежде чем Кей успел ему ответить.
Ребус уставился на экран своего телефона, и его лицо расплылось в улыбке. Кей ему и в самом деле нравился. Какого чёрта этот парень торчит в «Жалобах»? На экране появилась эсэмэска. Всего одно, но ёмкое слово, подписанное тремя поцелуями. Отправлено предположительно с персонального мобильника Кея. Ребус добавил номер в свои контакты и принялся выхаживать в узком пространстве между автомобилями, в тишине и покое докуривая сигарету.
6
Оказалось, что генеральный прокурор выделила Фоксу маленький кабинет в здании шерифского суда на Чемберс-стрит, в пяти минутах ходьбы от её собственных владений.
— Уютненько, — сказал Ребус, разглядывая его владения.
Здание было относительно новым, но Ребус никак не мог вспомнить, что стояло на этом месте прежде. По пути в кабинет он прошёл мимо очумелых, орущих в телефонные трубки адвокатов и их расположившихся поблизости клиентов; клиенты сидели с видом «да гори оно всё», делились сигаретами и рассказами про бои местного значения, а ещё сравнивали татуировки.
Фокс сидел за столом, который был слишком велик для его непосредственных нужд и располагался в комнате, словно взбесившейся от обилия деревянных панелей. Он сидел, зажав авторучку между ладонями. Ребусу показалось, что он долго тренировал эту позу. Фокс казался напряжённым и неубедительным. Может быть, он и сам это почувствовал, потому что, когда Ребус сел напротив него, Фокс положил авторучку на стол.
— Вы вдруг надумали мне помочь? — спросил он. — Вот так чудо! Прямо обращение на пути в Дамаск.[15]
Ребус в ответ пожал плечами:
— Вы пытаетесь спикировать на моих друзей с больших высот. Единственное, что я могу для них сделать, — позаботиться, чтобы у вас в этот момент не случился понос.
— Захватывающий образ.
— Это и есть ваш архив? — Ребус показал на большие коробки сбоку от Фокса.
— Да. Середина восемьдесят третьего — приблизительно то время, когда Сондерс убил Мерчанта.
— Предположительно убил, — поправил его Ребус. — Вы уже просмотрели материалы? — (Фокс кивнул.) — И если бы моё имя где-то там фигурировало, то вы не стали бы меня слушать?
Фокс кивнул:
— Конечно, до недавнего времени вы работали в отделе нераскрытых преступлений: могли в любое время получить доступ к этим материалам и уничтожить всё, что подтверждает вашу причастность к саммерхоллским делишкам.
— Ну, просто из духа противоречия, давайте скажем, что я абсолютно чист.
— В данном конкретном случае, — уточнил педант Фокс.
— В данном конкретном случае, — повторил за ним Ребус. — И недавно мне из милости позволили вернуться в уголовную полицию…
— И вы не хотите рисковать своим положением.
— Именно поэтому я и предлагаю вам свои услуги, а это означает, что я намерен приглядывать за вами.
— Если вы никак в этом деле не замешаны, то вам нечего меня бояться.
— Если только вы не начнёте фальсифицировать материалы, чтобы выставить меня соучастником всех, кто когда-либо работал в Саммерхолле.
Фокс снова взял авторучку — простой шарик, хотя он обращался с ним так, будто это шикарный «паркер» с золотым пером.
— Значит, по-вашему, лучший способ мне помочь — это с самого начала поставить под сомнение мои способности.
— Чтобы не пришлось обсуждать это на более поздних этапах, — сказал Ребус.
— А я между тем должен вам доверять? Притом что речь идёт о ваших первых коллегах и наставниках в полиции, о тех, кого вы знаете всю свою профессиональную жизнь… С какой стати вы станете действовать против них?
— Я здесь не для этого. Я хочу убедиться, что вы не пустите в ход тяжёлую артиллерию.
— Тяжёлая артиллерия — это не мой стиль.
— Это хорошо, потому что святые, хотя они все и отставники, неплохо вооружены.
— Но вы-то не отставник.
Ребус кивнул:
— Они рассматривают меня как часть своего боевого арсенала.
— Но вы таковым не станете?
— Это уж вам решать, смотря как пойдёт работа над этими материалами. — Ребус показал на коробки.
Фокс посмотрел на него, потом на дисплей своего телефона.
— До конца рабочего дня остался всего час.
— Опять-таки вам решать, когда вы кончаете работать, — возразил Ребус.
Ещё один долгий взгляд, затем неохотный кивок.
— Хорошо, ковбой, — сказал Фокс с нарочитой медлительностью. — Посмотрим, что тут у нас. — И они поставили коробки на стол и приступили к работе.
«Сэнди Белл» не был ближайшим баром к Шерифскому суду, но Ребус выбрал его, а Фокс сказал: «Вы в этом всяко разбираетесь лучше меня». В глубине зала стоял столик на двоих, за него они и сели. Ребус принёс колу для своего новообретённого коллеги, а себе взял индийское светлое. Фокс тёр глаза и с трудом подавлял зевоту. Он настоял на том, чтобы чокнуться. Ребус отпил глоток и вытер губы.
— Вы никогда не прикасаетесь к алкоголю? — спросил он. — Потому что не можете?
Фокс кивнул, потом в упор посмотрел на него.
— Я не могу, а вам не следует.
Ребус поднял стакан за это пожелание и сделал ещё глоток.
— Ваша жена оставила вас из-за вашего пристрастия к алкоголю? — спросил Ребус.
— Я мог бы задать вам тот же вопрос, — парировал Фокс.
— И я бы вам ответил: да, так оно и было. — Ребус задумался на секунду. — А может, и не совсем так. С нашей работой… не получается выпускать дома пар из котла. Скорее наоборот — всё держишь в себе. Я мог говорить только с другими копами. С этого всё и началось… — Он вздохнул, пожал плечами.
— Но вы могли бы разом покончить с выпивкой, — сказал ему Фокс.
— Вы хотите сказать — как это сделали вы? И именно поэтому вы до сих пор счастливо женаты и окружены друзьями?
Сначала могло показаться, что Фокс обиделся, но потом его плечи обмякли.
— Ваша правда, — сказал он.
— Слушайте, у каждого свой способ справляться с тем дерьмом, в которое нас окунает работа, — сказал Ребус.
— Что снова возвращает нас к святым, — заявил Фокс. — Небольшая сплочённая группа, члены которой начинают думать, что их правила самые правильные.
— Не стану спорить.
— А в те времена на многое смотрели по-другому, не так строго, как сейчас?
— Далеко не так, — согласился Ребус.
— В особенности если вы раз за разом выдавали результат. Тут уж начальство тем более не стало бы придираться к вашим методам.
Ребус подумал о Питере Мейкле, о поездке вокруг Артурова Трона, сжал губы и промолчал. Фокс обратил на это внимание, но продолжил:
— Вся система изменилась, верно? Раньше были кроты и осведомители. Потеряешь кого-нибудь вроде Билли Сондерса, и появляются висяки, начальство недовольно. Что бы он ни сделал, вам он был нужен на свободе.
— Вы всё время повторяете «вам».
Фокс извиняющимся движением поднял руку.
— Я имею в виду святых в целом. Но должна же была существовать какая-то иерархия, и я думаю, что старшим был Гилмур, ведь он к тому времени уже дослужился до инспектора. Сондерс был человеком Гилмура.
— Спросите у них.
Фокс недоверчиво посмотрел на него.
— Вы и в самом деле не знаете?
— Ну, скажем, вы правы — дальше что?
Фокс продолжал сверлить его взглядом.
— Хоть что-нибудь полезное вы знаете?
— Уйму всего полезного.
— Например.
— Об этом как-нибудь в другой раз. — Ребус снова поднял свой стакан.
— А если я скажу вам, что мне необходимо знать это сейчас?
— В другой раз, — повторил Ребус.
— Тогда, может, мне лучше отправить вас назад, на Гейфилд-сквер?
