Сандра Браун - Дымовая завеса
Рейли ушел в ванную комнату, отмотал длинный кусок туалетной бумаги и вернулся к ней, прижал сложенную в квадрат бумагу к ее носу.
— Сморкайтесь. — Ее глаза широко распахнулись, она затрясла головой. — Не дурите. Сморкайтесь.
Бритт высморкалась. Он вытер ей нос, отошел к мусорному ведру, выбросил бумагу, спросил, не хочет ли она воды. Она отказалась.
Рейли вернулся на свой стул.
— Расскажите мне о своем пробуждении.
Она рассказала. Джей лежал на боку спиной к ней. Она плохо соображала, голова кружилась. Она собрала свою одежду — часть нашла в спальне, часть в гостиной, — потом пошла в ванную комнату, где ее вырвало.
— Мне следовало еще тогда понять, что меня одурманили, но ведь я была с Джеем Берджессом. С полицейским. С мужчиной, которого я знала и которому доверяла. Я увидела пустую бутылку из-под виски и обвинила себя в том, что отпустила тормоза и совершила глупость.
Бритт выразительно посмотрела на него.
— Обычно я так себя не веду. Я не напиваюсь до потери сознания, не просыпаюсь в постели мужчины, не помня, как туда попала. На самом деле ничего даже отдаленно похожего со мной никогда не случалось. Я всегда контролирую ситуацию.
— В это я верю. — Он не собирался льстить ей. Она нахмурилась, значит, уловила нюанс. — Ну вот… Я сходила в туалет, приняла душ. Чего, конечно, делать ни в коем случае не следовало, если подозреваешь, что тебе дали наркотик сексуального насилия. И теперь я не могу ничего доказать.
— Когда вы потеряли девственность?
Вопрос застал ее врасплох.
— Что?
— Сколько лет вы спите с мужчинами?
— Не ваше собачье дело.
— Да мне плевать, просто верится с трудом. Вы спокойно сидите передо мной и без зазрения совести уверяете, что не знаете, трахнулись ли с Джеем.
— На диване нашли упаковку от презерватива.
— Ага. Значит, трахнулись.
— Возможно, но я не знаю. Мой врач…
— А зачем вам понадобилось медицинское освидетельствование? Неужели это можно не знать? Неужели вы бы этого не почувствовали?
— А вы!
— Я не женщина! В мое тело не проникают.
Бритт с трудом удержалась от слов, готовых сорваться с языка. Отвернулась, поджала губы и попыталась успокоиться.
— Да, я действительно не ощущала нашей близости, — сказала она, снова повернувшись к нему. — Но я не могу в этом поклясться. Да и какая разница? Не отклонились ли мы от главного?
— Пожалуй. Джей не ожил.
Рейли встал, достал из кармана нож, обошел ее.
— Спасибо, — искренне поблагодарила Бритт, когда он разрезал скотч, стягивавший ее запястья.
— Не больно радуйтесь. Мы еще не закончили.
Он схватил ее и, волоча за собой, потопал к спальне.
— Что вы… Подождите! Вы сказали, что не причините мне вреда.
— Больно не будет. Если не станете сопротивляться.
Рейли легко подтолкнул ее, и она, споткнувшись, полетела на кровать, но сумела выпрямиться и рванула к двери. Когда она пробегала мимо него, он обхватил ее за талию, приподнял на бедро, сделал пару шагов и бесцеремонно бросил ее на кровать.
Она задохнулась и не сразу опомнилась, а потом начала драться; лягалась изо всех сил, махала руками, пытаясь ударить его по голове.
Но ее сопротивление было абсолютно бесполезным. Рейли оседлал ее, и лягаться стало бессмысленно, да и невозможно. Затем он выдернул из кармана рубашки все тот же рулончик скотча и, увиливая от ее кулаков и ногтей, оторвал зубами кусок и примотал ее левую руку к грядушке кровати на уровне матраса.
Он слез с нее, промокнул щеку тыльной стороной ладони. Увидел свежую кровь.
— Еще раз оцарапаете меня, и я привяжу вашу руку к верхушке изголовья. Это будет не так удобно.
— Идите к черту!
Удостоверившись, что в ближайшее время пленница не причинит особого вреда и не убежит слишком далеко, Рейли пошел выключать свет. Когда он вернулся в спальню, Бритт стояла у кровати, отчаянно дергая левой рукой и раздирая липкую ленту ногтями правой. Больших достижений не наблюдалось, разве что кровать отодвинулась от стены на пару дюймов.
— Вы потащите эту кровать до самого Чарлстона?
— Будьте вы прокляты! Отпустите меня!
Рейли расстегнул джинсы и стянул их. Бритт осеклась. Вытаращила полные отвращения глаза.
— Что вы делаете?
— Раздеваюсь. Разве не понятно? — Он скинул кроссовки. Стащил джинсы, снял носки. Расстегнув две пуговицы рубашки, стянул ее через голову и швырнул на ближайший стул. Нагнулся, поднял с пола скотч.
— Ложитесь.
Она затрясла головой и прохрипела:
— Нет.
Бритт еще не успела спланировать эффективную защиту, когда он набросился на нее, повалил на кровать, снова оседлал и примотал ее правую руку к своей левой. И опять оторвал скотч зубами.
— Если хотите, грызите левую руку, но от меня не отделаетесь.
— Может, и нет, — процедила она сквозь сжатые зубы, — но испортить вам жизнь могу.
Ее зловещая улыбка должна была насторожить его, однако, расслабившись, он чуть не пропустил момент, когда Бритт подняла колено, нацелившись ему в пах. Она промахнулась совсем немного, он даже затаил дыхание в предчувствии боли, но, к счастью, обошлось.
Расстроившись от неудачи, она завизжала:
— Слезьте с меня!
Рейли вытянулся во весь рост, во избежание новых атак пригвоздив ее ноги к матрасу. Но Бритт продолжала лягаться, как жеребенок, стараясь сбросить его. Он опустил голову. Его лицо оказалось в паре дюймов от ее лица, достаточно близко, чтобы чувствовать злобное дыхание противника, но слишком близко, чтобы четко видеть лицо.
— Прекратите! — приказал он.
Естественно, она не прекратила.
— Хотите знать, почему я привез вас сюда?
— Думаю, я знаю, почему, — ответила она, задыхаясь от напряжения.
— Ни черта вы не знаете. Я могу рассказать вам об этом, если вы прекратите драку.
Она мгновенно замерла, но если бы взгляды могли убивать…
— Я привез вас сюда, потому что поверил. — Ее синие глаза распахнулись. — Возможно, я единственный человек в этом штате, который вам верит.
— Что? — выдохнула она.
— Да. Я верю, что вашу память стерли преднамеренно. — Он сильнее прижал ее к матрасу, словно подчеркивая свои слова, словно привлекая ее внимание. — Потому что то же самое случилось и со мной.
7
Бритт разбудил солнечный свет, бьющий прямо в глаза. Она лежала на боку лицом к окну. За сеткой шелестел листвой густой лес, трепетали на ветру листья глицинии, обвившей столб с бельевой веревкой, высоко в безоблачном небе кружила хищная птица.
Вспомнив вчерашнее происшествие, Бритт перекатилась на спину и приподнялась на локтях. Дневной свет не сильно облагородил комнату — маленькую, едва вмещающую кровать, стул и столик под телевизор вместо прикроватной тумбочки. На столике — лампа с длинной гнущейся «шеей». В угол втиснут большой комод с шестью глубокими ящиками.
Никаких излишеств, если не считать наброшенного на ее ноги одеяла, стеганного вручную из умело подобранных лоскутков.
На комоде стоял кувшин с водой, из которого торчал батат — единственное украшение спальни. Корни клубня сплелись в тугой клубок, а пышная лоза, заполнившая весь угол, вилась до самого потолка, цепляясь за веревочную сеть, прикрепленную к стене.
Бедная комнатка, но опрятная. Одежды, сброшенной Гэнноном накануне, в комнате уже не было.
Ее руки были свободны, хотя на запястьях еще болтались обрывки липкой ленты. Бритт скинула одеяло и встала с кровати. В дверную щель пробивался аромат свежесваренного кофе. Бритт проглотила слюну, мгновенно наполнившую рот.
Сходив в туалет, Бритт неуверенно приоткрыла дверь. Гэннон стоял у входа, опершись плечом о дверной косяк. Прихлебывая кофе из большой кружки, он пристально смотрел на лес через внешнюю, затянутую сеткой дверь.
То же самое случилось со мной.
После того ошеломляющего заявления он несколько секунд смотрел на нее, потом скатился на бок выключил настольную лампу и вытянулся на спине. Теперь они касались друг друга только тыльными сторонами ладоней стянутых скотчем рук.
Он не шевелился, и она не смела пошелохнуться. Через несколько минут он задышал ровно, очевидно, заснул. Каким бы невероятным это ни казалось, но она тоже вскоре погрузилась в сон…
Почувствовав ее присутствие, Рейли обернулся. Пока они смотрели друг на друга, она пыталась оценить его сегодняшний настрой — насколько он враждебен. Она прекрасно понимала, что он никогда ее не простит, однако если бы он планировал физически расправиться с ней, то ни за что не освободил бы ее руки. Лицо Рейли было непроницаемым, во всяком случае, она ничего не смогла прочесть по той его части, что не была скрыта бородой.
— Растение в кувшине — очень милый штрих, создает уют, — бросила она пробный камень.
