Луиз Пенни - Каменный убийца
– Они часто бывают слишком толстые.
Улыбка сошла с лица Клары. Слишком толстые?
– И майонез в них не настоящий. Но шеф-повар Вероника снова превзошла саму себя. Ты пробовала сэндвичи с огурцом, Клер? Они великолепны.
– Да, они хороши, – согласилась Клара с маниакальным энтузиазмом.
– Мои поздравления, Клара. Прекрасная новость! – Голос был мужской, радостный и вроде бы знакомый. – Félicitations.[35]
К ней по газону легкими шагами шел атлетически сложенный человек средних лет, в забавной шляпе. Рядом с ним – невысокая изящная женщина, в такой же шляпе с широкими полями от солнца.
– Рейн-Мари? – Клара уставилась на женщину, не веря своим глазам. – Питер, это Рейн-Мари?
Питер тоже смотрел на приближающуюся пару, и челюсть у него чуть не отвисла от удивления. Клара ощутила аромат туалетной воды «Джой» от Жана Пату и испытала чувства, соответствующие этому названию.[36] Ее словно в последний момент избавили от предстоящей пытки. После объятий она уставилась на Рейн-Мари Гамаш, чтобы окончательно убедиться. Нет, это была не иллюзия – перед ней стояла улыбающаяся Рейн-Мари. Клара чувствовала недовольные взгляды у себя за спиной, но ей было все равно. По крайней мере, теперь.
Арман Гамаш поцеловал ее в обе щеки и дружески пожал руку.
– Мы так рады за вас. И за Дени Фортена. – Он оглядел окаменевшие лица на террасе. – Он ведущий торговец произведениями искусства в Монреале. Вы, вероятно, это знаете. Это настоящий успех.
– Правда?
Голос матери прозвучал одновременно снисходительно и неодобрительно. Словно в успехе Клары было что-то непристойное. И безусловно, это было грубым вмешательством в приватные семейные дела. Но вероятно, хуже всего было то, что миссис Финни получила неопровержимое свидетельство: Питер водит знакомство с людьми из кладовки для швабр. Одно дело было играть с ними в бридж, оказавшись в одной гостинице на краю света: хорошее воспитание обязывает. Но другое дело – водить с ними дружбу.
Гамаш подошел к Питеру и пожал ему руку:
– Привет, старина.
Гамаш улыбался, а Питер смотрел на него как на нечто из ряда вон выходящее.
– Арман, вас-то каким ветром сюда занесло?
– Ну, это ведь всего лишь гостиница, – рассмеялся Гамаш. – Мы здесь празднуем наш юбилей.
– Слава богу, – произнесла Клара и шагнула к Рейн-Мари.
Питер тоже хотел подойти к ним, но его остановило легкое покашливание за спиной.
– Наверное, мы сможем поговорить позже, – сказала Рейн-Мари. – Вам нужно побыть с вашей очаровательной семьей.
Она еще раз наскоро обняла Клару, которая не хотела ее отпускать, хотя ничего другого ей не оставалось. Клара проследила взглядом за тем, как Гамаши по лужку направились к озеру. Она почувствовала, что по шее стекает струйка пота, провела рукой по коже сзади, посмотрела и с удивлением увидела на пальцах кровь.
Глава шестая
После ланча, который продолжался тысячу лет, Кларе наконец удалось улизнуть. Первым делом она хотела отправиться на поиски Гамашей.
– Я думаю, мама хотела бы, чтобы мы остались здесь, – возразил Питер, расхаживая по каменной террасе.
– Идем. – Она заговорщицки взглянула на него и протянула руку. – Не трусь.
– Но это же семейный сбор.
Питеру очень хотелось пойти с ней. Взять ее за руку, пробежаться по этой идеальной лужайке и найти Гамашей, с которыми они были дружны. За ланчем, пока остальные либо молча ели, либо обсуждали новости биржевого рынка, Питер и Клара взволнованно и возбужденно перешептывались о Гамашах.
– Видела бы ты свое лицо, – сказал Питер, стараясь говорить тихо. – Совершенно потрясенное и возбужденное, как у Дороти, впервые увидевшей Великого и Ужасного из страны Оз.
– Я думаю, ты слишком много времени проводишь с Оливье и Габри, – с улыбкой сказала Клара. Прежде она никогда не улыбалась на семейных сборах, так что это казалось странным. – К тому же ты и сам выглядел как Железный Дровосек – совершенно ошалевший. Ты можешь поверить, что Гамаши тоже здесь? Может, ускользнем и посидим с ними где-нибудь сегодня?
– Не вижу причин, почему бы нам это не сделать, – сказал Питер, прячась за теплой сдобной булочкой.
Мысль о том, чтобы провести несколько часов с друзьями вместо мучительной тягомотины с семьей, радовала его.
Клара уже успела посмотреть на часы. Два пополудни. Еще двадцать часов. Если она ляжет в одиннадцать, а встанет в девять, то останется всего… она попыталась вычислить это в уме… всего придется провести одиннадцать часов с семейкой Питера. Пожалуй, она осилит это. А если вычесть два часа с Гамашами, то останется всего девять часов. Господи боже, всего-то ничего. И тогда они смогут вернуться в свою маленькую деревню Три Сосны и жить себе спокойно до следующего приглашения через год,
«Не думай об этом».
И вот теперь Питер задержался на террасе – Клара втайне знала, что так оно и будет. Она еще за ланчем почувствовала, что ему не хватит духу. И все-таки притворяться было забавно. Это все равно что играть в эмоциональный маскарад. Хотя бы один раз сделать вид, что ты храбрец.
Но в конечном счете он не сумел это сделать. И Клара не смогла его оставить. А потому медленно вернулась.
– Зачем ты сказал своему семейству о моей персональной выставке? – спросила она Питера.
Ей самой пока было неясно, задирает она его или нет. Чтобы наказать за то, что он вынудил ее остаться.
– Я подумал, что они должны знать. Они всегда с таким небрежением относятся к твоей работе.
– А ты – нет? – Клара почувствовала, как в ней закипает злость.
– Как ты можешь такое говорить?
Питер обиженно посмотрел на нее, и она поняла, что сказала это, чтобы сделать ему больно. Она ждала: вот он сейчас скажет, что все эти годы она сидела на его шее. Что он обеспечил им крышу над головой и кормил ее. Но он промолчал, и это вызвало у нее еще большее раздражение.
Внезапно Клара увидела у него на щеке капельку взбитого крема, похожую на прыщик. Будь это аэроплан, она удивилась бы не больше, настолько непривычным было видеть что-то неуместное на ее муже. Он был такой великолепный, такой безукоризненный. Одежда на нем никогда не мялась, все стрелочки оставались идеальными, на материи ни пятнышка, ни малейшего дефекта. Что это там было такое в «Звездном пути»? Захватный луч? Нет, что-то другое. Щиты. Питер шел по жизни с поднятыми щитами, отражая атаки еды, напитков и людей. Клара подумала, уж не звучит ли в его голове тоненький шотландский голосок: «Капитан, щиты опущены. Я не могу их поднять».
Но Питер, дорогой Питер, не замечал маленького воздушного белого инопланетянина на своем лице.
Клара знала, что должна что-то сказать. Или, по крайней мере, стереть эту капельку крема, но ее все достало.
– Что случилось? – спросил Питер, озабоченный и испуганный назревающим конфликтом.
– Ты сказал своей семье о галерее Фортена, чтобы вызвать у них раздражение. В первую очередь у Томаса. Ко мне это не имеет никакого отношения. Ты использовал мое искусство в качестве оружия.
«Капитан, она прорывается».
– Как ты можешь так думать?
Но голос его звучал неуверенно – Кларе редко доводилось слышать такое.
– Прошу тебя, не говори больше с ними о моем искусстве. И вообще ни о чем личном. Им это все равно, а меня ранит. Наверно, не следовало бы мне обижаться, но это выше моих сил. Ты можешь это сделать?
Она обратила внимание, что карман его брюк все еще вывернут. Ничто в жизни еще не выбивало ее так из колеи.
– Извини, – сказал наконец Питер. – Но дело было не в Томасе. Больше не в Томасе. Я думаю, что привык к нему. Дело было в Джулии. Увидел ее – и все во мне взбунтовалось.
– Она показалась мне довольно милой.
– Мы все такими кажемся.
– Еще двадцать часов, – сказала Клара, посмотрев на часы, потом протянула руку и стерла взбитый крем с его щеки.
* * *Гамаши шли по тропинке, как вдруг услышали, что кто-то их окликает. Они остановились.
– Вот вы где, – тяжело дыша, сказала мадам Дюбуа. Она несла корзинку трав из огорода. – Я оставила записку на стойке. Звонил ваш сын из Парижа. Сказал, что его не будет сегодня вечером, но он позвонит еще.
– Quel dommage,[37] – сказал Гамаш. – Ну ничего, как-нибудь соединимся. Merci. Позвольте, я это понесу?
Он взял корзинку за ручку, и после некоторого колебания мадам Дюбуа с благодарностью отдала ему свою ношу.
– Температура все повышается, – сказала она. – И влажность меня убивает.
Она развернулась и пошла по тропинке со скоростью, удивившей Гамашей.
– Мадам Дюбуа… – Гамаш обнаружил, что с трудом поспевает за женщиной, которой, по его подсчетам, перевалило за сто двадцать лет. – У нас вопрос.
