Эд Макбейн - Истребитель полицейских
— Да?
— Здешние молодые люди не любят, когда им задают вопросы. Вам придется иметь дело не с тихими ребятами, которые собираются, чтобы выпить пару кружечек пива. Вы будете иметь дело с парнями, чьи понятия совершенно отличаются от ваших или от моих. Смотрите, чтобы вас не убили.
— Буду смотреть, — ответил Сэведж с сияющей улыбкой.
— И еще одно.
— Да?
— Оставьте в покое мой участок. У меня хватает дел без вас и без ваших репортеров, которые могут накликать новую беду.
— Что для вас важнее, лейтенант? — спросил Сэведж. — Чтобы я не появлялся у вас или чтобы меня не убили?
Бернс улыбнулся и начал набивать трубку.
— Это примерно одно и то же, — сказал он.
* * *Хромой Дэнни позвонил через пятьдесят минут. Дежурный сержант снял трубку, потом переключил вызов на номер Кареллы.
— Отдел детективов 87-го участка, — сказал он. — Карелла слушает.
— Это Хромой Дэнни.
— Хэлло, Дэнни, что у тебя?
— Я нашел Ордиса.
— Где?
— Услуга или бизнес? — спросил Дэнни.
— Бизнес, — коротко сказал Карелла. — Где нам с тобой встретиться?
— Знаете кафе «У Дженни»?
— Ты шутишь?
— Нет, серьезно.
— Если Ордис — наркоман, то что он делает на «Улице шлюх»?
— Он под кайфом в комнате одной девки. Вам повезло, если он сможет что-нибудь промычать.
— Кто эта девка?
— Мы ведь за этим и встречаемся, Стив. Так?
— Назови меня «Стив» еще раз, и ты недосчитаешься пары зубов, приятель, — сказал Карелла.
— О'кей, детектив Карелла. Если вам нужен этот тип, я буду в кафе через пять минут. Возьмите с собой кого-нибудь из ваших.
— Ордис вооружен?
— Может быть.
— Сейчас иду, — сказал Карелла.
* * *Улица «Ла Виа де Путас» тянулась с севера на юг. Наверно, индейцы называли ее по-своему, но вигвамы, стоявшие здесь в сказочные времена цветных бус и бобровых шкур, могли и тогда быть местом торговли. Когда индейцы исчезли, а протоптанные тропы превратились в асфальтированные дороги, тут обосновались представительницы древнейшей профессии. В свое время итальянские иммигранты называли улицу «Пьяцца путана», а ирландские иммигранты — «Притон шлюх». С наплывом пуэрториканцев здесь заговорили на другом языке, но источник дохода остался прежним. Пуэрториканцы окрестили улицу «Ла Виа де Путас». Полицейские звали ее «Улицей шлюх». Независимо от языка, посетители платили деньги и делали выбор.
Хозяйки этого рынка секса называли себя «Мамами». Мама Тереза держала самый известный притон на «Улице шлюх». Заведение Мамы Кармен было самым грязным. В притоне Мамы Люз полиция устраивала облавы шестнадцать раз, так как за его стенами проделывались разные махинации. Иногда полицейские заглядывали к Мамам и для собственного удовольствия. Когда полицейские являлись сюда по долгу службы, они делали облавы и заключали сделки с хозяйками. Иногда облавы давали интересные результаты, но обычно их проводили люди из Полиции нравов, которые были не в курсе соглашения между хозяйками и некоторыми сотрудниками 87-го участка. Один несведущий полицейский мог испортить все дело.
Карелла был «несведущий» полицейский. Или честный, в зависимости от точки зрения. Они с Хромым Дэнни сидели в кафе на углу «Улицы шлюх». В кафе «У Дженни» якобы можно было получить настоящий абсент с полынью. Дженнина смесь не могла обмануть ни одного опытного потребителя абсента, но зато кафе служило вроде нейтральной полосы между респектабельным рабочим днем и грешным вечером в стенах борделя. Здесь клиент мог повесить шляпу, выпить, почувствовать себя членом некоего братства и после третьей рюмки решить, что делать дальше.
26 июля, когда от жары вздувалась черная краска на нижней половине много раз битого окна кафе, Карелла и Дэнни не задумывались о социальных функциях этого заведения. Их интересовал человек по имени Луис Ордис «Чокнутый» и то, всадил он шесть пуль в двух полицейских или нет. Буш занимался проверкой грабителя Фланнагана. Карелла приехал на патрульной машине, которую вел новичок — молодой полисмен Клинг. Поставив машину, Клинг вышел из нее и прислонился к крылу, изнемогая от зноя. Из-под его легкой шляпы выбивались светлые пряди. Ему было жарко. Чертовски жарко. Карелле тоже было жарко.
— Где он? — спросил он у Дэнни.
Дэнни потер большим пальцем об указательный.
— Давно уже я не обедал как следует, — сказал он.
Карелла вынул десятидолларовую бумажку и протянул Дэнни.
— Он у Мамы Люз, — сказал Дэнни. — С девицей, которую они зовут Ла Фламенка[19].
— Что он там делает?
— Он пару часов назад пришел от толкача. Три упаковки героина. Забрел к Маме Люз с любовными намерениями, но героин победил. Мама Люз сказала, он уже давно дрыхнет.
— А Ла Фламенка?
— Она с ним. Наверное, уже очистила его кошелек. Такая здоровая, рыжая, с двумя золотыми зубами спереди. Прямо ослепляет тебя своими зубами! А что за бедра у нее! Не сердите ее, а то она вас проглотит.
— У него оружие есть? — спросил Карелла.
— Мама Люз не знает. Она думает, что нет.
— А рыжая разве не знает?
— Я у нее не спрашивал. Я с прислугой дела не имею.
— Откуда же ты знаешь про ее бедра? — спросил Карелла.
— Ваши деньги не покупают мою интимную жизнь, — сказал Дэнни, улыбаясь.
— Ладно, — сказал Карелла. — Спасибо.
Он оставил Дэнни за столом и подошел к стоящему у машины Клингу.
— Жарко, — сказал Клинг.
— Если хочешь пива, зайди, — отозвался Карелла.
— Нет, я хочу домой.
— Все хотят домой, — ответил Карелла. — Дома можно спрятать револьвер в ящик.
— Не понимаю я вас, детективов, — сказал Клинг.
— Поехали, нам надо нанести один визит, — сказал Карелла.
— Куда?
— Вверх по улице, к Маме Люз. Эта машина привыкла туда ездить.
Клинг снял шляпу и провел рукой по своим светлым волосам.
— Уф, — сказал он, надел шляпу и сел за руль. — Кого мы ищем?
— Человека по имени Ордис «Чокнутый».
— Никогда о нем не слышал.
— Он тоже никогда о тебе не слышал, — сказал Карелла.
— Да, — сухо ответил Клинг. — Буду рад, если ты нас познакомишь.
— Обязательно, — пообещал Карелла и улыбнулся. Машина тронулась.
Когда они вылезли из машины, Мама Люз стояла в дверях. Игравшие на тротуаре дети ухмылялись в ожидании облавы. Мама Люз сказала с улыбкой:
— Хэлло, детектив Карелла. Жарко, правда?
— Жарко, — согласился Карелла, удивляясь, почему каждый встречный делает замечания насчет погоды. Для любого человека в своем уме было очевидно, что день жаркий, невыносимо жаркий, жарче, чем в Маниле, и если вы полагаете, что в Калькутте еще жарче, то все же сейчас здесь было жарче, чем в Калькутте.
Мама Люз была в шелковом кимоно. Это была высокая, полная женщина с пышными черными волосами, собранными на затылке в пучок. Когда-то Мама Люз была известной проституткой, по слухам лучшей в городе, но теперь она была хозяйкой публичного дома и не снисходила ни до кого, кроме друзей. Она была очень чистоплотна, и от нее всегда пахло сиренью. У нее было очень белое лицо, бледное оттого, что она редко бывала на солнце. У нее были аристократические черты и ангельская улыбка. Не зная, что она заправляет одним из крупнейших борделей на улице, ее можно было принять за мать семейства.
Но это было не так.
— Зашли в гости? — подмигнула она Карелле.
— Если я не могу получить тебя, Мама Люз, мне никто не нужен, — сказал Карелла.
Клинг моргнул и вытер лоб.
— Для тебя, toro[20], — снова подмигнула она, — Мама Люз на все готова. Для тебя Мама Люз снова молоденькая девушка.
— Ты всегда будешь молодая, — сказал Карелла, шлепнул ее и спросил: — Где Ордис?
— С la roja[21], — ответила Мама Люз. — Наверно, она уже обобрала его до копейки. — Она пожала плечами. — Эти новые девушки только о деньгах и думают. Знаешь, в былые времена, — Мама Люз задумчиво наклонила голову набок, — в былые времена, toro, это иногда бывало и ради любви. Что теперь случилось с любовью?
— Она вся скопилась в твоем жирном сердце, — сказал Карелла. — У Ордиса есть пистолет?
— Разве я обыскиваю своих гостей? — сказала Мама Люз. — Не думаю, чтобы у него был пистолет, Стиви. Ты ведь не будешь поднимать шум, правда? Это был такой тихий день.
— Я не буду поднимать шум, — сказал Карелла. — Покажи мне, где он.
Мама Люз кивнула. Когда Клинг проходил мимо нее, она взглянула на него и громко расхохоталась, когда он покраснел. Она провела обоих полицейских по коридору, затем прошла вперед и сказала:
— Сюда. Поднимитесь по лестнице.
Лестница дрожала под ее тяжестью. Она повернула голову, подмигнула Карелле и сказала:
— Я доверяю тебе, Стиви.
— Gracias[22], — сказал Карелла.
