Василий Добрынин - Что такое ППС? (Хроника смутного времени)
Слева, — самый быстрый и скрытный, доступ! Правда, не в женской одежде — там полы сходятся справа налево.
Инспектор службы, капитан Мотузко, проходя мимо зала, где проводил занятия взводный Потемкин, остановился, послушал немного, издали, вдруг развернулся и поспешил обратно.
— Вы знаете, — через пару минут спрашивал он командира «Тантала», подполковника Птицына, — что вытворяет ваш новый взводный? Да это прямое, грубейшее нарушение Устава! Да Вы отдаете себе отчет в том, что будет со мной и с Вами, вдруг что случится? Ведь это оружие! Что он творит? Он что — ребенок? Левый пистолет!...
— Присядь, — попросил командир, — расскажи, в чем дело?
Капитан рассказал.
— Вот, черт! — повел головой, удивился, ротный. — Надо же…
— Что, это все? — спросил капитан.
— Н-да-а… — сказал ротный.
— Этого, — я Вам сказал, и Вы знаете — быть не должно! «Немцы, наши» — Вы что? Как хотите, а я Вам сказал. И я умываю руки!
Если не обнаружено — нет нарушения…
В продолжение не предусмотренной Уставом темы, Потемкин сделал шаг дальше.
— Сержант Ромашкин! Продемонстрируй процесс производства выстрела.
— Для производства выстрела необходимо выполнить следующие действия. Расстегнуть кобуру, вынуть пистолет, снять с предохранителя, путем постановки флажка большим пальцем в нижнее положение. Свободной рукой, ухватившись за рамку затвора, оттянуть назад, преодолевая сопротивление возвратной пружины, резко ее отпустить. Возвращаясь, затвор подаст патрон из магазина в патронник, оставив при этом курок во взведенном положении. Патрон в патроннике, курок в боевом положении — оружие готово к применению. Ответ закончен!
— Момент пропустил, Ромашкин!
— А, ставим на предохранитель. Во избежание случайного выстрела. Флажок вернем в верхнее положение.
— Все верно, однако процесс, как история — долгий: «Снять… в положение. Свободной рукой ухватившись…» Обе руки… А дороги доли секунды! И свободной рука не всегда может быть. Скажи, а случайный выстрел сейчас возможен?
— Нет, патрон в стволе, но поднял флажок — значит, заперт затвор. Невозможен выстрел.
— Так. А в моем? — Потемкин вынул свой пистолет, показал. Флажок находился внизу.
— Возможен.
— Невозможен! Никак — ствол пуст. Опера носят так. Преимущества? При первом касании, сразу понятно, по флажку, — патрона в патроннике нет. Придя в себя, истекая кровью — все может быть, я сразу все понял. Минус одно движение: я не сбрасываю с предохранителя, — гоню рамку назад и взвожу затвор. А если в такой же, критической ситуации, я обнаружил флажок в верхней позиции, — значит патрон в стволе. Потому и заперт. Тогда, на последнем дыхании, — без всех предварительных операций, вывести ствол на прицельную линию, сбросить флажок и стрелять самовзводом. Преимущества убеждают?
— Убеждают, но как быть с Уставом? Им предусмотрено четко: в кобуре, по правую сторону от пряжки на поясном ремне…
— Устав необходимо соблюдать. Нарушение может быть установлено либо мной, либо проверяющим. Если никем оно не обнаружено, значит, нет нарушения. Так ведь?
— Спасибо, понятный ответ.
— Есть вопросы еще?
— Есть дополнение, по женскому крою. Как женщинам быть, если одежда их, оказывается, к ношению оружия не приспособлена? Что скажете?
— Перескажу прекрасно сказанное: у войны не женское лицо!
***
— Покажи план занятий, Потемкин, — потом, в рабочем порядке, спрашивал ротный. — По огневой подготовке конспект, разумеется, есть?
— Есть, — подтвердил Потемкин. Достал и представил к проверке конспект и план.
Ротный их полистал, почитал, расписался, где надо.
— А ты, — спросил он, возвращая бумаги, — дурному их не учил?
— Нет — спокойно ответил Потемкин, — дурному я их не учил.
***
Из «подземелья», где проходил инструктаж и раздача оружия, взводный Потемкин, всегда поднимался последним. Железо решеток, стальных косяков и запоров, гремело в ушах, пока поднимался наверх, по ступенькам, под сводами, столь массивными, прочными, что свет, любой яркости, придавал ощущение сумерек и глухоты настоящего подземелья.
Зато, после этого, взгляд, мимолетный и даже через стекло, на небо, побуждал оценить и приветствовать солнце. А оно, как всегда, было вновь не таким, каким было совсем недавно. Оно, с каждым днем, обретало легкость, и поднималось выше. Потому, что клонилось теперь не к декабрю, где приходится пережить свой, холодный и самый короткий день, а направлялось к вершине лета. Пусть, не так уже близкой, в начале весны.
***
— Потемкин, «Вьетнамская одиссея героя Чернобыля» — это не про тебя? — вспомнил вдруг ротный, статью из газеты «Известия»…
— Да, про меня.
— Ну, раз там был, значит, знаешь вьетнамский?
— Не слишком…
— Дело такое. Присядь. Ты автобус вьетнамский помнишь? Возле аэропорта?
— Понимаю, о чем речь...
— Ищут, коллеги твои. Но, пока суть да дело, шеф твой бывший, полковник Цупов, клиентов нам подогнал. Дал им совет: пока мы бандитов ищем вам нужна безопасность. Вообще, нужна. Так вот, говорит: обратитесь в «Тантал». Договор заключите, и будет вам, на законных, основаниях, — и защита, и сопровождение. Они уже приходили. Что скажешь?
— Да что я скажу? Разумно.
— Ну вот, — оживился ротный, — мы с руководством решили: берем это дело. И поручим тебе.
— А кому же? — добавил зам., — Твои посылают — тебе и работать. Все справедливо!
***
Два десятка туристов-предпринимателей, закончив последние приготовления, поубирали бумажники, списки и настроились на неуютный и долгий отдых в пути. Путь неблизкий — Одесса, «Седьмой километр». Задача поездки — закупки на опте.
В районе аэропорта автобус был остановлен нагнавшей его темно-красной «пятеркой».
Сотрудник ГАИ, козырнув, как обычно, принялся проверять документы водителя, двое других, «в гражданке», приступили к проверке у пассажиров.
— Предупреждаем: валюта, наркотики и оружие, — есть — лучше предъявить добровольно!
Какие наркотики и оружие, могли быть у этих, законопослушно примерных, граждан? Но вот, валюта… Увы, была — и у каждого! Когда паспорта, патенты, валюта — оказались в руках у старшего из сотрудников, тот, взвесив в руке, покачал головой, подивился объему и распорядился:
— Будем разбираться! Через, — он взглянул на часы, — сорок минут ждем всех в кабинете номер 313, в Управлении по борьбе с организованной преступностью. Ясно?
Полчаса не прошло, а «Икарус» с послушными коммерсантами, ждал, где велели. Но готовности этой и прилежания, не оценили. Не кому было. И даже когда еще десять минут прошло, все осталось так же. Вьетнамцев не ждали. И кабинета 313 в Управлении не оказалось. В ужасе непоправимой потери, на стол дежурному легло заявление от потерпевших. По городу принимались меры для задержания дерзких мошенников, но мало кто верил в их результат, особенно когда стало известно, что номер «пятерки» на самом деле принадлежит «Запорожцу» «не на ходу».
Пока же закончилось тем, что бандитов искали, а полковник Цупов — начальник розыска, дал для «Тантала» клиентов.
***
«Тантал» взял этих людей под надежную охрану. Для потерпевших, милиционеры «Тантала» были людьми не чужими и компетентными, в вопросах борьбы с преступностью. Слушали они о случившемся из первых уст, сочувствовали, и ссылались на взводного: «Лучше бы с ним. Он сыщик — разбирается больше». Однако, Потемкин, на эту тему, «не заводился».
Лок, староста и переводчик, для которого получался Потемкин шефом, вздыхал, да решился:
— Георгий, — сказал он, — мы знаем, ты сыщик! Ты в таких делах разбираешься. Надо поговорить
— Я сыщик бывший
— А разве это проходит?
— Любопытно: если сыщик, — то это навсегда?
— Думаю, да, — немного смутился Лок.
— Я скажу, как и другие: из сочувствия и симпатий, — но разве в этом есть что-то новое?
— Да. Ведь каждый способен сказать о луне, по-своему.
— Что это даст?
— Позволит, в итоге, увидеть истинный свет луны.
— Восточная мудрость?
— Ну, да, не моя.
— Интересная мысль. Я подумаю, потом позвоню.
И позвонил в тот же вечер:
— Ты не раздумал?
— Да нет! — удивился Лок. В душе прошел холодок тревоги. Едва уловимый сквозняк — как из дальних, непосещаемых комнат.
Легко неприязнь вползает в души
— Лок! — тоном первой ступеньки из долгих раздумий, сказал Потемкин, — Попробуй зримо представить все сказанное и пересказанное вокруг этого события: Луну завалить можно! Ты хочешь, что б мы пополнили этот добрый и бесполезный хлам? Цель у нашего разговора есть? Или это пустой разговор?
— Нет, — подумав, ответил Лок, — конечно…
