Василий Добрынин - Что такое ППС? (Хроника смутного времени)
— А толку?
— Слав, — с умным видом, заметил Виталик, — вот ты ж говоришь: «на лбу не написано»… Ну, — у меня, — это да. Зато у тебя — написано!
Не было б глупо, Славик по лбу бы прошелся ладонью.
— Кокарда, умник! — воскликнул Виталик, — Она же на лбу. Отсюда и речь: у кого, что, на лбу написано. Нет, бог не зря для служивых кокарду придумал! А ты — скромника строишь мне из себя…
— Разве это придумал бог, Виталик?
— Ну, значит тогда, — примирительно, просто, сказал Виталик, — ее сатана придумал…
— Ну, ты даешь!
— Ну, если не бог, то, все-таки, — сатана!
— Скажешь еще, что я ему служу…
— Да, ему, Слав, ему, — а кому же еще!
— А ты?
— А мы — слуги народа! Мы скромные люди. Видишь, мы герб свой в кармане носим.
— М-да... — подтер нос ДПСник Слава, и потянулся к «Распутину» — водке, которую пьют люди среднего, или чуть выше-чуть ниже, полета. — Но, Виталь, у тебя голова! Вот, давай за нее! — толкнул Славик рюмку вперед.
— Погоди! — внутрь ладони убрал свою рюмку Виталик, — За дружбу — святое дело! Она — это первый тост.
— Святое... — вздохнул, опустил глаза Славик, — Да на фиг я, по большому счету, и нужен тебе?...
Виталик открыл из ладони рюмку, и рюмки сошлись, как столкнулись, приветственно, лбами.
Морщась от крепости духа «Распутин», Виталик ладонью, как Ленин, вперед указал:
— Нужен-ненужен — забудь! — хотел что-то сказать, высокое, да воздержался. — Чего ты хотел-то, в торговле своей?
— Твой босс же, я так понимаю, наш рынок держит… Да все, господи, — упредил он протестующий жест Виталика, — знают! А вот я смотрю — «Чемоданы» идут и идут, идут и идут! Из них каждый, ну, тысяч на пятьдесят, как минимум, «зеленью», тарится. И, — руками разводят: ребятки, а что? Мы — ничто! Мы же не нарушаем. Мы — ввозим!
— Тысяч на пятьдесят?
— Сто пудов: я сам это вижу!
— Видишь... ну, да, страж дорог… А денег тебе не дают?
— Так ведь не нарушают, вроде как: на ввоз…
— А вывоза нет?
— Нет.
— А деньги? — Виталик хотел прикурить: зажигалка на миг зависла. Он суть ухватил моментально, — Деньги, — ты не подумал? Ты что? Это разве не вывоз?
— Я спрашивал. Говорят, что хозяева через банк переводят. Мы, дескать, только записки везем, на вьетнамском, там отдаем, загружают по этим запискам, и мы едем назад. И все!
— Ты что?
— Ну, да! Я же спрашивал.
— А ну-ка, а ну-ка, — Виталик навел на лоб складки, подвинул, наполнил рюмки. Хотя еще не закусили... — Кто с ними еще, кроме водителей?
— Да еще один. Наш, экспедитор.
— А вьетнамцев нет?
— Они же «невыездные».
— Слав, это чушь!
— Что?
— Деньги.
— Ты хочешь сказать…
— Через банк — это чушь! Базар, Слав, запомни, — наличка. Никаких денег в Москву, за товар, он не переведет. Ты платежное поручение банка, когда-нибудь видел? Плательщик: кто он, в данном случае, а? Так вот, спекулянт на базаре — плательщик? А назначение платежа? А получатель? Базар? Мы о чем говорим, Славик? Смешно!
— Хм, так получается…
— Да, я так и скажу: деньги там. У них! А не только записки. Психолог!
— Что делать?
— Что делать? Что делать... — стал кушать и думать, Виталик.
— Ты вот что, — сказало он потом, — возьми меня, в другой раз, на смену!
Быть не может в дороге пустых чемоданов!
Не отдал документы, привычно, инспектор. Заложил руки за спину, и пошел вдоль автобуса:
— Что, — спросил он, — везем запрещенное?
— Да Вы что? — отвечал, удивленно водитель, — не знаете, что ли?
— Не слышу! — заметил инспектор, — Я не услышал.
— Господи! Да ищите! Оружие, там, наркотики… Вон, — взметнулась рука, — Шмонайте!
Инспектор подал жест напарнику. Тот, со вторым водителем, приступили к осмотру салона.
— Шмонайте? — дальше двинулся, вдоль автобуса, ИДПС Гапченко, — А что же Вы так-то, слова-то такие…
— Да что же Вы, — брови на лоб, — неподдельно, всерьез, изумлялся водитель, — да мы же знакомы, сто лет! Телевизор я Вам привозил.
— Я помню. Спасибо, а я — проплатил.
— Но, Вы же, в натуре, знаете сами, — зря этот обыск…
— Досмотр!
— Вот он — зря!
— А валюта?
— Что? — замерли оба, у колеса.
— Вы валюту везете?
— Да, бог упаси…
«Но, — заметил инспектор, — врасплох прозвучало!»
— Она так же ведь, в перечень входит.
— Да нет, никакой валюты, — пожал, неуверенно, мягко, плечами водитель.
— Но я же, — опять зашагал инспектор, — не тороплю Вас. Подумайте, а потом говорите.
— Какая валюта…
— Ну а на дорогу? А там, в Москве, кушать? Коллегам моим, а?
— Ах да, на дорогу! Да это ведь можно, — украдкой вздохнув, облегченно достал, запалил сигарету, водитель, — нормы есть. На таможне мы оформляем их, по декларации. Можно, а что ж…
— Ну, так вот, покажите валюту. Мы что же, враги?
Водитель, зажав сигарету зубами, так что от дыма сощурился и заслезился глаз, влез в карман, вынул оттуда десятку «зеленых»:
— Возьмите, на память, и тему закроем.
Инспектор, все так же, с руками за спину, развернулся и зашагал назад. Не заметил десятки. Водитель, помешкав, нагнал его. Смахнул, какую-то, с кончика носа соринку. В руке, не таясь, «засветился полтинник». Но, инспектор его, точно так же, не видел.
Напарник, увидев старшего, вышел к дверному проему, сошелся глазами, кивнул, и развел руками.
— Ну, так вот, — закурив сигарету из пачки «Мальборо», сказал старший, — Вы добровольно, покажете нам валюту?
Оставшись, похоже, непонятым, уточнил:
— Личную, на свои расходы? Что разрешено…
Собеседник инспектора Гапченко, шумно вздохнул, показал рукой своему напарнику и достал кошелек:
— Смотри! — сказал он инспектору.
— Полторы! — согласился инспектор, — Нормально, имеете право…
— У них, — имея в виду экспедитора и второго водителя, отозвался напарник Гапченко, — то же самое. По «полторы»!
— Ну, выходи, — сказал Гапченко, — хватит, согрелся. Багажники, вон, осмотри.
— Ребята, вы что, давно руки свои, не того… в мазуте?
— Ничего, мы же не белоручки! Ты открывай.
Недовольно сопя, водители, с двух сторон, пооткрывали крышки багажных отсеков. У старшего из водителей, того, с кем Гапченко договаривался о телевизоре, в правой руке, подзависла зеленая «сотка». «Сотка»! Но Гапченко не замечал.
Загремели ключи, монтировки и ведра.
— Отойдите! — отпрянув назад от люка, сказал младший из ДПС, и, осмотревшись, вытянул изнутри ведро.
— Вот, — сказал он.
Гапченко, жестом велев остальным замереть, подошел.
— А что это? — посмотрев, обернулся он к экипажу «Икаруса-Чемодана».
— Командир… — упавшим, на снег, до обочины, голосом, произнес водитель.
— Так! Вы, — сказал экспедитору и второму, Гапченко, — шагайте в автобус, греться, а нам — дайте поговорить.
— Бери! — сказал он своему, показав на ведро, — И ты, — водителю, — и давайте туда, — показал на свою машину, — греться! И — думать, конечно…
***
— Багаж есть полезный из уголовного розыска, — давай, распаковывай, — говорил Юрий Юрич. — Не в плане, конечно же, заморочек ваших, оперативных, а в плане повышения боеспособности. Ты подумай.
— Подумаю, — пообещал Потемкин. Долго присматривался, как носят оружие милиционеры строевых подразделений, и родного спедподразделения также. Вырисовывалась тут корректива, в целях повышения боеспособности. И на одном из занятий по огневой, рассказал Потемкин вот что:
— Немцы и наши носили оружие по-разному. Наши — на поясе справа, даже и «набекрень» — к ягодицам. Немцы — слева, на животе. Оперативники носят так же. Таковы традиции? Не совсем. Ответ кроется в назначении портупеи. Это не декоративный атрибут военного человека. Это поддержка плечевыми ремнями, крест-накрест пояса, в местах расположения сабли и пистолета. Сабля отменена временем, и через плечо, соответственно, перекидывается один ремень. Туда, в этот узел поддержки, немецкий солдат перенес кобуру. Почему? Правый локоть, у правого бока — делает руку удобной — ну просто находка! — для захвата противником. Минус? Конечно!
Потемкин одернул застегнутый наглухо китель. Ладонью, не отводя плеча в сторону скользнул вдоль пуговиц. Легко, как закладка в страницах, скрылась ладонь под полою кителя. Предплечьем скользнул — и всего лишь. А из-под полы, тем же, кратким путем возвращаясь, ладонь подняла, выводя на прицельную линию, «ствол»!
Таким же путем, «не поморщив костюмчик», Потемкин вернул пистолет в кобуру.
— А когда мы в шинели? В плаще? Нужно отбрасывать полы, расстегивать их — когда ствол «по нормальному» — справа.
Слева, — самый быстрый и скрытный, доступ! Правда, не в женской одежде — там полы сходятся справа налево.
