Карин Фоссум - Не оглядывайся!
— Ты хорошо знала Анни?
— Неплохо.
— И ты не знаешь никого с кем она познакомилась в последнее время? Она не говорила тебе о новых приятелях?
— Нет, нет. У нее же был Хальвор.
— Точно. Будь так добра, позвони, если что-то вспомнишь. Мы с удовольствием заедем к вам еще раз.
Полицейские вышли, а Хорген вернулся на склад. Сейер увидел склонившийся силуэт в окне сбоку от входной двери.
— Оттуда ему хорошо видна дорога.
Мотоцикл, который остановился невдалеке и снова поехал. Между половиной первого и часом. Это надо запомнить.
Сейер захлопнул дверцу машины.
— Торбьёрн говорил, что они проходили мимо Змеиного озера без четверти час, когда искали Рагнхильд. Тогда ее там еще не было. Раймонд и Рагнхильд были там предположительно в полвторого, и она уже лежала там. Это дает нам отрезок в три четверти часа. Очень редкий случай. Автомобиль пронесся мимо них на большой скорости прямо перед тем, как они собрались идти. Обычный автомобиль, «что-то среднее». Не темный, не светлый, не старый, не новый…
Он ударил по приборной доске.
— Не все разбираются в автомобилях, — улыбнулся Скарре.
— Мы попросим его сообщить о себе. Того, кто вчера проезжал на большой скорости мимо дома Раймонда в час-полвторого. Возможно, с чехлом для лыж на крыше. И поищем мотоцикл. Если никто не даст о себе знать, я наведу на этот автомобиль детей.
— Как именно?
— Пока не знаю. Возможно, попрошу его нарисовать. Дети все время рисуют.
* * *Раймонд принес еду отцу. Он крался тихо, но половые доски скрипели, а тарелка зазвенела о мраморную поверхность ночного столика. Отец открыл один глаз.
— Чего они хотели? — спросил он.
* * *Полицейские пообедали в столовой здания суда.
— Омлет пересох, — недовольно сказал Скарре. — Он слишком долго пролежал на сковороде.
— Неужели?
— Причина в том, что яйца продолжают густеть даже после того, как их переложишь на тарелку. Их нужно снимать со сковороды жидкими.
У Сейера не было возражений — он вообще не умел готовить.
— Кроме того, они добавили молоко. Это портит цвет.
— Ты учился в кулинарном колледже?
— Всего один год.
— Господи, чего только не узнаешь.
Сейер вытер тарелку куском хлеба и доел последние крошки. Потом хорошенько вытер рот салфеткой.
— Мы начнем с Кристала. Каждый прочешет свою сторону улицы — по десять домов с каждой стороны. Начнем в десять минут шестого, когда люди вернутся с работы.
— Никаких возражений, — ответил Скарре и взглянул на свои наручные часы. В два часа начинал действовать запрет на курение.
— Спешат. Неважно. Спроси про то, какой была Анни некоторое время назад, и не думают ли они, что она изменилась. Подключи всю свою харизму и дай им выговориться. Короче, выясни все.
— Нам лучше поговорить с Эдди Холландом без жены.
— Я думал о том же. Я попрошу его зайти к нам через пару дней. А мать в шоке. Рано или поздно она немного успокоится.
— Но они вели себя совершенно по-разному, когда речь шла об Анни, ты не находишь?
— Так часто бывает. У тебя ведь нет детей, Скарре?
— Нет. — Он закурил.
— Ее сестра наверняка уже дома, вернулась из Тронхейма. Нам нужно поговорить и с ней.
После обеда они зашли в Отдел экспертизы, но никаких сенсационных фактов о ветровке, которой был прикрыт труп, обнаружить не удалось.
— Импорт, из Китая. Такие продаются во всех магазинах низких цен. Импортер говорит, что они завезли примерно две тысячи курток. Пакетик диацетила в правом кармане, зеркало и несколько светлых волосков, возможно, собачья шерсть. И не спрашивайте меня о породе. Больше ничего.
— Размер?
— XL. Но рукава слишком длинные, они были закатаны.
— Раньше люди нашивали на куртки ярлычки с именами, — заметил Сейер.
— Да, случалось пару раз в Средние века.
— А что насчет таблеток?
— Ничего интересного. Просто-напросто ментоловая пастилка. Крошечная и очень сильная.
Сейер почувствовал себя обманутым. Ментоловая пастилка ровным счетом ничего не значила. Такие были в карманах у всех, у него самого всегда был с собой пакетик «Fisherman's Friend».
Они двинулись назад. Машин в Кристале прибавилось, на дороге было полным-полно детей на самых разных видах транспорта: трехколесных велосипедах, тракторах; гуляли девочки с колясками, а один подросток щеголял на самодельном деревянном «Норвегобиле» с плешивым хвостом, развевающимся по ветру. Когда полицейский автомобиль свернул к почтовым ящикам, красочное движение застыло, как река подо льдом. Скарре не мог удержаться от того, чтобы не проверить тормоза пары игрушечных автомобилей, и был совершенно уверен, что хозяин сине-розового «Масси Фергюсона» наделал в подгузник от ужаса, узнав, что у него не горят задние фары.
Все поняли: что-то случилось, но никто не знал, что именно. Никто не отваживался позвонить Холландам и спросить.
Полицейские обошли дом за домом, каждый по свою сторону улицы. Раз за разом им приходилось наблюдать недоверие и шок на застывших лицах. Женщины обычно начинали плакать, мужчины бледнели и замолкали. Они вежливо пережидали какое-то время, потом задавали вопросы. Все хорошо знали Анни. Многие женщины видели ее — по пути ей пришлось пройти мимо всех домов. Годами она следила за их детьми, лишь в последний год, когда начала взрослеть, Анни отошла от этого занятия. Почти все говорили о ее успехах в гандболе и своем замешательстве, когда она бросила стоять в воротах, ведь Анни была настолько хороша, что о ней постоянно писали местные газеты. Пожилая пара вспомнила, что раньше она вся искрилась чувствами и была гораздо более открытой; они считали, что она изменилась, потому что стала старше. Она невероятно вытянулась, говорили они. До этого была очень маленькой и худенькой — и вдруг резко вытянулась.
Скарре побывал в апельсиново-желтом доме. Его хозяином оказался холостяк лет сорока с лишним. Посреди гостиной стояла аккуратная маленькая лодка с полным такелажем, на дне ее лежал матрас и куча подушек, по краю обшивки был вмонтирован держатель для бутылок. Скарре очарованно уставился на судно. Лодка была ярко-красная, паруса — белые. Собственная квартира сразу же показалась ему недостаточно оригинально обставленной.
Фритцнер знал Анни не так уж хорошо, у него, в конце концов, не было своих детей, за которыми нужно было бы присматривать. Но он иногда подвозил ее до центра. Она обычно говорила: да, спасибо, когда погода была плохой; если же было солнечно, просто махала ему рукой. Ему нравилась Анни. Чертовски хороший вратарь, серьезно говорил он.
Сейер двинулся дальше и попал в дом под номером шесть, где жила турецкая семья. Семья Ирмак как раз собиралась ужинать, когда он позвонил в дверь. Они сидели вокруг стола, и от большой кастрюли, стоявшей в его середине, поднимался пар. Хозяин дома, высокий человек в рубашке с вышивкой, протянул полицейскому коричневую руку. Сейер рассказал им, что Анни Холланд мертва. Что, судя по всему, кто-то ее убил. Нет, сказали они в ужасе, не может быть. Красавица из двадцатого дома, дочка Эдди! Единственная семья, которая хорошо их приняла, когда они поселились здесь. Они жили и в других местах, и не везде они были желанными гостями. Не может быть! Мужчина схватил Сейера под руку и повел к дивану.
Сейер сел. Ирмак не заискивал, не демонстрировал покорность судьбе, которую часто можно встретить у иммигрантов, — вместо этого он излучал достоинство и уверенность в себе. Это облегчало дело.
Женщина видела Анни, когда та уходила. Было около половины первого, как она помнила. Она спокойно шла между домами с рюкзаком на спине. Они не знали Анни, когда она была младше, они живут здесь только четыре месяца.
— Как мальчик, — сказала она и поправила головной платок. — Большая! Много мышц. — Она опустила взгляд.
— Она никогда не сидела с вашим ребенком?
Сейер кивнул через стол, где терпеливо ждала маленькая девочка. Молчаливая, необычайно красивая девочка с густыми ресницами. Взгляд у нее был глубоким и черным, как колодец.
— Мы хотели попросить, — быстро сказал мужчина, — но соседи сказали, что она выросла и больше детьми не занимается, и мы не стали навязываться. Жена весь день дома, так что мы обходимся. Завтра мне надо будет уехать. У нас «Лада». Соседи говорят, что это плохой автомобиль, но нас он устраивает. Я езжу каждый день на улицу Поппельсгате, там у меня магазин трав и пряностей. Сыпь у вас на лбу пропадет, если использовать травы. Не травы из «Рими», настоящие травы, от семьи Ирмак.
— Правда? Это возможно?
— Они очищают организм. Быстрее выводят пот.
Сейер серьезно кивнул.
— Так вы никогда не имели дела с Анни?
— Не по-настоящему. Несколько раз, когда она пробегала мимо, я ее останавливал и грозил пальцем. Ты же убежишь от собственной души, девочка. Она смеялась на это. Я сказал, давай я научу тебя вместо этого медитировать. Бегать по улицам — это сложный способ найти покой в душе. На это она смеялась еще больше и исчезала за поворотом.
