Станислас-Андре Стееман - Приговорённый умирает в пять
Адвокат оцарапал щеки Лазаря мертвыми руками Дианы. Потом он подобрал с пола «Лилипут», вытер его рукоятку из слоновой кости носовым платком, дважды выстрелил в окно, которое разлетелось вдребезги, — двойной выстрел и звон бьющегося стекла на сей раз обязательно привлекут чье-нибудь внимание, обозначат время убийства, — и вложил револьвер в правую руку Лазаря, аккуратно подогнул как надо его пальцы…
Раздались торопливые шаги. В двери показалась всклокоченная голова Билли Гамбурга. Поставив на пол корзину, полную грибов, он воскликнул:
— Великий Боже! Что за праздник, по какому поводу фейерверк? — Только теперь его взгляд упал на два распростертых тела, и он удивительно быстро все понял. — О, прошу прощения!.. Вызвать полицию?
— Будьте так добры, — произнес Лежанвье, стараясь, чтобы его голос звучал ровно. — И врача.
Его переполняла дикая радость.
Правосудие — наконец-то — восторжествует
Часть вторая
Первыми свидетелями, которых вызвали давать показания на процессе, были полицейский комиссар из Палезо и его помощник, узнавшие об убийстве по телефону около половины восьмого вечера и немедленно прибывшие на место преступления.
Кто им позвонил?
Господин Феликс Гамбург, художник-оформитель: он встретил их на дороге перед «Вязами», потом проводил к охотничьему домику в глубине парка.
Что они увидели в упомянутом домике?
Их взору предстали трое. Во-первых, жертва, Диана Лежанвье, лежавшая навзничь на полу с пулевым ранением в груди и не подававшая признаков жизни. Во-вторых, подсудимый, Антонен Лазарь, в бессознательном состоянии сжимавший в правой руке мелкокалиберный револьвер, в котором, как выяснилось в ходе дальнейшего расследования, не хватало трех пуль, в том числе и той, которая послужила причиной смерти госпожи Лежанвье. В-третьих, муж жертвы, мэтр Вернер Лежанвье, явно потрясенный происшедшим и державший Лазаря на мушке собственного револьвера, чтобы воспрепятствовать всякой попытке бегства.
Вопрос. Обнаружили ли вы следы борьбы?
Ответ. Да, и многочисленные. У стены в неустойчивом равновесии стоял плетеный садовый столик — судя по всему, отлетел туда в пылу схватки. Вокруг и под телом жертвы валялись обломки разбитого стула.
Вопрос. Вы сказали нам, что в револьвере, который держал подсудимый, не хватало трех пуль, тогда как для убийства оказалось достаточно одной. Как вы считаете, остальными двумя пулями стреляли в то же самое время?
Ответ. Вне всякого сомнения. В окне выстрелами были выбиты стекла. Пули мы нашли в парке на следующий день, метрах в пятидесяти от домика.
Вопрос. Из этого вы делаете вывод, что они были выпущены первыми и не поразили цель?
Ответ. Таково мое мнение.
Вопрос. Смогли ли вы установить, кому принадлежит — или принадлежало — орудие убийства?
Ответ. Да. Госпоже Лежанвье.
Вопрос. Таким образом, подсудимый завладел им либо перед тем, как разыгралась драма, либо непосредственно в ходе схватки с жертвой?
Ответ. Именно так.
Доктор Тома, которого также вызвали по телефону, появился на месте событий вслед за полицейскими, десятью минутами позже.
Будучи по специальности педиатром, он заметно нервничал и не добавил ничего нового к тем показаниям, что он давал на следствии. Убийство было налицо, и он полагал, что смерть, скорее всего, была мгновенной.
Вопрос. Обнаружили ли вы на теле жертвы другие следы насилия — помимо пулевого ранения?
Ответ. Да. Кровоподтек в верхней части груди — корсаж у погибшей был разорван — и свежую царапину на тыльной стороне правой ладони.
Вопрос. Поручали ли вам обследовать подсудимого?
Ответ. Поверхностно. Комиссар полиции попросил меня взглянуть на его лицо.
Вопрос. На его лице было что-нибудь необычное?
Ответ. Множество мелких царапин.
Вопрос. Как они выглядели?
Ответ. Ярко-розовые, с капельками недавно свернувшейся крови по краям.
Вопрос. Как давно свернувшейся, по вашей оценке?
Ответ. Видите ли, я не специалист…
Вопрос. Хотя бы примерно: час, полчаса назад?
Ответ. В этих пределах.
Доктор Ломбар, судебно-медицинский эксперт, производил вскрытие трупа на следующий день после убийства.
Вопрос. Будьте любезны, доктор, опишите нам, стараясь пореже прибегать к специальной терминологии, путь, проделанный в теле смертоносной пулей.
Ответ. Войдя под четвертое левое ребро, она поразила кровеносные сосуды у основания сердца, пробила правое легкое и вышла у правой лопатки.
Вопрос. Не удивительно ли, что пуля столь малого калибра смогла пересечь всю грудную клетку?
Ответ. Нисколько. На ее пути не встретились ни ребро, ни позвонок, так что…
Защитник. Предположим, что пуля попала бы в кость. (Смешки в зале.) В этом случае она причинила бы меньший ущерб?
Ответ. Не обязательно. Все зависит от угла отклонения.
Защитник. Скажите, за вашу многолетнюю практику вам часто встречались столь удачно — или неудачно, это смотря с чьей точки зрения — проходящие внутри тела пули?
Ответ. Когда пуля входит под углом под четвертое левое ребро, она обычно и прошивает насквозь грудную клетку слева направо, как… как вязальная спица протыкает моток шерсти.
Защитник. Суд не преминет оценить по достоинству это образное сравнение… Но если бы вы, доктор, захотели убить наверняка, то стреляли бы вы именно таким образом?.. Или же вы избрали бы более уязвимую часть тела — например, горло или голову?
Ответ. Мне никогда не хотелось кого-либо убить.
Защитник. Может быть, я не слишком удачно выразился, тогда позвольте мне задать вам этот вопрос несколько по-другому… Как вам представляется, выстрел был произведен сознательно, с намерением убить, или случайно, во время схватки между жертвой и подсудимым, — таким образом, что стрелявший не мог предвидеть столь трагических последствий?
Прокурор. Да не прогневается защита, но я позволю себе напомнить суду, что смертоносная пуля была выпущена вслед за двумя другими, не поразившими цель. Из чего можно заключить, что подсудимый был полон решимости убить.
Защитник. Ничто не доказывает, что две первые пули были выпущены моим подзащитным. С таким же успехом он мог вырвать револьвер из рук госпожи Лежанвье после того, как она дважды нажала на спуск, — из опасения, как бы она в конце концов не попала в цель.
Прокурор. Дальнейшие прения бессмысленны. В этом вопросе нас должен рассудить специалист по отпечаткам пальцев.
Эксперт-дактилоскопист Бонфуа, сорокалетний блондин, говорил медленно, но категорично. На орудии преступления не обнаружено никаких других отпечатков пальцев, кроме принадлежащих подсудимому.
Защитник. Это не показалось вам странным, если учесть, что револьвер принадлежал госпоже Лежанвье?
Ответ. Нет. Отпечатки пальцев имеют свойство стираться со временем или же могут быть перекрыты более свежими.
Защитник. В последнем случае они выглядят более или менее размытыми, как это обычно бывает при наложении?
Ответ. Ну, это когда как…
Защитник. Отвечайте только «да» или «нет».
Ответ. Их идентификация, по-видимому, представляет несколько большие трудности, но…
Защитник. Но вам с ними столкнуться не довелось, не так ли? Вы подтверждаете, что отпечатки пальцев были совершенно четкие?
Ответ. Да.
Защитник. Не означает ли это, что оружие предварительно вытерли?
Ответ. Не обязательно. К такому же результату может привести постоянное трение, периодическое соприкосновение с тканью — например, с подкладкой сумочки или карманом. Вообще, надо иметь в виду, что отпечаток пальца появляется только на совершенно гладкой поверхности при повышенной потливости.
«БЕЗРЕЗУЛЬТАТНАЯ ПЕРЕСТРЕЛКА МЕЖДУ ЗАЩИТОЙ И ЭКСПЕРТОМ БОНФУА» — примерно таким заголовкам предстояло появиться в вечерних выпусках газет.
Перед судом прошли другие свидетели, потом наступил вечер и пришлось зажечь люстры.
Жоэлла первая покинула Дворец Правосудия, продрогнув до костей. Она знала, что Тони невиновен. Но ей так и не удалось привлечь к себе его внимание. Он смотрел только на председателя суда и на прокурора.
Может быть, он ее больше не любит?
Может быть, он никогда ее не любил?
Может быть, он любил Диану?
«Тогда пускай выкручивается как знает!» — подумала Жоэлла, засыпая. Она решила свидетельствовать в его пользу только в том случае, если он ответит на ее жестикуляцию.
II
Билли Гамбург рассеянно ответил на первые поставленные ему вопросы. Он вспоминал, как не столь давно в качестве обыкновенного зрителя присутствовал на другом процессе, обсуждая его перипетии с Дото.
Сегодня перед тем же судом за не менее страшное преступление предстал тот же подсудимый, а сам он. Билли, — вот это хохма! — призван принять в спектакле активное участие!
