Максим Есаулов - Старший оборотень по особо важным делам
Прочитав докладную, Виноградов положил бумагу на стол и посмотрел на Арнаутова, который сидел у окна и пил кофе с такой решимостью, словно в чашку был налит неразбавленный спирт.
— Николай Иваныч, твой отдел разрабатывает лидеров оргпреступности, или руководителей милицейских подразделений? — как всегда, мягким тоном спросил Виноградов, когда Арнаутов наконец поставил опустевшую чашку. — Решил отобрать у нас кусок хлеба?
Арнаутов жестко усмехнулся:
— Почему? Передаю, так сказать, по подследственности. Заниматься этим подонком мне не с руки. Таких огнем выжигать надо.
— Мы не инквизиция. Следить за чистотой рядов и охотиться на ведьм — это разные вещи.
— Он на бандитов практически в открытую работает.
— Да, Шилов еще тот фрукт. Ведет себя вызывающе, — Виноградов покосился на докладную, в которой подробно перечислялись все факты, вызвавшие подозрения Арнаутова. Бумага — бумагой, но теперь Виноградову хотелось услышать от Арнаутова то же самое, но уже в устной форме. Официальные документы не отражают нюансов, которые обязательно прорисовываются в ходе непосредственного общения. Что, например, заставило Арнаутова подать докладную? «Железный дровосек», конечно, известен своим непримиримым отношением ко всяким оборотням в погонах, но только в этом ли дело? Может, они с Шиловым просто что-то не поделили, и теперь Арнаутов стремится устранить конкурента, используя возможности УСБ? Конечно, если факты найдут подтверждение, на личную мотивацию можно плевать. Разоблаченный руководитель отдела угрозыска — очень весомый показатель на лицевой счет УСБ. Но если между ними идет личная неприязнь, не удастся ли и от Шилова получить компромат на соперника? Один высокопоставленный оборотень — хорошо, но два — вдвое лучше. Даже не вдвое, при таких раскладах уже геометрическая прогрессия начинается…
— Один его ствол чего стоит, — буркнул Арнаутов в ответ на «…фрукт, ведет себя вызывающе…».
Виноградов мягким голосом отклонил обвинение:
— Именная «беретта» с правом ношения. Формально, нарушений нет.
— Это он нам всем вызов бросает, что мы ему не ровня. В бильярд на деньги играет.
— Согласен, такое поведение не красит офицера милиции. Но это еще не основание…
— Да какие еще нужны основания? Гера-Моцарт его руками свои проблемы решает! Они с Чибисом бизнес не поделили, так он решил ручного мента на него натравить.
— Это все эмоции. А есть заявление Краснова и Селиванова, что сотрудники убойного отдела выбивали из них показания?
— Будут!
— Вот тогда разговор и продолжим. Шилов — тертый калач. Как к нему не относись, а опер он серьезный и обкладывать его нужно качественно. Я могу начать такую работу только с фактами на руках. — Виноградов поднялся из-за стола, давая понять, что разговор считает законченным. — Спасибо за помощь. Да, и поздравляю с полковником! Стране нужны честные кадры.
— Были бы нужны — платили бы больше, — Арнаутов ушел.
Виноградов сел в свое удобное кресло и подумал, кого бы подключить к делу. Хоть он и говорил Арнаутову, что начнет работать, только заполучив конкретные факты, а провести подготовочку не помешает.
Так, кому бы это поручить? Федорову? А что, для него в самый раз. Исполнителен и туповат, лично предан начальнику. Может ненароком подставить, но никогда не пойдет на осознанное предательство.
Виноградов нажал кнопку селектора:
— Зайди ко мне.
Федоров появился тотчас же, как будто дежурил за дверью.
Покачиваясь в кресле, Виноградов распорядился:
— Значит, так: Шилов, Роман Георгиевич. Временно исполняющий обязанности начальника убойного отдела. Все, что есть по нему, — мне на стол к семнадцати часам.
Выйдя в коридор, Федоров почесал затылок: «Во неделька началась! Что ж будет дальше?»
* * *Шилов зашел в бюро пропусков Следственного изолятора № 4 на улице Лебедева, наклонился к окошку, за которым сидела симпатичная девушка в форме сержанта:
— Аллочка, привет! Выпиши мне в оперчасть к Егорову.
— Что-то я смотрю, ты к нему зачастил.
— Может, у меня с ним любовь?
— Любовь! Сразу видно, что любовь — вон, какие синяки под глазами. Ты когда женишься, Шилов?
— Только когда окончательно решу свести счеты с жизнью.
— Трепло. — Алла выдала пропуск, и Шилов направился к проходной.
Сдав удостоверение, оружие и сотовый телефон, он прошел на территорию изолятора и поднялся на второй этаж административного здания. Дверь в кабинет Егорова была заперта, но изнутри доносились приглушенные голоса. Шилов постучал и сказал, наклонившись к замочной скважине:
— Откройте, милиция!
Открыл Егоров — крепкий, выглядящий старше своих тридцати пяти лет мужчина в зеленой форме «внутренней службы» с майорскими звездами на погонах.
Шилов вошел в кабинет.
За столом на месте Егорова развалился какой-то лысеющий толстяк в спортивном костюме. Перед ним стояла початая литруха горилки, стаканы и какая-то закусь. Он вежливо поздоровался с Шиловым:
— Добрый день, — и кивнул на бутылку: — Горилочки?
— Можно чуть-чуть, — Шилов устроился перед столом, а Егоров занял место на диване у стенки.
Толстяк разлил по стаканам.
— Ну, за завтрашний день, — произнес тост Егоров.
— А что у нас завтра?
— Завтра у нас Борисыч выходит, — Егоров указал на толстяка, который с довольным видом кивнул, будто бы подтверждая, что не позже завтрашнего дня он действительно окажется на свободе.
Когда выпили, Егоров встал с дивана, хлопнул толстяка по плечу и указал на дверь.
Тот сказал:
— Не буду вам мешать. Пойду в медчасть, чаю попью, — и потопал к выходу из кабинета.
Глядя в его широкую спину, Шилов давился беззвучным смехом. Когда закрылась дверь, он посмотрел на занявшего свое законное кресло Егорова:
— Слушай, где-то я его видел.
— Да знаешь ты его! Суворов, из налоговой полиции. Помогал банкирам уходить от налогов.
— И что?
— Завтра дело закрывают.
— Что, не совершал?
Егоров поднял указательный палец:
— Не доказали.
— Я вижу, у тебя с ним дружеские теплые отношения.
— У меня же за год пять тысяч человек проходит, — Егоров наполнил стаканы. — Такое количество врагов я просто не потяну. Давай по маленькой, а потом о делах…
Егоров выпил, закусил лимоном. Шилов только пригубил.
— Значит, так, — Егоров решительно отодвинул стакан. — Селиванов на третьей «галере», Краснов в камере у Айдара. Айдар тебе с утра привет передавал, поговорить хочет о чем-то.
— Как он?
— Да как? Сидит, ждет суда. Говорит, по отсиженному дадут.
— Ну да, он четыре года уже отмотал, так что… Давай сперва его, потом Краснова.
Егоров ушел, Шилов остался один. Пересел на хозяйское место, убрал выпивку в тумбочку, вытряхнул пепельницу в корзину для мусора, где пивных бутылок было больше, чем разорванных бумаг. Долго ждать не пришлось, Егоров привел Айдара, а сам ушел, чтобы не мешать доверительному разговору.
Айдар — невысокий жилистый татарин в дорогом спортивном костюме, мастер спорта международного класса по вольной борьбе, — широко улыбнулся Роману:
— Салям!
— Салам, — они обменялись рукопожатиями.
Айдар сел на диван, закинул ногу на ногу. В левой руке у него были четки, которые он перебирал на протяжении всего разговора.
— Давно не виделись, — сказал Айдар, не переставая улыбаться и оценивающе разглядывая Романа.
— Да как-то возможности не было, — Шилов угостил Айдара красным «мальборо».
— Слушай, говорят, Петр Сергеевич умер?
— Да. Вышел на пенсию, и через месяц…
— Какой человек был, какой следователь. Никого у вас из стариков не осталось.
— А у вас?
Айдар вздохнул:
— Да, прошло время настоящих пиратов.
— Когда суд?
— Шестнадцатого. Представляешь, такого там накрутили, даже смешно. Слушай, ты же знаешь, я свое беру. А они мне чужие эпизоды пытаются вешать. Им, понимаешь ли, мало. Им бандитизм нужен.
— Ну, так показатели превыше всего.
— Вот у нас с тобой все по-честному было. Ты доказал, я взял. А сейчас — кричат, угрожают, жену оскорбляют. Некрасиво! Вменяют мне шесть «Лэндкрузеров»,(Популярная и дорогая модель джипа фирмы «Тойота».)хотя я ими сроду не занимался.
— Так это ж Коли Слепого тема.
— Ну, ты сам все сказал. А посмотри, чем занимается его фирма, и вообще все поймешь.
— Ладно, ты только за этим меня видеть хотел?
Айдар сразу посерьезнел и придвинулся ближе:
— Не только. Пацанчика твоего искали уже. Ночью кто-то из цириков приходил. Нет, пока он в моей хате, все нормально будет. Я его даже на прогулку не выпускаю. Но ты имей в виду.
— Что же, спасибо.
— Да не за что. Ладно, я пойду. За хатой пригляд нужен, а то как бы чего не случилось.
