Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Барнс Дженнифер Линн
Он умолк, и теперь в воздухе звучал только гул работающего генератора. Наконец медленно заговорил Ядзаки:
– А убийца-то кто?
– Пока не знаю, – спокойно ответил Сётаро.
Видно было, как по лицам слушателей расползается разочарование. Сётаро рассуждал так уверенно, что каждый преисполнился надежды: сейчас тайна будет раскрыта. В результате, все ограничилось перечислением известных фактов – после чего подведение итогов внезапно закончилось.
– Так и что нам теперь делать? – не унимался Ядзаки.
– То же, что и до этого: настойчиво искать убийцу. В отличие от смерти Юи, где никаких зацепок не было, сейчас… не могу сказать, что к счастью, конечно, но сейчас есть масса странностей и нестыковок. Теперь, возможно, мы сумеем вычислить преступника логическим путем, – ответил Сётаро.
Ядзаки тоже сдаваться не собирался.
– Не поздновато ли? Вы, как я погляжу, совсем не торопитесь. У нас тут убийца, который людей кромсает, а вы воображаете, будто он собой пожертвует и останется под землей? До вас до сих пор не дошло? Он же маньяк, ненормальный, кто еще такое сотворит! Какая там логика? Нет в его поведении никакой логики! Хватит время тратить на эту ерунду! Нам не о поисках преступника надо думать, а выбираться отсюда поскорее, а то все здесь останемся! – С каждым словом Ядзаки все больше распалялся. Жена и сын съежились у него за спиной.
В его словах была доля правды. Мне и самому приходила в голову эта мысль: а что, если, пытаясь найти преступника, мы лишаем шанса на спасение тех, чью жизнь иначе получилось бы сохранить?
Впрочем, Ядзаки никто не поддержал – видимо, всем казалось, что он пытается самоутвердиться за наш счет: у него-то есть семья, а мы – лишь кучка вчерашних студентов-бездельников, чьи жизни ничего не стоят! Именно такое отношение явно читалось в его словах.
– И это говорит тот, кто сам больше всех похож на преступника… – пробормотала себе под нос Хана.
В воздухе повисло напряжение. Мы знали, что она с самого начала подозревала семью Ядзаки, но совершенно не ожидали, что это будет сказано вслух, да еще в такой момент.
– Только не забывайте: если мы сейчас поддадимся эмоциям, то можем сами стать соучастниками жестокого убийства! – призвал всех к порядку Сётаро, прежде чем кто-либо успел развить тему. Слова Ханы он как будто пропустил мимо ушей.
Того, кто останется в подземелье, ждала куда более страшная гибель, чем смерть Юи или даже Саяки. Но раз уж это неизбежно, то кого еще оставить, как не преступника, убийцу? Тяжелое решение – но лучшее в таких обстоятельствах. Верно и обратное: если мы не закончим расследование и не покинем «Ковчег» – это будет все равно что жестоко расправиться друг с другом. Вот о чем напомнил нам Сётаро.
– Я понимаю, о чем говорит Ядзаки-сан. Пока что я преступника назвать не могу. Знаю одно: вопреки видимости, убийца ни в коем случае не сумасшедший и действовал хладнокровно. В этом смысле я в нем уверен. Может, когда настанет время решать, мы сумеем спокойно обсудить ситуацию и прийти к соглашению. А вы, Ядзаки-сан, если у вас есть идеи, как выбраться отсюда без жертв, то поделитесь, пожалуйста. Я с удовольствием послушаю. Это сейчас единственное, что стоит еще бо́льших усилий, чем поиск убийцы.
Разумеется, никаких подобных идей ни у кого не имелось. Мы уже множество раз перебрали в голове все варианты.
На этом осмотр места преступления завершился. Как и в прошлый раз, каждый вновь был волен заниматься, чем хочет. Все разошлись, стараясь поскорее покинуть зловещее место, где нашли обезглавленное тело.
Время перевалило за полдень.
Предполагалось, что все занимаются, чем хотят, только у нас с Сётаро была одна неотложная задача. Очень тягостная – но доверить ее было некому, так что все свалилось на наши плечи. Нам предстояло убрать тело Саяки.
Юю мы оставили лежать там, где нашли, но теперь так поступать не следовало: второй подземный этаж вот-вот затопит. Что будет, если бросить там обезглавленное тело Саяки? Я представил себе, как вода, заливающая бункер, окрашивается в темно-красный цвет… Преувеличение, конечно, но теперь я не мог отделаться от этого образа.
Чтобы было полегче, я сделал из банданы маску, закрывающую рот и нос. Для начала пришлось убраться в коридоре – там, где стошнило Хану: пока в ноздри проникал этот запах, задача прикоснуться к мертвому телу казалась и вовсе непосильной.
Сётаро достал смартфон:
– На всякий случай надо все зафиксировать.
Он сфотографировал обезглавленное тело Саяки под разными углами. Конечно, он был прав – это требовалось сделать, но у меня не хватило бы духу держать подобные фото в своем телефоне.
Увы, в подземелье не было даже непрозрачных мешков для мусора или полиэтиленовой пленки – только просвечивающие. Мы взяли несколько, чтобы обернуть тело Саяки.
– Ну что, поднимешь?
– Да…
Сётаро взялся в районе подмышек, я – за ноги, и мы медленно побрели к лестнице наверх.
Без головы она казалась легкой – и все же при каждом шаге я обливался по́том. Тело представлялось мне грязным, оскверненным, и это ощущение было до того мучительным, что от ноши хотелось избавиться как можно быстрее.
Мы поднялись по лестнице и направились в самый дальний угол минус первого этажа – Саяку решили положить в ту же комнату, где лежал мертвый Юя.
Стоило открыть дверь под номером 120, как в нос ударил запах разложения – куда более явственный, чем раньше. Когда мы укладывали тело, я не выдержал, выронил ноги и, не оглядываясь, выбежал в коридор, где без сил сполз на пол.
– Убийца точно ненормальный, – сказал я Сётаро. – До какой степени надо съехать с катушек, чтобы сотворить такое! И ведь знал же, что, если его вычислят, ему конец…
У нас еще оставалась работа: полностью отмыть пол от крови и перенести наверх улики – резиновые сапоги и прочее. Но я был настолько вымотан происходящим, что оставил все это Сётаро.
Наконец все было убрано, и мы остановились возле железной двери на минус втором этаже, молча глядя вглубь комнаты, на ведущую вниз лестницу. В какой-то момент через край отверстия стала тихо переливаться вода.
Я машинально посмотрел на часы на экране телефона: 14:32.
Минус второй этаж начало затапливать.
– Ну что, идем обратно? – сказал Сётаро таким тоном, словно мы с ним смотрели фейерверк и тот только что закончился.
После переноски трупа мне казалось, будто мое собственное тело тоже тронуто гниением. Я решил вернуться к себе в комнату, чтобы немного отдохнуть, и поднялся наверх. Дверь в машинное отделение была приоткрыта.
Интересно, кто это? Я заглянул внутрь и увидел сидевшую на стуле Хану. При моем появлении она тихонько вскрикнула и вся напряглась, не сводя с меня глаз и будто ожидая, что я на нее наброшусь.
Я прекрасно понимал, что она чувствует, поэтому не стал приближаться и остановился в отдалении. Со вчерашнего дня ситуация изменилась кардинально: теперь среди нас, похоже, был серийный убийца.
До этого никто всерьез не беспокоился о том, что преступник рискнет напасть снова. Но это произошло. И убита была Саяка – с которой Хана была ближе всех.
Какое-то время она молча сверлила меня взглядом – но, заметив, как я вымотан, и сообразив, что едва ли я в состоянии на кого-то напасть, немного расслабилась, а потом, увидев за моей спиной Сётаро, наконец успокоилась окончательно.
– Вы на минус втором этаже были?
– Да. Все убрали. Тело Саяки тоже перенесли.
– Поняла. Спасибо.
Хана снова уселась на стул, сняла ботинки и вся съежилась, поджав ноги и обхватив колени руками. Ступни в носках мелко тряслись. Хана провела по ним рукой, но дрожь не унималась: страх, до сих пор таившийся глубоко внутри, с момента смерти Саяки начал постепенно проявляться, словно синяк, мало-помалу проступающий на коже. Глядя на нее, я почувствовал, как дрожь передается и мне.
За спиной у Ханы светились два монитора. Видимо, она пришла в машинное отделение посмотреть, что показывают камеры наблюдения. Там, наверху, дело понемногу шло к закату. Черно-белое изображение на экранах за последние два дня совершенно не изменилось: на одном все та же засохшая трава и редкие деревья вокруг основного выхода, на другом – запасный, заваленный землей. В груди у меня все сжалось – так захотелось оказаться там, снаружи, на свежем воздухе. Закрадывалась шальная мысль: а вдруг на экране покажутся фигуры спасателей?
