Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Барнс Дженнифер Линн

Покончив с переноской вещей, мы собрались в столовой минус первого этажа.

Продукты теперь лежали горкой в углу длинного стола. Все договорились, что каждый может брать, что нужно, когда захочет, но аппетита ни у кого не было.

– Дайте мне на всякий случай осмотреть вещи Юи-куна, – сказал Сётаро, и все согласились.

Учитывая, что убийство произошло после землетрясения, которое никак нельзя было предсказать, преступник едва ли спланировал его заранее – а значит, вряд ли в вещах могли найтись какие-то улики. Тем не менее заняться все равно было нечем, а так оставался шанс найти что-нибудь полезное.

С собой у Юи был только небольшой ярко-желтый рюкзак, ведь ночевки изначально не планировалось. Принеся его из комнаты 109, где он ночевал, мы разложили содержимое на полу в столовой.

Вот складной бумажник, который он таскал с собой еще с тех пор, как был первокурсником. Пауэрбанк для мобильного с наклейкой любимой группы. Беспорядочный клубок кабелей. Фотоаппарат-зеркалка, который Юя купил совсем недавно, отдав за него двести тысяч иен. Под ним – смена нижнего белья. Всякая мелочь – ватные палочки, кусачки для ногтей и тому подобное в пакетах на молнии. Несколько простых полиэтиленовых пакетов, сложенных треугольником. И, наконец, нераспечатанная пачка чипсов, купленная вчера по пути.

С каждым новым предметом, появлявшимся из рюкзака, я ощущал, как сердце сжимается, даже сильнее, чем когда я увидел Юю мертвым. Почему-то содержимое рюкзака напоминало о нем, живом, куда больше, чем бездыханное тело. Все эти вещи словно бы кричали о том, что их хозяин был уверен: он проживет еще не один десяток лет.

В конце концов я почувствовал, как задыхаюсь – не столько от жалости к Юе, сколько от подступающего ужаса. Ведь меня, возможно, ждет та же судьба. До вчерашнего дня я и представить себе не мог, что окажусь в ловушке под землей. В этом смысле мы с Юей были в одинаковом положении…

Разбор вещей произвел гнетущее впечатление на всех, кто хорошо знал погибшего. Только семья Ядзаки наблюдала за происходящим совершенно бесстрастно.

– Так я и думал – никакой новой информации, – заключил Сётаро, похлопывая по карманам рюкзака, чтобы убедиться, что в них ничего не осталось. – Чипсы я возьму. Юя-кун, наверное, против не будет? – Он положил пачку к прочим продуктам, а остальное сложил обратно в рюкзак. – Пусть пока у меня побудет, ладно?

Никто не возражал.

Покончив с осмотром рюкзака, мы поняли, что вольны заниматься кто чем хочет. Бездельничать в такой ситуации было и странно, но нам честно не приходило в голову ничего иного. Сидеть в столовой и сверлить друг друга взглядами? От этого точно не было бы пользы. Может, если попытаться жить обычной жизнью, представив, что мы просто заночевали где-нибудь гостинице, преступник расслабится и чем-нибудь себя выдаст. С этим аргументом Сётаро согласились все. Кто знает, выйдет ли из этого толк, но вглядываться в лица окружающих, пытаясь прочитать их мысли, всем уже порядком надоело.

– Постараемся сохранять спокойствие. По крайней мере, пока можем, – провозгласил Сётаро.

Семья Ядзаки не стала терять времени даром и быстро удалилась в комнату 103, где ночевала. Мы проводили их взглядами, как школьники – неоправданно строгого учителя, когда он выходит из класса. В воздухе повисла странная неловкость: хотелось обсудить произошедшее – и одновременно ни в коем случае не касаться этой темы. Но прежде чем кто-то успел что-либо сказать, Сётаро похлопал меня по плечу. Я последовал примеру Ядзаки и вслед за двоюродным братом вышел из столовой.

– Куда ты собрался?

– Надо бы еще раз осмотреть место происшествия. Одному как-то неохота, так что пошли со мной.

Мы двинулись к складу за дверью номер 120, в самом конце коридора. Лично мне видеть это место вновь совершенно не хотелось – но теплилась слабая надежда: а вдруг там найдутся какие-нибудь улики, которые мы в прошлый раз не заметили?

Я открыл дверь, чуть более узкую, чем остальные. За ней все было так же, как в тот момент, когда обнаружили Юю. Его перевернули на спину для опознания, но теперь он снова лежал ничком. Никто из нас не пожелал привести тело в порядок или тем более куда-то переместить.

– Как ты думаешь, зачем Юя-кун здесь задержался? – спросил Сётаро. – Сомневаюсь, что он надеялся найти ключ.

Склад был забит ПВХ-трубами и прочими строительными материалами: инструменты тут явно не могли находиться.

– Ну как… Думаю, он запаниковал, – ответил я. – Наверняка чувствовал себя виноватым: ведь это из-за него мы здесь застряли. Поэтому Юя изо всех сил искал что-нибудь, что помогло бы вытащить нас отсюда, но так и не нашел. Понимая, что дело плохо, забрел сюда. К тому моменту он, видимо, совсем пал духом и только делал вид, что ищет ключ, стараясь держаться от нас подальше. А преступнику это было только на руку, так ведь? Что может быть лучше, чем застать жертву в одиночестве?

– Даже не знаю… Может, убийце и правда повезло, что Юя-кун был один. Но что, если все наоборот: вдруг он стал жертвой оттого, что его было проще всего убить?

От этой мысли у меня в груди похолодело. Выходит, преступник убил Юю просто потому, что мог?

– То есть… ты думаешь, ему было все равно, кого убивать?

И тогда на месте Юи мог оказаться я?

– Вполне возможно. Но, как ни крути, убийство произошло, когда все бегали туда-сюда в поисках ключа, – значит, в любой момент в комнату мог кто-нибудь заглянуть. Преступник сильно рисковал. Значит, у него были веские причины решиться на убийство именно в тот момент. Вот и получается, что, с одной стороны, у преступника явно были глубинные мотивы, а с другой – имеет ли смысл пытаться их понять? Не нравится мне это.

– Что именно?

– Ну смотри. Допустим, мы поймем, каким был мотив преступника. Но ведь это будет просто более или менее правдоподобное объяснение случившегося. Типа «Почему так произошло? – А, ну, наверное, поэтому». И все. Предположим, мы убедим себя в том, что это истина. А дальше что? Можно строить любые теории, но нельзя же сказать: вот, у тебя был мотив, значит – ты преступник. Откуда мы знаем, что мотива не было у кого-нибудь другого? Нам нужна логичная цепочка умозаключений, приводящая к однозначному выводу: кто преступник. А уж когда мы его поймаем, тогда и о мотивах расспросим. Так что ты, Сюити, тоже не болтай о своих предположениях. Можно таких догадок понастроить, что мы все тут погибнем.

– Ладно, ладно, понял я.

Я тоже мог без труда вообразить ситуацию, когда кого-то безосновательно обвиняют в преступлении и начинается полный хаос. Что, если мнения разделятся и все начнут ругаться? Неужели мы и правда перебьем друг друга? Трудно представить. Но… я еще и сам до конца не осознал, в каком мы положении – и как неумолимо приближается вода. До срока, который мы установили, оставалась целая неделя, и потому я никак не мог отделаться от своего дурацкого, бессмысленного оптимизма, от мысли, что все как-нибудь образуется.

– Хорошо бы найти преступника побыстрее… – выдохнул я.

– Еще бы! Чем скорее, тем лучше. Но что мы можем сделать?..

На месте преступления, кроме тела Юи с веревкой на шее, никаких улик не просматривалось. Как мы ни ползали по полу, надеясь найти хоть какую-то зацепку – забытую пуговицу, волос или – чем черт не шутит! – предсмертное послание, не смогли отыскать ничего.

– А по узлам на веревке нельзя понять, левша убийца или правша?

– Наверняка можно. Но ведь мы все здесь правши.

– Тогда, может, по следам на шее получится определить рост преступника?

– Не исключено, но это точно нам не под силу. Полиция, наверное, определила бы.

– Как думаешь, а женщина могла его убить?

– Если бы сумела подобраться сзади и застать врасплох, то вполне. Юя-кун не был особенно крупным, и если он, как ты говорил, чувствовал свою вину и был погружен в себя, ничего вокруг не замечая, то почему бы и нет? Хотя это лишь мое предположение.