Пер Валё - Убийца полицейского
— Нет. Честное слово, не садилась.
Вопрос был наводящий, но в обратном смысле.
— Или Сигбрит Морд все же села в машину?
— Нет, не села. Я не останавливался.
— Еще вопрос. Может быть, Сигбрит Морд помахала рукой или сделала еще какой-нибудь знак?
Снова воцарилась мучительная, непонятная пауза.
Бенгтссон молчал.
Смотрел в глаза Мартину Беку и молчал.
— Сигбрит Морд сделала какой-нибудь знак, когда увидела машину?
Еще кусок жизни ушел в небытие. Мартин Бек думал о женщинах и о том, на что можно было потратить это время.
Снова на выручку пришел Рад. Он рассмеялся и сказал:
— Ну что ты молчишь, Фольке? Махала тебе Сигбрит или нет?
— Не знаю, — ответил Бенгтссон.
Так тихо, что они едва расслышали.
— Не знаете? — повторил Мартин Бек.
— Да, не знаю.
— Почему ты не хочешь говорить ему «ты»? Уж больно вычурно получается, — сказал Рад.
— Не могу, — ответил Мартин Бек.
Это была правда. Он не мог. Хорошо хоть, хватает духу быть честным.
— Ладно, не можешь, так не можешь, — вздохнул Рад. — Кто за правду горой, тот и герой. Всяк правду хвалит, да не всяк ее сказывает.
Колльберг слегка опешил.
— Народная мудрость, — объяснил Рад, смеясь.
Фольке Бенгтссон не смеялся.
— Итак, Бенгтссон знаком с Сигбрит Морд. Не может быть, чтобы вы никогда не думали о ней как о женщине. Я задам вопрос и хочу услышать честный ответ. Какого мнения Бенгтссон о ней? Как о женщине…
Молчание.
— Отвечай, — сказал Рад. — Фольке, ты должен ответить. Только по-честному.
— Иногда я думаю о ней как о женщине. Изредка.
— Ну и? — поторопил его Мартин Бек.
— По-моему, она…
— Что она?
Фольке Бенгтссон и Мартин Бек смотрели друг другу в глаза. У Бенгтссона — голубые. У Мартина Бека (ему ли об этом не знать) — серо-голубые.
— Отвратительная, — сказал Фольке Бенгтссон. — Безнравственная. Животное. От нее разит. Но я вижусь с ней часто. А думал вот так только два или три раза. Вы это хотели от меня услышать? — спросил Фольке Бенгтссон.
— Ты отнес ей яйца в пятницу?
— Нет, я же знал, что ее нет.
Они помолчали.
— Вы меня мучаете, — сказал Фольке Бенгтссон. — Но я на вас не в обиде. Такая уж у вас работа. Моя работа — торговать рыбой и яйцами.
— Верно, — мрачно произнес Колльберг. — Мы мучили тебя раньше и теперь мучаем. Я в тот раз сломал тебе руку. Ни за что ни про что.
— Ничего, она быстро срослась. Совсем зажила, честное слово. Вы приехали, чтобы забрать меня?
Мартина Бека вдруг осенило.
— Ты видел бывшего мужа Сигбрит Морд?
— Видел. Два раза. Он приезжал на бежевой «вольво».
Рад изобразил лицом нечто загадочное, но вслух ничего не сказал.
— Может быть, хватит? — спросил Колльберг.
Мартин Бек встал. Рад снял ботинки и убрал их в сумку. Надел сапоги.
Он один догадался сказать:
— Всего хорошего, Фольке. Извини.
— Всего, — сказал Колльберг.
Мартин Бек промолчал.
— Небось еще приедете, — сказал Фольке Бенгтссон.
— Там будет видно, — ответил Рад.
За калиткой их встретило щелканье фотокамер.
Кто-то, сидя в машине, говорил в микрофон передатчика:
— Шеф отдела по расследованию убийств в эту минуту выходит со своим ближайшим сотрудником из дома убийцы Розанны. Дом находится под наблюдением местной полиции и ищейки. Убийца, по-видимому, не арестован.
Рад прокашлялся и громко объявил:
— Пресс-конференция откладывается на полчаса. Сбор в здании муниципалитета. Лучше всего в библиотеке.
VIII
До начала пресс-конференции было полчаса, и они воспользовались передышкой, желая разобраться, что же, собственно, сказал Фольке Бенгтссон. Или чего он не сказал.
— Он ведет себя в точности, как в прошлый раз, — заметил Мартин Бек. — Ясно и однозначно отвечает на все, что можно проверить.
— Он чокнутый, — мрачно произнес Колльберг.
— Вдруг перестает отвечать… — сказал Рад. — Ты это подразумеваешь?
— Мое впечатление вполне согласуется с тем, что мне известно о Бенгтссоне, — продолжил Мартин Бек. — Он настораживается, как только заходит речь о разговоре на почте и о том, что было на автобусной остановке. Знает, есть свидетели, которые могли слышать их разговор и видеть, как она сделала ему знак.
— Но зачем же ему врать, коли она просила подвезти ее? — спросил Рад. — Тем более если он не остановился.
— Не забудь, что он не видел ничего хорошего от полиции и правосудия, — сказал Колльберг. — Но пока у нас нет трупа, нет и убийства и не в чем обвинять Бенгтссона.
Мартин Бек потер переносицу указательным и большим пальцами правой руки.
Рад вынул из кармана часы и посмотрел на циферблат.
— Что, пора? — спросил Колльберг.
— Еще есть несколько минут. Я только хотел обратить внимание на одну деталь, которую вы могли упустить.
— Давай выкладывай… — Колльберг понурился.
— Так вот. Фольке заявил, что знает Бертиля Морда в лицо и два раза видел его на бежевой «вольво». Это расходится с моими данными. Морд уже давно здесь не показывался. Он развелся с Сигбрит еще до того, как Фольке приехал и купил старый дом по соседству.
— Верно, — подтвердил Мартин Бек. — Я тоже об этом думал. Морд сам сказал мне, что иногда наведывался к ней, но в последний раз был у нее года полтора назад.
— Выходит, твой капитан врет, — сказал Колльберг.
— В нашей беседе с ним было много такого, что заставляло меня сомневаться в его правдивости.
— А теперь пора спускаться вниз, — сообщил Рад. — Будем что-нибудь говорить о Морде?
— По-моему, не стоит, — сказал Мартин Бек.
Пресс-конференция была в высшей степени импровизированной и весьма неприятной для Мартина Бека и Колльберга, поскольку им почти нечего было сказать.
Но и отказаться от нее они не могли, иначе журналисты не дали бы им спокойно работать.
Рад был настроен более добродушно; похоже, что ему даже весело.
Первый же вопрос был характерен своей грубостью:
— По-вашему, Сигбрит Морд убита?
Мартин Бек был вынужден ответить:
— Мы не знаем.
— Но тот факт, что ты сам и твой ближайший сотрудник находитесь здесь, разве не свидетельствует, что вы подозреваете убийство?
— Правильно, такая возможность не исключена.
— Можно ли сказать, что есть подозреваемый, но тела нет?
— Я бы так не сказал.
— А как сказала бы в этом случае полиция?
— Мы не знаем, где находится фру Морд и что с ней могло случиться.
— Но ведь кто-то был подвергнут допросу?
— Мы многих опрашивали, чтобы выяснить, куда могла деться фру Морд.
Мартин Бек ненавидел пресс-конференции. Вопросы часто носили беззастенчивый и провокационный характер. Отвечать на них было нелегко, и никакой гарантии, что ответ не извратят.
— Будет ли кто-нибудь арестован в ближайшие дни?
— Нет.
— Но возможность ареста уже обсуждалась?
— Это было бы преждевременно. Нам даже неизвестно, можно ли говорить о каком-либо преступлении.
— Как же тогда объяснить присутствие здесь сотрудников отдела по расследованию убийств?
— Пропала женщина. Мы пытаемся выяснить, что произошло.
— Что-то полиция уж очень осторожничает.
— В отличие от прессы, — парировал Колльберг.
— Наша задача сообщать общественности факты. Когда мы не получаем сведений от полиции, приходится добывать их самим. Почему вы не хотите открыть свои карты?
— Потому что карт нет, — ответил Колльберг. — Мы разыскиваем Сигбрит Морд. Если вы хотите нам помочь, пожалуйста…
— Разве не естественно предположить, что она стала жертвой убийства по сексуальным мотивам?
— Нет, — сказал Колльберг. — Пока мы не знаем, где она, всякие предположения такого рода преждевременны.
— Хотелось бы услышать, как полиция резюмирует ситуацию.
Колльберг молча посмотрел на русую девушку лет двадцати пяти, которая задала этот вопрос.
— Так как?
Колльберг и Мартин Бек продолжали молчать.
Рад глянул на них и взял слово:
— То, что нам известно, изложить очень просто. Около полудня, в среду, семнадцатого октября, фру Морд вышла из почты. С тех пор ее никто не видел. Один свидетель, кажется, видел ее на автобусной остановке или около остановки. Вот и все.
Репортер, который назвал Бека в своей статье шведским Мегрэ, прокашлялся и сказал:
— Бек!
— Слушаю вас, редактор Мулин.
— Хватит нам голову морочить.
— О чем вы говорите?
— Это же не пресс-конференция, а пародия какая-то. Начальник отдела по расследованию убийств вместо того, чтобы отвечать по существу, все время отсиживается за спиной у своих помощников и представителей местной полиции. Ты собираешься арестовать Фольке Бенгтссона или нет?
— Мы разговаривали с ним. Это все.
Пресс-конференция явно дышала на ладан, и все это чувствовали, кроме Херрготта Рада, который вдруг заявил:
