Наталья Лапикура - Следующая станция – смерть
– Через час получишь, – пообещал Старик. – А если конкретика сформулируется, то до утра не жди. Поднимай меня хоть и посреди ночи. Кстати, хочу тебе сказать о запросах относительно аналогов. С чего ты взял, что нам нужны только те «клофелинщицы», которые по европейской части Союза работали? А вдруг эта птичка к нам с Дальнего Востока прилетела? В общем, ход мыслей у тебя, как у Вовочки из анекдота, – правильный.
Вполне возможно, что она сперва с клофелином работала, пока не засыпалась. Клиент слишком крепкий попался, снотворное просроченное или свидетель не вовремя выскочил – мало ли что. Вот она теперь для надежности всех фраеров трупом кладет. А то, что во всех эпизодах посуда исчезает, так это даже очень хорошо. Гуляют где-то ее пальчики, гуляют. Подавай на расширенный всесоюзный розыск, я сам с Генералом договорюсь. Кстати, в тех аналогах, которые тебе уже прислали, кроме клофелина еще какая-нибудь мерзопакость фигурирует?
– Попадается, но сплошная бытовуха. Зять тещу притравил за то, что жену против него настраивала. Любящие внуки старую парализованную бабушку на тот свет сплавили: ухаживать, видите ли, за нею надоело. А один случай вообще уникальный. Некая супруга изменщику-мужу цианистый калий подсыпала в раствор для лечебной клизмы. Эксперты чуть было умом не тронулись – клиническая картина по всем канонам судебной медицины, а горьким миндалем изо рта покойника не пахнет.
Старик расхохотался:
– Ну, коль ты уж мне анекдоты рассказываешь, то это значит, – ничего ты толком не искал. И не размахивай руками, я не муха. Ты ждал третьего эпизода, чтобы получить свежие улики и попытаться свести концы с концами. Ну, и получил – свежий труп и никакого прогресса. Так вот послушай: доходили слухи, что на протяжении последних двух-трех лет либо бесследно исчезли, либо обнаруживались бездыханными несколько золотоискателей из Магадана. Все они, как правило, летели местными авиалиниями в ближайший большой аэропорт. Преимущественно в Якутск. У каждого при себе было пару килограммов денег, но это официально. А кроме этого – золотой песочек и уворованные самородки. Все это богатство исчезало вместе с хозяином и его вещами. По этому делу туда слетались все асы союзного угрозыска и Генпрокуратуры. И единственное, что удалось раскопать, – никто из этих золотоискателей не выпивал в обычных случайных компаниях, которые сколачиваются в самолетах, аэропортах, поездах и на вокзалах. А теперь представь, сколько времени можно прожить на одни эти деньги, не считая золота. Как минимум, год, при условии, конечно, что не будешь ужинать в ресторане и заказывать при этом двадцать раз подряд песню про Ванинский порт. Однако и для спокойной жизни лучше залететь куда-нибудь подальше от холодной Якутии. Скажем, в Украину. Так вот, последняя пропажа человека при золоте зафиксирована ровно за год до того, как у нас отравили транзитника на вокзале. Я к чему тебя подвожу: а вдруг и там наша брюнетка пальчики макнула? Возможно, в одиночку, а возможно – с партнером, который трупы ликвидировал. В общем, Москва так ни к чему и не пришла. Поэтому с материалами всесоюзного розыска не тяни. Более того, запроси информацию за последние четыре-пять лет. Мужиков сразу отбрасывай, разрабатывай только женщин. Да, тягомотина, ты этого не любишь. Но куда денешься? Ты представляешь, что будет, если в один прекрасный день наша барышня снимет клиента в депутатском зале? С нее станется!
Я представил. Мне поплохело… Старик еще раз пообещал накрутить хвосты оперативникам, чтобы они порыскали по ресторанам – не объявилась ли там кроме штатных проституток какая-нибудь новенькая, которая снимает клиентов ради собственного удовольствия. Но это уже была версия специально для руководства. Уже несколько дней спустя на меня посыпались конверты с документами, которые милиционеры между собой называют «ориентировками». Я никогда бы не подумал, что по нашей бескрайней Родине разгуливает такое количество непойманных преступников. Часть бумаг представляли собой переданные по телетайпу описания примет, часть – распечатанные в формате листовок объявления «Их разыскивает милиция». Я рассортировал все поступления по половому признаку и уже хотел спрятать «сильную половину» в сейф, когда вдруг клюнула меня в темечко мысль – парадоксальная и идиотская одновременно. А вдруг мы имеем дело не с женщиной, а с переодетым мужиком? Я расхохотался и сказал себе вслух:
– Все, Сирота, доездился! Хватай мешки, вокзал отходит.
После чего закрыл все «ориентировки» на мужчин в служебный сейф и взялся анализировать группу «Ж». Среди них преобладали две категории: аферистки и воровки «на доверии». Было еще пара соучастниц убийств и несколько растратчиц «в особо больших размерах». Хотя, не только они. Была в розыске, например, женщина средних лет, которая подозревалась в неоднократном присвоении чужих детей. Слово какое деликатное нашли – «присвоение»! Нет, чтобы написать – похищение. Так нет, «не положено». Это в Америке детей крадут, а у нас только присваивают. Я догадываюсь, сколько пота пролили неизвестные мне коллеги из службы розыска, пока придумали эту осторожную формулировку.
Когда-нибудь я расскажу об извращенце, который в начале шестидесятых изнасиловал в Киеве больше сотни девочек-подростков, а где-то двадцать из них еще и убил. Его искала, или делала вид, что ищет, вся столичная милиция. Безрезультатно. Более того, дело специально разбили на отдельные эпизоды и поразбрасывали по всем райотделам, чтобы не портить статистику. Наконец, один отец не выдержал и какими-то путями прорвался к Брежневу. Тот только что заменил Хрущева. Леонид Ильич написал на его жалобе: «предупредить население». И только после этой резолюции самого генсека киевское начальство отважилось напечатать в «Вечерке» одну-единственную информацию об одном-единственном ребенке, который исчез. Ни об изнасиловании, ни об убийстве там не было даже намека. Однако и этого было достаточно для того, чтобы несколько дней спустя работники из «Арсенала» схватили преступника, который вышел на охоту во двор заводского семейного общежития.
Прошло чуть ли не десять лет, киевская милиция опять попала в аналогичную ситуацию, правда, с меньшим количеством жертв, и наш Старик припомнил эту историю с резолюцией Брежнева. Пошел к руководству и попросил разрешения предупредить население если не через газету, то хотя бы через трудовые коллективы. Просьбу передали «наверх», а закончилось все так: Генерала вызвали на Орджоникидзе. Сначала подержали два часа под дверью кабинета, потом впустили внутрь, поставили смирно и, постукивая карандашиком по столу, растолковали, что уважаемый Леонид Ильич имел в виду конкретную ситуацию в конкретном деле, а не общие принципы оперативно-розыскной работы. И не надо из отдельного факта заботы генерального секретаря о конкретном советском человеке делать абсолютно ненужные обобщения.
Возвращаюсь к нашей брюнетке. Сложность моих поисков заключалась в том, что я получил материалы только на тех женщин, которые пребывали в розыске. Потому что, если которая из «клофелинщиц» отбыла за свои химические опыты надлежащий срок, вышла на волю и сидит себе тихохонько, под зорким милицейским оком, не вызывая подозрения, то данные о ней, говорят, есть в полумифической московской картотеке то ли нашего министерства, то ли министерства юстиции, куда отсылают копии судовых приговоров. Но для того, чтобы получить доступ, нужно разрешение республиканского министра и согласие московских начальников на служебную командировку. Пока дождешься, наша дама половину Киева перетравит. Потому и остается еще и еще раз перелистывать бумаги под грифом «Разыскивается за совершение…»
Разложил я женские фотографии по полу, а поскольку на полу было места мало, улегся на стол, ноги на подоконнике пристроил и начал высматривать, которая же из них наша. Сначала отбросил всех блондинок и темных, у которых волосы длинные. Потом меня осенило, что растительность можно и перекрасить, и подстричь. А еще одеть парик. Тогда я пошел другим путем – отложил всех, кому за сорок, а также всех низкорослых и пухленьких, как булочка. Потому как наша подозреваемая – высокая, худощавая, лицо продолговатое, возраст – в районе тридцати. Пять лет можно набросить за счет косметики и плохого освещения в ресторанах. И еще одна, казалось бы, второстепенная причина подвинула меня отбраковать упитанных блондинок, так сказать, луноликих. Все они были исконными русскими и занимались своим преступным ремеслом преимущественно вдоль Большой Сибирской магистрали. У этих наверняка классическое русское произношение, отягощенное местными диалектами. В Украине это сразу бросилось бы, чуть не сказал: в глаза. В уши, естественно, резало бы слух. Я специально расспрашивал у свидетелей относительно того, как разговаривала подозреваемая. Никто из них не зафиксировал чего-нибудь особенного, кроме «говорила по-русски, как все». Ни тебе волжского «оканья», ни тебе московского «аканья» с выпадением большинства гласных, одним словом – «национальность – украинка, русским языком владеет свободно».
