Роман Добрый - Иван Путилин и Клуб червонных валетов (сборник)
Савина слегка качнуло.
– Ваше высочество… вы бы отдохнули, – обратился к самозванцу Цанков.
Выпитое шампанское сказывалось: язык Савина путался, заплетался.
– Нет, я не буду, я не хочу спать. Пригласите сюда, господа, католического священника. Я хочу побеседовать с ним о Ватикане. Нам (гениальный авантюрист сделал ударение на этом слове) необходимо знать о положении дел Святейшего Престола.
Прошло несколько минут, и один из заговорщиков, Мацавелов, вернулся.
– Я нигде не мог найти его, ваше высочество. Каюта его пуста.
– Ну… Ладно… Черт с ним, – совсем уж не по-великокняжески бросил Савин. – Я продолжаю, господа: «Политика, которой мы будем держаться по отношению к России…»
В это время в каюте капитана происходила не менее любопытная и важная сцена.
– Могу я переодеться у вас? – спокойно обратился к капитану парохода католический священник, входя в каюту.
– Переодеться? У меня? Это с какой же стати? Разве у вас, падре, нет своего помещения? – удивленно спросил капитан.
– Есть, но, видите ли… – начал католический монах что-то объяснять капитану.
Говорил он довольно долго. С каждой секундой лицо капитана все более и более бледнело и принимало глупо-растерянное выражение.
– Стало быть, вы?
– Да.
– И сейчас?
– Сейчас.
– А если сопротивление?
– Вы обязаны оказать мне поддержку. Помилуй бог, у вас команды хватит.
Капитан схватился за голову.
– Вот не думал! Вот не чаял!
– Бывает, – усмехнулся католический священник…
Арест «болгарского князя»
До прибытия в Бургас оставалось всего несколько минут. Те пассажиры, которым надо было высаживаться здесь, толпились на палубе.
Из капитанской каюты вышел высокий, представительный господин с роскошными седыми бакенбардами, одетый в безукоризненный черный сюртук.
За ним вышел капитан с взволнованным, бледным лицом.
«Кто это»? – «Не знаю. Такого пассажира не было видно».
Спокойной, размеренной походкой подошел элегантный господин к каюте-салону, занимаемому претендентом на Болгарский престол и его блестящей свитой. Савин давал клятву политическим заговорщикам.
– Вы должны, ваше высочество, поклясться в том, что будете свято и нерушимо поддерживать нашу партию.
Знаменитый авантюрист, совершенно уже претворивший в себе новый высокий титул, с пафосом ответил:
– Даю вам в этом слово, господа. Клянусь.
– Вы никогда не должны забыть наших услуг.
– Я это понимаю.
– Вы всегда должны помнить, что только благодаря нам вы вошли на Болгарский престол.
– О, я этого не забуду, господа! – с чувством произнес маскарадный князь.
Он сделал театральный жест.
– В ту минуту, когда я войду на трон…
– Вы никогда на него не войдете, Савин! – раздался звучный, спокойный голос.
На пороге салона, раздвинув портьеру, стоял элегантный старый барин.
Это был Путилин.
Если бы тут, сейчас с оглушительным треском разорвалась бомба, это не произвело бы такой паники, такого ошеломляющего эффекта, как слова и внезапное появление гениального сыщика.
У всех присутствующих вырвался громкий крик испуга.
Савин – в парадной форме Болгарского князя – в ужасе отшатнулся.
– Путилин?! – слетело с его побелевших губ.
– С вашего разрешения, ваше бутафорское высочество? – с неподражаемой иронией, насмешкой ответил Путилин.
«Что? Кто это?», «Как, Путилин?»
Цанков просто замер, окаменел. Путилин сделал несколько шагов по направлению к великому авантюристу.
– Именем закона я вас арестую, бывший корнет Николай Савин!
Страшным усилием воли растерявшийся Савин взял себя в руки.
– Что? Вы желаете меня арестовать? – произнес он, гордо откидывая назад голову.
– Да. Имею твердое намерение.
– По какому праву?
– За вами, господин Савин, накопилось слишком много… недоимок русскому храму Фемиды. Пора свести счеты.
– Но вы забываете, любезнейший, что здесь не Россия! – гневно вырвалось у Савина.
– Но и не турецкая территория, любезнейший экс-корнет. Здесь водная территория, здесь палуба корабля. На такой почве я имею право вас арестовать.
– Ни за что! Я не отдамся в ваши руки, слышите? Господа, вашего князя хотят арестовать. Вы должны заступиться, – обратился будущий болгарский князь к своим верноподданным.
Яростный вопль вырвался из грудей политических заговорщиков.
Кулаки судорожно сжались, глаза засверкали бешенством.
– Мы не выдадим вас, ваше высочество, этому сыщику!
– Как вы смеете посягать на нашего князя?! – выступил Цанков.
– На вашего князя? – саркастически расхохотался Путилин. – С каких пор русский авантюрист сделался болгарским князем? И по какому праву вы, кучка политических эмигрантов, выбираете народу, который вас вышвырнул, претендента на престол?
– Полегче, полегче! Я страшен в гневе! – заскрипел зубами Цанков.
Путилин стоял невозмутимый.
– Вы… вы что же, любезный господин Путилин, серьезно желаете вести с нами борьбу?
– В каком смысле «борьбу?» Драться, бороться с вами? О, этого я совершенно не предполагаю. Слушайте, Савин, вы очень умный человек, и потому предлагаю вам прекратить этот жалкий маскарад, эту высокую комедию.
Поймите, сознайтесь и придите к выводу, что вы попались. Вы в моих руках.
– Я буду бороться! Я… я… – совсем обезумел претендент на болгарский престол.
В его руке сверкнуло дуло револьвера.
– Господа! – властно крикнул он своей свите.
Несколько револьверов и ножей-кинжалов были моментально выхвачены.
И только Путилин стоял безоружный, с голыми руками.
– Великолепно. Это мне нравится. Итак, вы желаете меня убить? – ни йоты тревоги, ни признака испуга не слышалось в этих словах.
Это поразительное хладнокровие изумило даже его врагов, и не только изумило, но и восхитило.
«Молодец! Какая смелость, выдержка!» – тихо пробормотал Цанков своим товарищам-заговорщикам.
– Теперь, Савин, я должен сказать вам следующее: моя смерть не принесет вам спасения потому, что я, предвидя возможность ее, принял все, понимаете, все меры для того, чтобы вы все-таки были арестованы.
– Дьявол! Вы лжете! – прохрипел авантюрист.
– Я лгу? Разве вы не знаете, что Путилин никогда не лжет? Капитан парохода предупрежден. Телеграммой я уведомил консула в Бургасе о вашем следовании на Болгарский престол. Он встретит вас с достаточным количеством людей для вашего ареста.
Вопли бешенства опять прокатились по каюте-салону.
– Изволите видеть: имея дело с обыкновенными мошенниками, я всегда прибегал к револьверу. С таким же, как вы, я считал это излишним. У меня в кармане два револьвера. Не угодно ли взглянуть на них? – И Путилин быстро их выхватил.
– Но, смотрите, я их кладу на стол. Что же вы медлите, господа? Убивайте меня, я беззащитен, я – один среди вас.
Савин стоял, низко опустив голову.
Свита его – точно под влиянием какого-то гипноза – безмолвствовала.
– Вы что же, хотите замарать ваши ручки еще и убийством? Вы думаете, что это облегчит вашу совесть и ответственность за все, что вы наделали?
– Как… как вы попали сюда?
– Да я с вами шампанское пил, ваше высочество.
– Вы?! Со мной?!
– И с этими господами, вашими верноподданными. Разве вы забыли католического священника?
– Это были вы, Путилин?!
– Я, Савин.
С тоской оглянулся кругом Савин.
– Рушится все. Все мечты разлетелись. Господи, а я так жаждал… – и зарыдал ужасным, нудным мужским рыданием. – Вы… вы… победили, Путилин… Но, клянусь Богом, я., я был бы идеальным князем Болгарии.
Даже в эту минуту гениальный авантюрист не потерял веры в свое княжеское призвание!
– Снимайте скорее этот маскарадный костюм, Савин. К чему привлекать к себе всеобщее внимание? Вам будет тяжелее.
– Вы… вы правы… К черту! Все к черту!
– Ваше высочество… Что вы делаете? – послышались возгласы свиты.
Савин, безумно хохоча, плача, срывал с себя парадную форму Болгарского князя.
– Ну?! – исступленно крикнул он, подходя к Путилину. – Берите меня. Я ваш! Но… но помните, что ненадолго.
Мельница в Гусевом переулке
Таинственное появление трупа в сыскном
Покончив с визитацией больных, приехав домой и отобедав, я только что собирался прикурнуть, как лакей мой доложил мне о прибытии любимого курьера моего гениального друга Путилина. Я поспешно вышел в переднюю.
– В чем дело, дружище?
– Письмо к вам от его превосходительства Ивана Дмитриевича.
Он протянул мне знакомый конверт.
– Что-нибудь случилось важное? – спросил я, поспешно распечатывая конверт.
– Случай, можно сказать, господин доктор, необыкновенный…
Но я не слушал его, весь погрузившись в чтение записки.
«Доктор, приезжай немедленно. Торопись, ибо я не могу из-за тебя находиться черезчур долго в страшном соседстве. Твой Путилин-».
