Лесли Горвиц - Формула смерти
Из-под ногтей Фридлэндера Гейл извлекла только частички высохшей грязи, которую она тем не менее положила в пластиковый пакетик. В лаборатории отдела судмедэкспертизы грязь подвергнут химическому анализу и, кто знает, может быть, в ней обнаружится что-то такое, что прольет свет на драму, разыгравшуюся в квартире 15-С.
В последнюю очередь она осмотрела босые ноги Фридлэндера и сразу же обратила внимание на то, что пятки имеют красноватый оттенок. Это обстоятельство показалось Гейл очень важным. Когда наступила смерть и прекратилась циркуляция крови, под воздействием гравитации она за пять-шесть часов собралась в самой нижней части тела, а последующее ее свертывание зафиксировало характерный красновато-синий оттенок кожи на пятках. Таким образом, после того, как наступила смерть, Фридлэндера перекладывали с места на место.
Для того чтобы удостовериться в правильности своего вывода, Гейл осмотрела стену около тела. Конфигурация и фактура следов крови могут многое рассказать опытному глазу. Эти следы бывают нескольких видов: капли, брызги, пятна, смазанные пятна, лужи и так далее. Если бы Фридлэндер застрелился в том положении, в каком его нашли, на стене в радиусе нескольких футов можно было бы обнаружить брызги крови. Но как Гейл ни старалась, этих брызг она не обнаружила.
Если бы его убили и принесли сюда, остались бы следы крови на полу и стене. У самого пола она едва разглядела только тонкий ручеек крови, недоумевая, почему на этом участке нет больше никаких ее следов.
— Ее кто-то смыл, — сказала она наконец.
— Я не совсем расслышал…
— Я сказала, что следы крови кто-то смыл, — и она указала на ручеек в самом низу стены.
— Вы уверены? — Мэкки посмотрел туда, куда она указывала, однако Гейл увидела, что он не доверяет ее профессионализму и его вряд ли в чем убедишь. Она вдруг почувствовала себя легко и уверенно.
— Я думаю, что его убили где-то еще, и потом перенесли тело туда, где вы его нашли, — сказала Гейл, глядя детективу прямо в глаза.
Ей показалось, что Мэкки сейчас взорвется. Интересно, есть у него жена? Наверное, была, но сбежала от него много лет назад. Его слова прозвучали на удивление спокойно:
— В таком случае все, что от вас требуется, это зафиксировать свой вывод в своем заключении.
— Вы все еще считаете, что это было самоубийство?
— После вскрытия все станет ясно, — он сделал паузу. — Дальнейший ход следствия с этого момента — не ваша забота. Свою работу вы сделали.
Глава 2
Мысленно возвращаясь в прошлое, Майкл Фридлэндер всегда вспоминал десятое сентября 1971 года — день, когда он, как ему казалось, навсегда покинул Нью-Йорк, решив порвать все связи, сжечь все мосты и начать новую жизнь. И вот после почти двадцати лет скитаний снова сидит в автобусе девяносто пятого маршрута и узнает места, которые не надеялся когда-нибудь увидеть.
Последние пять лет его домом считался Нью-Гемпшир, как раньше Сан-Франциско и Лос-Анджелес. А до этого он ютился в крохотной бедной деревеньке на берегу озера Петен-Ица в Гватемале. И еще раньше… Впрочем, какая разница! Ему же больно вспоминать прошлое, но оно продолжало бередить его душу и не давало покоя. В памяти всплыла другая дата — 14 марта 1983 года — последняя встреча с братом, приехавшим неожиданно, за несколько дней до того, когда он собирался так же, как и тогда, в Нью-Йорке, навсегда покинуть Фриско и начать новую жизнь. Алан застал в его квартире полный кавардак: коробки, пакеты из-под молока — впечатление полного запустения. Брат сообщил ему, что приехал по делам и в его распоряжении всего несколько часов. Братья не виделись так долго, что их встреча получилась несколько неловкой и натянутой: Алан излучал успех, деньги липли к нему так же, как они невзлюбили его брата. И стоило ему войти, Майклу стало ясно, что их отношения определяются не столько разницей в возрасте, сколько потерей им своего возрастного превосходства, растраченного в погоне за несбыточными иллюзиями, всеми радостями жизни, кроме одного — денег, единственного, чему полностью посвящал себя брат. Майкл понимал, что деньги валяются на земле, что рано или поздно ему повезет и появится достаток, о чем только можно мечтать.
Алан был неприятно поражен, увидев, как живет его брат, и ему стоило больших трудов удержаться и не процитировать слова, которые не уставал повторять их отец: «Ради Бога, не растрачивайте жизнь понапрасну, осядьте, найдите перспективную работу и девушек с деньгами». Он оставался не очень-то высокого мнения о тех девушках, которых находил его брат, впрочем, ничего удивительного, все они оказывались такими же чокнутыми, как и сам Майкл.
На этот раз Алан дипломатично промолчал, и Майкл заподозрил, что он прибыл во Фриско посредником, по наущению родителей, отношения с которыми когда-то носили бурный характер, а с годами стали холодными, и он почти не поддерживал с ними связи. В их сердцах уже давно не осталось для него места, его полностью заполнил младший брат, на которого они возлагали все свои надежды, и, Майкл был в этом уверен, именно Алан фигурировал в их завещании как главный наследник.
Несмотря на всю свою скрупулезность во всем, что касалось денег, Алан настоял на том, чтобы Майкл взял некоторую сумму в долг, хотя отлично знал, что шансы получить деньги обратно — мизерны, точнее — нереальны. Майкл никогда не просил денег у брата, но время от времени, просматривая почту, обнаруживал конверт с двумя-тремя сотнями долларов наличными. Бывали времена, когда он оказывался полностью на мели, и если бы не эти непредсказуемые переводы от Алана, он бы не знал, что делать и как поддержать свое существование. В общей сложности его долг брату составил около семи тысяч долларов, но даже не было надежды когда-нибудь их вернуть. И вот теперь, как оказывается, такой Возможности ему уже и не представится.
Пасмурный день сменила безлунная ночь. Сидевший рядом с ним мужчина — очень толстый — безбожно храпел, да и все другие вокруг спали. Майклу казалось, что все в этом мире, кроме него и водителя автобуса, погрузились в сон. Он не знал, который час, поскольку не носил часов. За окном повисла кромешная тьма — не было видно ни одного огонька, только его собственное отражение.
Время от времени он засыпал и просыпался при тряске или же замедленном движении. Вырванный таким образом из сна, он вспоминал, что случилось нечто непоправимое, но что? И только полностью сбросив остатки сна, понимал, что именно. Его брат умер.
Когда он проснулся в очередной раз, вокруг полыхали тысячи огней, окрашивая мостовую, дома и лица спешащих куда-то людей в немыслимые цвета. Люди — везде. Он уже забыл, что здесь их неисчислимое множество. Они толпились у витрин магазинов, высовывались и окликали небольшие группки таких же, как и они, на перекрестках, сновали между машин. Каждый искал в этом кишащем муравейнике удачу и счастье, многих одолевали свои заботы и горести, большинство стремилось подняться по социальной лестнице хоть на ступеньку выше. Аккомпанементом этой свистопляске из окон домов неслись звуки рэпа, сигналили автомобили, и завывали полицейские сирены — блудный сын возвратился домой.
* * *Найти кафе напротив Белвью не составило труда, но целых десять минут Майкл простоял у дверей, не в силах заставить себя войти. Он знал, что мать и, возможно, отец ожидают его. Не было уверенности, как вести себя при встрече с ними, но наконец решился — все равно не избежать.
Войдя в зал, он сразу же увидел мать — лицо ее окаменело от горя и сделало похожей на мумию. Как она постарела! Волосы, уложенные в аккуратную прическу, которые Майкл помнил темными, посеребрила седина. На столике перед ней стояло нечто, отдаленно напоминавшее сладкий молочный крем, едва тронутый. Он видел, как она вздрогнула, почувствовав, что он где-то рядом. Лицо матери осветилось улыбкой, когда она заметила сына. Майкл, подойдя к ее столику, без слов обнял — какой она стала хрупкой и легкой! Может случиться, смерть Алана ее убьет. Мать поцеловала его в щеку и высвободилась из объятий.
— Я испачкала тебя губной помадой. Сейчас вытру.
Прежде чем он успел произнести хоть слово, она потерла салфеткой его щеку и той же салфеткой смахнула навернувшиеся на глаза слезы.
— Садись, Майкл. Съешь что-нибудь? Ты, наверное, устал с дороги.
— Да, очень, тем более что в пути — уже шестнадцать лет.
— Отец сейчас уже там. Когда ты поешь, мы пойдем к нему.
— Уже сделали вскрытие?
— Это делается не так скоро. Нужно соблюсти формальности. Вскрытие делает доктор Магнус, судмедэксперт, — она посмотрела на Майкла внимательно. — Как ты жил все это время?
— Хорошо.
— Так рада тебя видеть — прошло столько лет.
— Да, долго мы не виделись, — согласился Майкл.
