Джеймс Паттерсон - Явился паук
— Спроси хоть прорицателя… Меня лично все это завлекает.
— Эта девчушка дружила со Сьюзетт Сандерс, ведь так? Была очень близка к ним. И все-таки молчала! Почему? Да потому, что отношения с полицией — не из лучших! Не знаю, можно ли доверять этим фактам… Вдруг ни с того ни с сего — и заговорила!
— А я — принимаю и доверяю. Городская полиция для здешних жителей — как отрава для крыс. Но я живу здесь, они знают меня и доверяют мне.
— Но мне это странно, Алекс. Ведь девчонки жили рядом и были подружками…
— Это только кажется странным. Скорей арабы пойдут на переговоры с израильской армией, чем жители Саут-Иста — в полицию.
— Ну и что теперь, когда ты выслушал девчонку Серизьер и поверил ее рассказу? Что делать с этим сообщником?
— Не могу сказать, что это настоящий след, — признался я. — Но пока, в общем-то, все совпадает. Я могу утверждать, что Нина Серизьер видела нечто, но что именно — вот вопрос. А главное — кого?
— Знаешь, Алекс, все это сильно смахивает на ловлю диких гусей. Как бы тебе не стать вторым Джимом Гаррисоном с этим похищением.
К восьми мы подъехали к центру Лендоувера в Мэриленде. Команда университета Джорджтауна играла с командой университета Сент-Джонса из Нью-Йорка. Джеззи запаслась билетами на лучшие места: это доказывало, что она знала весь город, поскольку легче попасть на бал по случаю инаугурации, чем на матч за кубок восточного побережья.
Держась за руки, мы шли к сияющему огнями Центру. Я обожаю джорджтаунцев, особенно их тренера, негра по имени Джон Томпсон. Мы с Сэмпсоном всегда норовили сходить хоть на два-три их матча в сезон.
— Я прям тащусь от «Хищников востока», — подмигивая, изрекла Джеззи на молодежном жаргоне.
— А я от «Гойи».
— А это они и есть — нечего умничать, — и она с забавной гримасой выдула пузырь из своей жвачки.
— Ты — просто кладезь всяких дурацких сведений, — рассмеялся я. Действительно, трудно было отыскать что-нибудь такое, о чем бы она не знала из жизни или из книг. — А у сент-джонсцев какое прозвище?
— «Сент-джонские краснокожие». У них, кстати, играл Крис Муллин. Их еще называют «джонни». А Крис Муллин играет сейчас за команду «Голден стейт» — их прозвали «бойцы».
Мы на секунду остановились, я наклонился к ней, чтобы что-то сказать, но слова застряли в глотке…
— Эй, ниггер-любовник! — раздался крик с противоположной стороны стоянки. — Эй вы, соль и перец!
Джеззи крепко сжала мою руку.
— Спокойно, Алекс, не обращай внимания.
— Я совершенно спокоен.
— Пошли скорее в Центр. Это дерьмо не заслуживает ответа.
Я выпустил ее руку и направился к трем подвыпившим парням, стоявшим у тумбы. Нет, это не были студенты ни джорджтаунского университета, ни Сент-Джонса. Они были в парках и кепках со знаками какой-то команды или компании. Наглые белые парни, чуть старше двадцати лет, достаточно взрослые, чтобы понимать, что к чему.
— Кто из вас сказал «ниггер-любовник»? — сразу задал я вопрос, чувствуя, как мое тело деревенеет. — Кто это сказал? Это шутка? Может, кто-нибудь объяснит мне юмор?
Один из парней вышел вперед и, презрительно глядя из-под козырька, спросил:
— Чего надо, парень? Чего лезешь один против троих?
— Понимаю, что вам неудобно, но что поделаешь. Может, еще успеете приискать четвертого?
— Алекс, пожалуйста, не надо! Пойдем отсюда! — раздался за спиной голос Джеззи.
— Гребаный Алекс, вот тебе и дамочка на помощь подоспела, — гнусно усмехнулся один из них.
— Тебе нравится Алекс, дорогуша? Это твой любимый мужчина, да? Твой пугливый зайчик?
Раздался звук пощечины — очень звонкий и совсем рядом. Я нанес парню в кепке с козырьком первый удар, затем, развернувшись, заехал второму в висок. Первый тяжело осел на землю, кепка отлетела в сторону. Второй чуть постоял, пошатываясь, затем медленно опустился на одно колено. Бойцовский дух у них мгновенно улетучился.
— Мне надоели ваши дерьмовые выходки. Я от них устал. — Мой голос дрожал от бешенства.
— Простите, мистер, он выпил лишку. Мы все хватили как следует, — испуганно забормотал парень, который оставался на ногах. — Мы все малость перебрали… Слишком много навалилось в последние дни. Извините, мы же работаем с черными и дружим с ними. Что еще вам сказать? Мы очень сожалеем.
Я тоже сожалел. Гораздо больше, чем эти подонки. Я развернулся и пошел с Джеззи к машине. Руки и ноги будто налились свинцом. Сердце колотилось, поднимаясь и опускаясь, как поршень.
— Извини, — сказал я Джеззи, чувствуя себя совершенно разбитым. — Я не мог этого так оставить. Не мог пройти мимо.
— Я понимаю, — мягко ответила Джеззи. — Ты поступил так, как и должен был поступить.
Она была на моей стороне — во всем, что бы я ни сделал.
Мы посидели, обнявшись, в машине, затем поехали домой.
Глава 55
Первого октября состоялось мое свидание с Гэри Мерфи. Причиной тому послужили вновь найденные улики. К этому времени с Ниной Серизьер переговорило уже полстраны, так что теория сообщника зажила своей жизнью. Были опрошены все жители в радиусе километра вокруг дома Серизьеров. Мы перепробовали все технические новинки — от фоторобота и полицейской картотеки преступников до составления портрета по рассказу Нины. Но никого, хоть отдаленно напоминавшего сообщника, не нашли.
От Нины мы знали, что это мужчина, по всей вероятности белый, коренастый. ФБР вновь принялось за розыски пилота из Флориды. Я снова включился в игру.
Доктор Кэмпбелл провел меня в особо охраняемый отсек лортонской тюрьмы. Пока мы шли по коридору, заключенные глазели на нас. Я тоже наблюдал за ними — это я умею делать хорошо. Вот наконец блок, где содержался Гэри Мерфи. Сидя на койке в своей просторной, хорошо освещенной камере, он почему-то щурился, будто только что выглянул из темной пещеры. Ему понадобилось время, чтобы узнать меня, но вот наконец он улыбнулся. Передо мной сидел застенчивый, добропорядочный провинциал. Гэри Мерфи. Персонаж современного варианта фильма «Эта прекрасная жизнь». Я вспомнил рассказ Саймона Конклина о способности Гэри сыграть любую роль, какую захочет: это соответствовало его представлению о «девяностодевятипроцентных».
— Почему вы перестали навещать меня, Алекс? — спросил он, скорбно глядя мне в глаза. — Мне не с кем здесь разговаривать без вас. Эти врачи не слушают… совсем не слушают…
— Мне не разрешали некоторое время, — сообщил я бодро. — Но теперь стало можно, и вот я здесь.
Он обиженно оттопырил нижнюю губу и уставился на свои тюремные матерчатые туфли. Вдруг лицо его исказилось, и он расхохотался. Голос эхом отозвался в камере. Он резко придвинулся ко мне:
— Слушай, ты, бесхребетная тварь! Тебя надуть — проще простого! Ты такой же, как другие. Хитрый, да не слишком!
Я застыл в изумлении, слегка шокированный.
— Свет горит, но в доме пусто, — прокомментировал он выражение моего лица.
— Нет, я здесь. Просто я недооценивал вас. Моя ошибка, — возразил я.
— Мы столкнулись с реальностью, да? — Его лицо исказила жуткая ухмылка. — Так вы уверены, что усекли? А, врач-детектив?
Разумеется, я все понял: впервые я увидел настоящего Гэри Сонеджи. Гэри Мерфи представил нас друг другу. Это называется ускоренное перевоплощение. Передо мной сидел настоящий похититель: он злорадствовал, рисовался и наслаждался тем, что стал самим собой. Вот он — детоубийца, блестящий актер, «девяностодевятипроцентный», Сын Линдберга и кто он там еще…
— Ну, как вы, доктор? — спросил он, пародируя мое участливое выражение лица, обращенное к нему. — Все в порядке?
— Превосходно. Нет проблем.
— Серьезно? А мне так не кажется. Ведь что-то стряслось? Алекс? — Он изобразил глубокую обеспокоенность.
— Эй, слушай-ка! Стоп, Сонеджи! Как насчет проверки — прямо сейчас? — Я повысил голос.
— Минуточку! — Он помотал головой, и вдруг волчий оскал исчез. — А почему вы называете меня «Сонеджи»? Почему, доктор? Что происходит?
Глядя на него, я глазам своим не верил. Он вновь полностью изменился: раз — и Гэри Сонеджи исчез. Он мог менять личину по два-три раза в минуту.
— Гэри Мерфи? — для проверки спросил я.
— Ну да, — кивнул он. — Серьезно, доктор, что случилось? Что происходит? Вы на недели исчезли, затем вернулись…
— Это вы мне расскажите, что произошло минуту назад, — попросил я, пристально вглядываясь в него. — Скажите мне, что вы думаете об этом?
Он выглядел смущенным и сбитым с толку. Если все это было игрой — то блестящей, изумительной, убедительной, хотя и жуткой. Самое великолепное из всех виденных мной представлений.
— Я не совсем понимаю… Вы пришли ко мне в камеру. Выглядели слегка натянуто. Наверное, смущены тем, что долго не навещали меня. Потом назвали меня «Сонеджи». Ни с того ни с сего. Вы ведь не собирались шутить?
![Владимир Михайлов - Дверь с той стороны [Сборник]](/uploads/posts/books/54839/54839.jpg)
