Джеймс Паттерсон - Явился паук
Засмеявшись, она продолжала:
— Я любила своих родителей особой любовью. Наверное, и они по-своему любили свою «крошку Джеззи». Я как-то говорила тебе, что не хотела быть неудачницей, как мои родители.
— Может, ты чего-то не понимала, — улыбнулся я.
— Видимо. Во всяком случае, придя в службу, я вкалывала днями и ночами. Ставила перед собой труднодостижимые цели — например, стать старшим инспектором в двадцать восемь лет. И достигала этого. Из-за чего и рухнуло мое замужество: работа была для меня важнее семьи. Знаешь, почему я начала разъезжать на мотоцикле?
— Нет, и почему ты меня катаешь — тоже.
— Потому что я никак не могла перестать работать, не забывала о работе даже дома, по ночам. До покупки мотоцикла. Знаешь, когда несешься со скоростью сто двадцать миль, то думаешь только о дороге. А остальное улетучивается из головы. И работа тоже.
— Отчасти по той же причине я играю на пианино, — признался я. — Сочувствую тебе — в такой семье расти непросто.
— Я рада, что наконец рассказала о них. До тебя никто этого не знал. Всю мою историю знаешь ты один.
И мы снова обнялись прямо за столиком кафе. Никогда я еще не чувствовал себя таким близким ей. Милая, славная Джеззи. Мне не забыть этих дней, нашего визита в рай.
Каникулы кончились внезапно. Мы вдруг очнулись в салоне самолета «Американских авиалиний», пристегнутыми к креслам. Синоптики сулили дождливую пасмурную погоду. Итак, назад — к Работе.
Во время полета мы слегка отдалились друг от друга. Мы вдруг одновременно начинали говорить, потом синхронно замолкали, играя в игру «сначала — вы». Впервые за эти дни мы вспомнили о нашем общем деле: завязался служебный разговор.
— Алекс, ты и вправду веришь, что у него раздвоение личности и он знает, что случилось с Мэгги? Ну, пусть Сонеджи знает. А Мерфи?
— Тоже, в какой-то степени. Тогда, рассказывая о Сонеджи, он был очень напуган. Независимо от того, является ли Сонеджи отдельной личностью или его личиной, — он его боится. Сонеджи знает, что с Мэгги Роуз.
— Очень плохо, что мы теперь ничего не узнаем. Но похоже, это так.
— Да, потому что я уверен, что вытянул бы из него информацию. Просто для этого нужно время.
Аэропорт округа Колумбия — настоящее стихийное бедствие, которое одновременно терпят тысячи пассажиров. Еле ползущий транспорт, километровая очередь на такси да еще люди, промокшие до костей под дождем. Мы с Джеззи оказались без плащей и тоже вымокли до нитки. Жизнь вдруг обернулась угнетающей реальностью. Здесь, в Вашингтоне, ждет незавершенное расследование, близится суд, а на моем столе наверняка лежит послание от шефа Питтмена.
— Давай уедем отсюда, — вдруг промолвила Джеззи, потянув меня за руку к стеклянной двери авиакомпании «Дельта». От нее все еще исходил слабый аромат кокосового масла и алоэ. Проходящие мимо в упор разглядывали нас. Они смотрели осуждающе. Это было невыносимо.
— Уедем, — пробормотал я.
Глава 54
В Вашингтоне я был уже в одиннадцать, а в полтретьего пополудни позвонил Сэмпсон. Он потребовал встретиться дома у Сандерсов: по его мнению, найдено связующее звено между похищением и убийствами. Наконец-то тяжкий труд на ранних стадиях расследования хоть как-то оправдался.
Прошло несколько месяцев с тех пор, как я посетил жилище Сандерсов в последний раз, но все выглядело до боли знакомым. Дом встретил нас темными окнами. Интересно, продадут его или снова пустят жильцов? Сидя в автомобиле, я просматривал отчет следственной группы. Там не содержалось ничего нового для меня. Я вновь уставился на дом: спущенные шторы не позволяли заглянуть вовнутрь. Где же Сэмпсон и что ему надобно?
Ровно в три заявился Сэмпсон и, выпорхнув из своего «ниссана», мгновенно уселся в мой «порше»:
— А ты подзагорел, стал похож на жженый сахар. Так и охота лизнуть.
— А ты все такой же большой урод. Без перемен. Так что?
— Полиция тут неплохо потрудилась, — объявил Сэмпсон, закуривая «Корону». — А знаешь, ты неплохо держишься после всего.
На улице завывал ветер и хлестал дождь: это бесчинствовал торнадо, налетевший откуда-то из Огайо или Кентукки. Такая погода простояла здесь весь уик-энд.
— Ну, расскажи, как ты там играл в теннис, щеголял в клубном пиджаке, плавал и катался на лодке? — вопрошал Сэмпсон.
— У нас на это не было времени. Мы укрепляли духовные узы — тебе не понять.
— Вот это да! — залепетал Сэмпсон, искусно подражая кокетливому говорку негритянских девчонок. — Обожаю болтать о чепухе, а ты?
— Мы войдем в дом или нет? — поинтересовался я.
Невольно перед глазами промелькнули сцены недавнего прошлого: личико четырнадцатилетней убитой девочки, печальные глазенки Мустафы… Какие были симпатичные ребятишки… И никого не заботила их гибель в Саут-Исте…
— Вообще-то мы приехали к их соседям, — сообщил Сэмпсон. — Ну, давай за работу. Здесь кое-что произошло, чего я никак не могу понять. Но, похоже, это важно. Нужны твои мозги.
Мы направились к Серизьерам, ближайшим соседям Сандерсов. Нина Серизьер была с самого детства лучшей подругой Сьюзетт Сандерс. Семьи дружили с 1979 года. Нина и ее родители все еще не оправились после убийства.
Миссис Серизьер пригласила нас войти и позвала Нину. Мы уселись за кухонный стол напротив картинки с улыбающимся проповедником Джонсоном. Пахло табачным дымом и беконом. Наконец вошла Нина, простенькая девчушка лет пятнадцати, с виду очень спокойная. Мне показалось, что ей совсем не хотелось идти сюда.
— На прошлой неделе, — пояснил Сэмпсон, — Нина набралась смелости и рассказала помощнику учителя, что, возможно, видела убийцу за пару дней до преступления. Но ей было страшно об этом говорить.
— Я понимаю.
Действительно, в любом негритянском районе округа Колумбия почти невозможно себе представить, чтобы свидетель преступления добровольно явился в полицию давать показания.
— Я видела, как его поймали, — неприязненно пробурчала Нина. На меня уставилась пара красивых светло-карих глаз, сиявших на простоватом личике. — Теперь я уже не так боюсь, но все равно страшно…
— Как ты его узнала?
— По телевизору увидела. Ведь это он детей похитил. Его все время показывают.
— Раз она узнала Гэри Мерфи, значит, видела его без маскировки под учителя, — обернулся я к Сэмпсону.
— А ты уверена, что это был тот же самый человек? — спросил Нину Сэмпсон.
— Да, он разглядывал дом Сьюзетт, и мне это было странно… Здесь так мало белых бывает.
— Это было днем или ночью?
— Ночью. Но я его узнала: над крыльцом Сандерсов очень яркая лампочка. Ведь миссис Сандерс всех боялась. Пугалась, даже если скажешь ей «бу». Так любила Сьюзетт приговаривать.
— Она застала его на месте преступления, — обернулся я к Сэмпсону.
Кивнув, Сэмпсон вновь обернулся к Нине, которая смотрела на нас, приоткрыв пухлые губки, будто хотела сказать «О», в задумчивости теребя туго заплетенные косы.
— Расскажи детективу Кроссу, что ты еще видела.
— С ним был другой белый, — сообщила Нина Серизьер. — Он сидел в машине и ждал, пока тот осмотрит дом Сандерсов. Он все время был там, в машине.
— Видишь, — развернулся ко мне Сэмпсон, — они торопятся с судом, но понятия не имеют о том, что происходило в действительности. Им нужно побыстрее закончить — и концы в воду. Может быть, мы узнаем ответ, а, Алекс?
— По крайней мере, мы попробуем. И будем единственными, кто это сделает.
От Серизьеров мы с Сэмпсоном направились в город, каждый на своей машине. Мысленно перебирая новые факты, я пытался обнаружить подходящие сценарии из тысячи возможных. Это и есть работа копа, причем времени всегда в обрез. Попутно я размышлял о Бруно Хауптманне и похищении сына Линдберга. Возможно, Бруно был обвинен в результате судебной ошибки.
Обо всем этом знал лишь Гэри Сонеджи-Мерфи. Было ли это частью его сложных планов? Десятилетний или двенадцатилетний план? Кем был тот, второй белый? Может, пилот из Флориды? Или кто-то вроде Саймона Конклина, принстонского закадычного дружка? Был ли у него с самого начала сообщник?
Вечером того дня я встретился с Джеззи, настоявшей, чтобы я ушел с работы пораньше. Больше месяца назад она приобрела билеты на баскетбольный матч с участием команды джорджтаунского университета, который я ужасно хотел посмотреть. По пути мы говорили о том, что в последнее время редко бывало темой наших бесед: мы полностью переключились на работу. Я подбросил ей последнюю новость: теорию сообщника.
— Непонятно, что ты в этом нашел завлекательного, — попыталась охладить мой пыл Джеззи, внимательно выслушав рассказ о наблюдениях Нины Серизьер. Как и я, она по-прежнему интересовалась делом о похищении, но была в большей степени взыскательна к фактам. Моя информация явно ее зацепила.
![Владимир Михайлов - Дверь с той стороны [Сборник]](/uploads/posts/books/54839/54839.jpg)
