Коди Макфейден - Лик смерти
Я заметила, что руки Сары все еще дрожат.
— Продолжай.
«Как он узнал, что Майкл насиловал ее?» — спросила я себя. Мне не хотелось сбивать девочку.
— А затем Незнакомец сказал омерзительную вещь. — Сара уставилась в одну точку. — Он сказал: «Знаешь ли ты, кем сделал тебя Майкл, когда ты опустилась перед ним на колени в обмен на его молчание? Он сделал тебя шлюхой».
Сара вскинула руки к лицу. Я подскочила от неожиданности. Дрожа, девочка закрыла глаза.
— Тебе плохо? — ласково спросила я.
Она глубоко вздохнула, словно всхлипнула, уронила руки на колени и ответила ровным тоном:
— Да нет, все нормально.
Затем Сара продолжила имитировать голос человека, которого называла Незнакомцем.
— «Дело случая, верно, но не только случая, — сказал он. — Я хотел лишь отправить тебя в путь, как было угодно Богу. Я знал, что вполне могу рассчитывать на человеческую природу, которая сделает твое путешествие тяжелым, если я уберу с дороги всех, кто будет беспокоиться о тебе. Но такие всегда в меньшинстве, Малютка Боль. Они как капля в море». — Сара взглянула на меня. — Он прав. Возможно, он все сделал, чтобы пустить мою жизнь под откос, но как же люди, которые причинили мне столько зла? — Она потерла руки, словно замерзла. — Ведь он их не заставлял, они по собственной воле!
Я хотела успокоить ее, сказать, что не все люди злы, что встречаются и добрые. Однако я научилась сдерживать подобные желания. Жертвам не нужны слова сочувствия. Они хотят, чтобы я повернула время вспять, предотвратила случившееся, а не подкорректировала последствия.
— А что было дальше?
— Он продолжал говорить. Ему нравилось самого себя слушать. «Наше время скоро истечет. Я почти закончил работу. Добавлю несколько последних штрихов, которых мне недоставало, и явлю свой шедевр». Он запихнул камеру обратно в сумку и встал. «Настало время для следующего этапа нашего путешествия, Малютка Боль. Пойдем-ка».
— Почему он называет тебя Малютка Боль?
— А это он придумал для меня такое «ласковое прозвище». Его Малютка Боль, — сказала Сара, и синие глаза сверкнули гневом. — Ненавижу его!
— Я тебя понимаю, — пробормотала я. — А что случилось потом?
— Я направилась к двери, как он и сказал, а на полпути остановилась. Я чувствовала, что должна заставить его силой вывести меня за порог. Словно имело какое-то значение, по собственной воле я вхожу или нет. Глупо, конечно!
«Может быть, — подумала я. — Но это обнадеживает».
— Ну а потом?
— «Не капризничай», — потребовал Незнакомец и схватил меня за плечо. На нем были плотные перчатки, но даже через них я почувствовала необыкновенную твердость и силу его рук. Он повел меня по коридору к спальне Дина и Лоурель, — сказала Сара, бросив на меня печальный взгляд. — Туда, где находилось окно, на подоконнике которого я сидела, когда вы пришли. Я помню, что смотрела в окно и думала о том, какой сегодня прекрасный день.
— Продолжай.
— Он потащил меня по коридору, ведущему к их спальне, — повторила Сара и задрожала. — Туда, где он их держал.
— Они были еще живы?
— Конечно, живы, — сказала Сара раздраженно. — Они были совершенно голые и живые, но не шевелились. Я не знала почему, пока он не сказал, что ввел им наркотики. Мива-какой-то хлорид, названия не помню. Он говорил, они все понимают и слышат нас, могут чувствовать боль, а двигаться не в состоянии.
«Один — один, — вспомнила я наш разговор с Томми, — тут тебе и наркотики и мышечный релаксант».
И вдруг меня осенило.
— Сара… голос преступника… ты узнаешь его, если снова услышишь? Не просто слова и манеру речи, но его интонацию?
Всхлипнув, Сара кивнула.
— Я не могу его забыть. Он даже мерещится мне иногда.
— Продолжай.
— Дин лежал лицом вниз, а Лоурель — на спине. Незнакомец установил камеру на штатив и включил запись. Затем без малейших усилий поднял Дина на руки, как младенца, и положил его в ванну. «Иди-ка сюда, Малютка Боль», — позвал он меня. И я подошла. «Посмотри ему в глаза», — потребовал он, и я посмотрела. — Сара сглотнула. — Я увидела, что он говорил правду. Дин был… здесь. Он понимал, что происходит. Он был в сознании. — Сара вновь задрожала. — В сознании и ужасно напуган. Я видела это по его глазам.
— А потом? Что случилось потом?
— Незнакомец сказал, чтобы я отступила. Он запрокинул голову Дина так, что его подбородок задрался кверху.
Сара показала мне, как он это сделал.
— «Перед лицом смерти, мистер Кингсли, понимаешь, в чем заключается истина и что такое страх; и задаешься вопросом, что ждет тебя дальше: райское блаженство или пламя адского огня. Совсем недавно я пытал одного студента-философа, скверного злого человека. Я резал, жег его и бил. Я ждал. Мы с ним заранее договорились, что, если он придумает одно-единственное незаурядное высказывание о жизни, я перестану его пытать. Наутро следующего дня, когда я приступил к кастрации, он завизжал: „Вся наша жизнь — лишь несколько мгновений перед смертью“. Я сдержал обещание и избавил студента от мук. Я всегда вспоминаю его слова перед тем, как собираюсь кого-нибудь прикончить».
У Сары перехватило дыхание, и она замолчала.
— Потом Незнакомец перерезал Дину горло, вот так. Без предупреждения. Быстро! Кровь забила струей. Незнакомец повернул голову Дина набок, чтобы кровь стекала в ванну. Мне тогда не верилось, что ее может быть так много.
В человеке крови литров пять-пять с половиной. Даже умывальник до середины заполнить не хватит. Но когда кровь течет, вполне может показаться, что ее не пять литров, а все пятьдесят.
— Что было дальше?
— Кровь лилась еще некоторое время. Сначала била фонтаном, а потом сочилась тоненькой струйкой, пока совсем не перестала. «Посмотри-ка ему в глаза», — снова потребовал Незнакомец, и я посмотрела. — Сара опустила веки. — Дин ушел навсегда. Его не стало. — Вспоминая, она на минуту затихла. — Потом Незнакомец вытащил Дина из ванны и положил на ковер.
Сара надолго замолчала.
— А потом?
— Я знаю, о чем вы думаете, — прошептала она.
— О чем, Сара? О чем я думаю?
— Как я могла стоять рядом с ним, пока он делал все это, и почему не попыталась убежать?
— Посмотри на меня, — громко сказала я, заставив ее повернуться ко мне. — Я не думала об этом. Я знаю, что он быстро бегает. Что у него был нож. Ты не смогла бы от него убежать.
Лицо Сары исказилось, ее бросило в дрожь.
— Это правда, но не совсем… была еще одна причина.
И вновь она отвела глаза.
— Какая же? — ласково произнесла я, стараясь избежать осуждающих ноток.
Сара грустно пожала плечами:
— Я знала, что он меня не убьет. Я понимала: если я буду стоять рядом с ним, смотреть, куда он заставляет, и выполнять его приказы, не пытаясь убежать, он не причинит мне боли. Потому что я нужна ему живой, чтобы меня мучить.
— Я убедилась на собственном опыте, — осторожно произнесла я после короткой паузы, — что быть живой и мучиться все-таки лучше, чем умереть.
Девочка посмотрела на меня оценивающе:
— Вы так считаете?
— Да, — ответила я, указав на свои шрамы. — Я вынуждена смотреть на них каждый день и помнить, что они означают. Это больно. И тем не менее уж лучше я буду жить.
Сара горько улыбнулась:
— Вы бы не считали так, если бы вам каждые несколько лет приходилось переживать все по новой.
— Возможно. Только самое главное на сегодняшний день — что ты жива.
Я видела, Сара задумалась над моими словами, но не могла понять, какое решение она приняла.
— Ну вот, — продолжала Сара, — с минуту он стоял над Лоурель и просто смотрел на нее. Она не двигалась и даже ни моргала; она плакала. — Девочка тряхнула головой, словно увидела призрак. — Из глаз у нее струились слезы. Незнакомец улыбался, глядя на Лоурель, но далеко не счастливой улыбкой. Он и не думал смеяться над Лоурель, ничего подобного. Он выглядел почти печальным, потом наклонился и пальцами закрыл ей глаза.
До сих пор мы не знали, что он сам закрывал женщинам глаза перед смертью. Это подтверждало мое предположение о том, что его основная мишень — мужчины. «Он закрыл Лоурель глаза, не хотел, чтобы она видела то, что произойдет. Подумаешь, он все равно ее убил».
— А дальше? — спросила я.
Сара смотрела в сторону. Ее лицо изменилось, изменился и голос — стал вдруг деревянным или, скорее, механическим. Теперь она говорила отрывисто:
— Он поднялся. Поднес Лоурель к ванне. Перерезал горло. Слил кровь и бросил ее на ковер.
Сара старалась побыстрее проскочить сквозь эти воспоминания. И я поняла почему.
— Ты ведь привязалась к Лоурель больше, чем к Дину? — мягко спросила я.
Сара не плакала, но на мгновение зажмурилась.
— Лоурель была добра ко мне.
