Роксана Лонгстрит - Красный ангел
Но все это были другие запахи, не сравнимые с тем, единственным.
Мы сели на тахту. Мне показалось, что она сырая. Я положил ладонь на покрывало, а потом провел ею по своей штанине. Если там и была какая-то влага, то я ее не увидел. Но запах здесь был очень сильный.
Мы снова восстановили всю историю. Нэнси Харгрист в синем спортивном костюме ушла из дому. И не вернулась. Полиция обнаружила машину. Но никаких следов женщины. По его апатичному поведению можно было понять, что он ужасно устал от всего этого. Когда он произносил имя Нэнси, глаза его набухали слезами. Слезы скатывались по щекам, но он даже не замечал этого.
Я попросил разрешения осмотреть дом. Он пожал плечами и остался сидеть на тахте, словно ему было слишком тяжело двигаться.
Запах был везде — и нигде конкретно. Я обыскал платяные шкафы, заглядывал под кровати, ящики письменного стола, холодильник, стиральную машину, сушилку.
Потом пошел по второму разу. Я методично проверял комнату за комнатой. Детская. Ящик с игрушками. Шкафы для одежды. Каждый ящик.
Ничего.
Ричард Харгрист все это время оставался там же, на тахте. Он лежал, вытянувшись во весь рост, и глядел в потолок. Лицо — восковое, как у покойника. Если бы не подрагивание ресниц, можно было бы подумать, что он решил покончить с собой у меня на глазах.
Я уже собрался уходить, но что-то мне просто скучало и било в голову, словно умоляло — "не уходи, найди меня, найди меня!".
Я вернулся в ту комнату, где лежал Ричард Харгрист. Он медленно повернул голову в мою сторону и улыбнулся.
Мне пришлось применить максимум усилий, чтобы стащить его с тахты. Я толкнул его, он отлетел к стене, стукнулся головой и остался сидеть на полу, одурманенный. Я содрал покрывала и обнаружил под кушеткой выдвижной ящик. Я потянул. Ящик не поддавался. Я потянул сильнее, кое-как мне удалось его вытащить.
Нэнси Харгрист была женщиной некрупной, но труп оказался довольно объемистым. Тело было упаковано в пластиковый мешок и уже начало заметно разлагаться. Запах ощущался даже физически, мне показалось, что глотка вся залеплена зеленой блевотиной.
У противоположной стены страшно выл Ричард Харгрист.
Его судили и приговорили к пятидесяти семи годам лишения свободы, хотя он довольно складно излагал версию, что его жена просто задохнулась, каким-то образом очутившись в ящике под диваном. Единственной его виной, как он объяснял, было то, что он навел порядок и поменял покрывало.
Не сомневаюсь, что он искренне в это верил.
Глава 20
— Мне нужен детектив Энтони Липаски, — заявила Алекс на проходной. Сержант в форме окинул ее быстрым взглядом и сверился с журналом.
— Да, он здесь. Подождите, я его вызову.
Чтобы скоротать ожидание, Алекс принялась изучать лихую компанию, в которой оказалась. Бледные жертвы, отчаянно вцепившиеся в руки несчастных друзей или родственников. Несколько адвокатов, невозмутимо спокойных, не обращающих внимания на все происходящее, читающих газеты, журналы и даже комиксы. Их клиенты, рассаженные по лавкам с закованными за спиной руками в наручниках. Некоторые — со злобными, яростными лицами. Впрочем, Алекс всегда гораздо больше опасалась бандитов с внешностью школьного учителя.
В помещении было подозрительно мало полицейских.
— Эй, как ваша фамилия? — крикнул дежурный сержант, наставив в лоб Алекс указательный палец, как базуку. Она решила соблюсти формальности.
— Александра Хоббс.
Дежурный сержант о чем-то посовещался с телефонной трубкой, окинул Алекс еще одним долгим оценивающим взглядом, выудил из кучи всякого хлама табличку посетителя и проследил, правильно ли Алекс прицепила ее к своей кофточке.
— Ждите здесь, — приказал он. — Липаски к вам выйдет.
Она кивнула, уступив дорогу очень толстой женщине, со скоростью пулемета затараторившей по-испански. Сержант слушал ее столь же внимательно, сколь и равнодушно. Алекс отошла в сторону и решила пересчитать оставшиеся в бумажнике деньги. Должно хватить, чтобы вернуться в аэропорт. Возможно. Может, лучше сдать обратный билет, получить деньги, на вырученную сумму взять в аренду автомобиль… или улететь из страны и никогда больше не возвращаться. На Бермуды, например. Это вариант, о котором стоит всерьез поразмыслить.
В толпе появился высокий сутулый мужчина. Глаза его стреляли по сторонам. Алекс вспомнила это лицо, высвеченное лампой-вспышкой в 1985 году. С тех пор он заметно постарел; черты лица смягчились, он казался более открытым.
То, что это обман, она поняла, как только увидела его глаза. Дружелюбное лицо — ловушка. Главное крылось в глазах — серых, холодных, выжидающих.
— Детектив Липаски, — громко произнесла Алекс, отклеиваясь от стенки, и протянула руку. Он не ответил. Губы поджаты, веки полуопущены. — Александра Хоббс. Возможно, вы меня помните.
— Помню. Гуляйте дальше, Хоббс. Я не общаюсь с прессой. — Он сделал попытку развернуться — острые локти и острые плечи. Она ухватилась за один из углов.
— Постойте! Мне надо с вами поговорить. Это важно. Это касается Габриэля Дэвиса. — Выговорив последнюю фразу, она почувствовала, как запылали щеки. Однако на Липаски, судя по всему, сообщение не произвело особого впечатления. Глаза остались такими же полуприкрытыми, сонными, ни о чем не говорящими. — Послушайте, детектив, я не шучу. Мне действительно страшно. Мне нужна ваша помощь.
— Очень жаль, — произнес Липаски как бы искренне. Протянув руку, он снял с ее груди табличку гостя. — Всего доброго.
Алекс потянулась остановить его снова, и тут он резко развернулся, точно как Дэвис. Она стояла на своем.
— Черт побери, я не шутки приехала с вами шутить! Я знаю, где он. Знаю, чем занимается. Знаю, что он в сложном положении. Как и я. Он прислал меня просить вашей помощи.
Липаски молча разглядывал ее. В лице ничего не изменилось, но она почувствовала, что ему хочется ей поверить. С минуту он думал, автоматически оценивая окружающую обстановку. Глядя на левую скамейку, полностью забитую задержанными, инспектор вдруг спросил:
— Где он?
— Снимает квартиру в "Элизиуме", этажом выше моей. Слушайте, мне не хотелось бы разговаривать среди этой толпы. Нельзя ли найти место поспокойнее? Прошу вас!
Взгляд его завершил патрульный обзор и наконец остановился на ней. Трудно было понять, о чем он думает, но спустя какое-то время детектив пожал плечами и, уже поворачиваясь, как бы из-за спины протянул ей обратно табличку гостя. Алекс быстро пристегнула ее на кофту и поспешила за Липаски по мрачному затхлому коридору, слабо освещенному флуоресцентными лампами. Он свернул направо, в другой коридор. Прошел мимо трех молодых людей, собравшихся около стола; все автоматически окинули ее взглядом и потеряли интерес, как только увидели табличку гостя. В конце коридора Липаски распахнул дверь и жестом пригласил заходить.
Алекс прошла несколько шагов и остановилась. Это была комната для допросов. Она узнала полупрозрачное зеркало.
— Присаживайтесь, — сказал Липаски. Это не было просьбой.
Она обошла вокруг стола. Он остался на противоположной стороне. У стола стояло два стула, один напротив другого. Оба выглядели в равной степени неудобными. Она взялась рукой за спинку, ощутила неприятный металлический холодок. Липаски стоял у своего стула.
— После вас, — негромко продолжил он. Вежливость его тоже была фальшивой, такой же, как дружелюбное выражение лица. Он хотел, чтобы она села первой и вынуждена была смотреть на него снизу вверх (Господи, мало ему того, что он и так на голову ее выше?) и сразу почувствовала, кто в доме хозяин. Алекс отодвинула стул и встала, положив руки на спинку. Садиться она не спешила.
Она решила выждать.
Часов в помещении не было, а на свои наручные она посмотреть не осмеливалась. Она попробовала считать пульс, потом количество вдохов, потом плюнула и постаралась откровенно смутить его взглядом. Прошла целая вечность, пока его серые глаза чуть-чуть раскрылись и в них мелькнуло подобие улыбки.
— Значит, квартира в "Элизиуме", говорите? — Ногой развернув стул, он сел и внешне расслабился Не признавая проигрыша. Судя по его позе, они просто хорошие давние друзья. И он очень рад ее выслушать.
— Алекс, присаживайтесь же! Очень не люблю смотреть на людей снизу вверх.
— Надо тренироваться, — парировала она, опускаясь на стул. Сквозь тонкую ткань джинсов она ощутила леденящий металл стула и невольно задумалась о том, кто сидел на этом стуле до нее. Вор? Убийца? Насильник?
Странно, о невиновном человеке она подумала в последнюю очередь.
— Вы прилетели только для того, чтобы сообщить мне, что Габриэль Дэвис снял квартиру в "Элизиуме"? Могли бы сэкономить, позвонив по телефону, — широко улыбнулся Липаски. Улыбка была фальшивой.
