Гэвин Лайл - С мертвых не спросишь
– Покажи-ка мне документы...
– Какие? Права, на телефон, на плату за телевизор?
Он прожевал и проглотил кусок.
– Сам знаешь, какие.
Я протянул ему разрешения на ношение оружия. Он мельком просмотрел выданное министерством, куда внимательнее – выданное в полиции. Затем поднял на меня глаза.
– Наверно, я старею и глаза подводят. Не вижу я никакого "вальтера" калибром 9 мм.
Я пожал плечами.
– У меня такого нет.
Он усмехнулся.
– Ну вот, ты сам признаешь. Наверное, жаль было выбрасывать его в водосточный колодец?
Он снова усмехнулся и откусил от бутерброда.
– Если ты знаешь, что пистолет был мой, придется попросить включить его в одно из этих разрешений, – сказал я.
– Да, такой пистолет недавно нашли в Аррасе. Французские коллеги обратились в Скотленд-Ярд с просьбой установить его владельца и при этом намекали на тебя. Как тебе это нравится?
Да, контакт с Джеком оказался очень полезным. А он продолжал:
– То, что пистолет твой, не доказано – пока.
Приятно слышать. Хоть ничего иного я и не ожидал, никогда и ни в чем нельзя быть уверенным абсолютно.
Джек встал из-за стола, потянулся и крякнул от удовольствия. Одет он был довольно просто и отнюдь не модно: костюм в мелкую клетку, рубашка в ромбик, коричневые башмаки и клубный галстук – понятия не имею, какого клуба.
– Я знаю, почему ты разъезжал по Франции с оружием без разрешения, – он ткнул в мою сторону бутербродом с ветчиной. Во Франции твои разрешения – пустые бумажки, а получить французские тебе слабо. Поэтому ты прихватил с собой пистолет, по которому не установишь его владельца. Я тебя даже не спрашиваю, где ты его достал, чтобы тебе не врать напрасно. Однако...
– Все происходило не у нас.
Он пристально взглянул на меня и кивнул.
– Существенное замечание. Но во Франции все газеты называют тебя владельцем найденного пистолета, то же самое могли бы написать и наши, не будь у нас закона об ответственности за клевету. Насколько я знаю, никто из здешних репортеров не догадался поинтересоваться твоим разрешением на ношение оружия. Мы такой информации не дадим, я постарался добиться того же от полиции. Но множество людей об этом знает – хотя бы в твоем тире, например. Как только эти сведения появятся в газетах, нас спросят, почему мы выдаем разрешения на ношение оружия людям, которые отправляются потом во Франции изображают из себя Джеймсов Бондов, незаконно используя "вальтер". Ты представляешь ситуацию, бродяга?
– Почему ты все время называешь меня бродягой?
Джек задумался.
– Привычка... Обычно я так называю только тех, кто мне симпатичен. – Он снова сел за стол и занялся бумагами. – Когда в последний раз мы тебя приглашали поработать телохранителем?
– Когда приезжали ливийцы по нефтяному соглашению.
– Значит, прошлой осенью. И в обмен на не слишком сложную работу ты получил разрешение на целый арсенал. Зачем тебе все эти пистолеты? И разрешения на них?
Окна в кабинете были закрыты наглухо, в перегретом пыльном воздухе тянуло дымом трубочного табака. Это дух государственной службы. Воздух этот явно готовится на каком-то секретном заводе под Лондоном и потом подается по трубам во все правительственные здания. Обратите в метро внимание на трубы, проходящие по подземным тоннелям. Этот воздух полезен. Достаточно им подышать, и вы перестанете сердиться или жалеть – все вам станет одинаково безразличным. В этом воздухе вы никогда не покинете этот свет – просто будете выцветать, словно надпись чернилами на позабытой всеми папке для бумаг.
Я глубоко вдохнул, ощущая знакомый упоительный аромат, и медленно выдохнул. Мне нечего было ответить, так что я только молча пожал плечами.
Джек отхлебнул кофе из массивной фаянсовой чашки и откинулся на спинку кресла.
– Зачем тебе эти заграничные вояжи, бродяга? Ты неплохо зарабатываешь консультациями по безопасности, верно? Так не лучше ими и ограничиться?
– Это целых три вопроса, и вряд ли я смогу ответить хоть на один. – Я встал и взял один из его бутербродов. Как он и обещал, бутерброд был с сыром, и хлеб вполне нормальный – наверное, бутерброды готовит ему жена. – Мой адвокат твердит то же самое.
– У тебя еще есть адвокат? Удивительно! Но зачем платить за его советы, если ты им не следуешь?
Я снова сел.
– Какова сейчас ситуация в целом? Я имею в виду расследование по убийству Фенвика.
Джек склонился над столом.
– В Скотланд-Ярде запросили на него материалы – и на тебя тоже. Следователи в Аррасе считают это чисто английским убийством, совершенным во Франции. Сейчас их заботит формальная стороной дела – нарушение порядка ввоза оружия.
– Может быть, они и правы. И что мне теперь делать?
– Старайся поменьше мелькать в газетах. Считай, у тебя испытательный срок.
– Спасибо, Джек. Тебе, наверное, это до смерти надоело.
– Чем ты сейчас занимаешься? – спросил он.
– Задаю кое-кому кое-какие вопросы.
– Предоставил бы это профессионалам.
– Ну, мы живем в свободной стране.
– Слава Богу, не совсем так, – рассердился он. – Если тебе хотелось во всем разобраться, почему было не остаться в Аррасе?
– Мне просто нечего было сказать. К тому же я бы оказался...
– Вот именно – ты угодил бы за решетку. И вполне заслуженно – ты знал, что нарушаешь их законы, причем за деньги. Но останься ты там, у нас были бы основания поторопить французов. Ты достаточно долго работал в системе и знаешь, как к таким делам относится Министерство иностранных дел – выражает озабоченность по поводу убийства на иностранной территории британского подданного и просит местную полицию не вмешиваться в это дело. Такую же позицию заняло бы и наше министерство.
– Ну разумеется, только ради страховщика от Ллойда, приехавшего на "ровере" из поместья Кингскэт, а не из-за простого шофера туристского автобуса.
Он снова рассердился.
– Ты что, на старости лет подался в радикалы? Так вот, если сейчас наше Министерство иностранных дел выразит свою озабоченность, французские власти тотчас же заявят, что единственный свидетель преступления сбежал домой. Что нам останется делать? Ведь наше Министерство внутренних дел не любит выдавать британских подданных другому государству – неважно, кто это, страховщик или шофер автобуса. Так что не рассчитывай увидеть в будущем свою фамилию в списке награжденных ветеранов министерства, бродяга.
– Неужели ты так надышался этим воздухом?
– Что я сделал?
– Ничего. Не обращай внимания. – Я встал. – Можно считать вопрос исчерпанным?
– Вот именно. Теперь проваливай и дай человеку спокойно поесть.
– Не могу, пока ты не подпишешь мой пропуск. К тому же мне не положено расхаживать без сопровождающего.
Он размашисто подмахнул зеленый листочек и бросил его мне обратно.
– Ничего, сам найдешь выход. Считай это проверкой на сообразительность.
Уже от двери я оглянулся. Склонившись над письменным столом и яростно жуя очередной бутерброд, Джек Моррис торопливо листал пачку бумаг. На стене над его головой выделялась надпись в аккуратной рамке:
"НЕ ОСТАВЛЯЙ НА ЗАВТРА ТО,
ЧТО МОЖНО ЗАСТАВИТЬ ДРУГОГО ДУРАКА СДЕЛАТЬ СЕГОДНЯ".
Я сказал:
– Французская полиция права: Аррас – лишь место преступления. А почему оно совершено, я им скажу, когда узнаю сам.
Не поднимая головы, Джек снял очки, устало потер глаза и сдавил пальцами переносицу.
– Смотри, бродяга, когда ты снова нам понадобишься, тебя доставят на машине с сиреной.
Я как можно аккуратнее закрыл за собой дверь, но щелчок замка разнесся в высоком гулком коридоре министерства, словно выстрел.
8
В половине четвертого я приближался к Харроу-Хилл, стараясь не отстать от тяжелого грузовика впереди. Никогда раньше я в этих местах не был и тем более никогда не заезжал в школу, но почему-то был уверен, что сразу же ее узнаю. И ошибся.
Мы миновали узкую кривую деревенскую улицу, состоявшую из одних кафе и лавочек, где торговали одними охотничьими сувенирами, затем стали попадаться дома эпохи королевы Виктории и Эдуарда VII. Потом дорога пошла под уклон, чтобы начать карабкаться на следующий холм. Но черт возьми, ведь Харроу Скул расположена именно на вершине холма! Я свернул из потока машин на обочину, подрезав при этом белый "воксхол", который принялся отчаянно сигналить.
Вдоль дороги устало шагал простоватый молодой человек в потрепанном плаще, держа под мышкой ракетку для сквоша. Я опустил стекло.
– Вы не подскажете, где школа?
Он недоуменно покосился на меня.
– Здесь.
– Как, вот это? – Я кивнул в сторону тяжеловесных построек.
Молодой человек огляделся и улыбнулся.
– Все, что вы видите, и есть школа. Конечно, вид немного необычный. А что вам нужно?
– Пансион Кендэлл.
Он показал на расположенное всего в двух десятков ярдов солидное четырехэтажное строение красного кирпича.
