Сара Парецки - Ожоги
С мистера Контрераса, кажется, тоже было достаточно. Он лишь для видимости запротестовал, когда я предложила прекратить поиски, и с энтузиазмом сказал, что готов прийти сюда завтра вместе с братьями Стритерс.
— Конечно-конечно, они будут счастливы, — задушевно сказала я.
Я засунула револьвер обратно за пояс моих джинсов, и мы пошли к машине. Всю обратную дорогу старик сокрушенно качал головой и что-то бормотал себе под нос. До меня доносились лишь обрывки фраз: «…может, все-таки Элина…» — р-р-р-р… «…это не место для…» — р-р-р-р… «…тебе бы надо, голубушка…» — р-р-р-р… Я посильнее нажала на газ, чтобы грохотом заглушить, что мне там «надо бы».
Для парковки я присмотрела местечко на улице Веллингтона: может, там мои преследователи не так скоро найдут машину. Я отклонила приглашение мистера Контрераса поужинать с ним и отправилась наверх, светя себе фонариком.
Майкл Фери ждал меня на площадке третьего этажа. Я выронила фонарик и стала нашаривать револьвер. Он кинулся на меня… Я помчалась вниз. Но недостаточно быстро. Он схватил меня за ногу, а потом сгреб мою голову.
— Ты едешь со мной, Вик. Поцелуешь на прощание свою тетушку, а потом мы устроим тебе прощальный вечер.
Он навалился мне на спину. Я пыталась вырваться, укусила его за ногу. Он взвыл от боли, однако успел-таки схватить меня за руку и надеть наручники. И поволок вниз по лестнице. Я заорала. Дверь квартиры мистера Контрераса открылась, и старик показался на пороге вместе с собакой.
— Я пристрелю их, Вик, — прошипел Фери, — за сопротивление полиции при исполнении обязанностей. Хочешь на это посмотреть? Если нет, кончай сопротивляться и поехали со мной.
Я набрала в легкие воздуха и подождала немного, пока сердце успокоится.
— Идите… идите домой, — проговорила я. — Он застрелит Пеппи.
Не слушая меня, старик вышел в холл, размахивая обломком трубы. Фери выстрелил. Старик мешком свалился на пол, обломок трубы вылетел из его рук. Пеппи бросилась к нему и стала лизать в лицо. Кажется, он поднял руку и погладил ее. Я вышла, давясь слезами.
Глава 45
ПРОГУЛКА ПО САМОМУ КРАЮ
Его машина стояла за квартал от дома. Он рывком открыл дверцу и втолкнул меня на заднее сиденье, втолкнул так резко, что я свалилась на пол, едва успев прикрыть лицо скованными руками. Левая нога застряла в дверной щели; Фери грубо втолкнул ее в машину, так что я совсем скрючилась. Одно хорошо — он почему-то не удосужился обыскать меня; наверное, забыл, что я иногда ношу с собой пистолет. Может быть, я еще и сумею извлечь из этого пользу. Только бы сохранить присутствие духа.
На улице были люди, но они демонстративно не смотрели в нашу сторону — должно быть, не хотели вмешиваться в очередную семейную распрю, как они думали. Закричать? Позвать полицию? Но Фери и есть полиция. Он может сказать им все что угодно, например, что я опасная преступница.
Он сел за руль, захлопнул дверцу и обернулся ко мне.
— Ну, уж теперь я тебя не упущу… Эрни и Рон были правы — бесполезно тебя убеждать. Тебя же не интересуют вещи, которыми занимаются обыкновенные женщины. Ты только и ждешь случая, чтобы наступить парню на яйца.
Я откинулась на кожаном сиденье:
— Ах ты, храбрый Фери… Пристрелить старика, который тебе в дедушки годится! Этому, что ли, обучают в Полицейской академии? Наверное, специальные занятия устраивают?
— Заткнись, ты… — процедил он. И залепил мне оплеуху.
— Ну, Майкл, вот теперь ты меня действительно напугал. Вы знаете, как обращаться с женщинами, ты и твои дружки. Может, теперь накинешь на меня привязной ремень? А то еще вылечу в окно. Как ты потом объяснишь это Бобби?
На это он не обратил внимания и рванул с места с такой скоростью, что меня вдавило в подушки сиденья. Я сделала попытку дотянуться до привязного ремня — он висел на двери.
— Они все смеялись надо мной за то, что я с тобой так ношусь. Когда Ле Анн один раз попробовала Эрни возразить, он быстро показал ей, кто в доме хозяин. И мне надо было так же вести себя с тобой с самого начала. Тогда на пикнике они мне говорили, что ты лишь с виду такая мягкая, а сама только и ждешь удобного случая… Я их тогда не слушал, дурак!
Мне наконец удалось пристегнуть ремень безопасности.
— Три недели назад, когда ты пришел ко мне с этими историями про Элину — будто бы она пристает к мужчинам в Аптауне, — это ведь все было вранье, да? Поэтому ты так испугался, что я расскажу Бобби?
Он повернул на Дайверси, потом резко свернул направо, на боковое ответвление.
— Ты чертовски сообразительна, Вик. Это меня всегда в тебе привлекало. Ну почему ты не можешь быть и умненькой, и мягкой одновременно?
— Такой уж уродилась, — заметила я. — Ты сказал, что нашел мою тетушку? И где же? В одном из этих заброшенных зданий на Сермак?
Он рассмеялся:
— Представь себе, она была прямо у меня под носом. На моем участке, что называется, за углом. Айлин случайно ее увидела и сказала моей маме, а мама упомянула об этом за ужином. Она там укрывалась с кем-то из старых дружков. Ну а потом ее замучила жажда. Я так и рассчитывал: если она жива, обязательно выползет за бутылкой. Только я не ожидал, что она окажется совсем рядом. Я покараулил там всего лишь полдня, а ближе к вечеру она объявилась и угодила прямо ко мне в машину. Конечно, пыталась заговаривать мне зубы… Слушать противно!
Он ехал через парк по направлению к Лейк-Шор-Драйв на скорости шестьдесят миль. Но ему это сходило с рук — наверное, полицейские знали его машину, а может, узнавали по радиотелефону, что он детектив, и отступались.
— А почему тебе было противно ее слушать? — спросила я. — Потому что старая, или потому что пьяница, или сразу по двум причинам?
— Мне вообще отвратительны женщины, которые воображают, что они все еще сексуально привлекательны, а на самом деле…
— Некоторые все еще находят ее привлекательной, — сказала я. — Может быть, она просто не твой тип.
Он так резко свернул на Лейк-Шор-Драйв, что меня кинуло вперед, прямо на него. Выпрямившись на сиденье, я продолжила нашу дружескую беседу:
— Вот мне, например, противно прикасаться к тебе, но это же не значит, что ты не можешь нравиться другим женщинам.
Он ничего не сказал, лишь рванул на скорости девяносто по переулкам и улочкам, беспрестанно сворачивая, обгоняя другие машины. Я всерьез испугалась, что меня сейчас вырвет от такой гонки. Но на повороте у Мичиган-авеню ему пришлось притормозить — слишком плотным был здесь поток машин.
— Ты погорел, Майкл, — оставил след шириной в целую милю. Даже если Роланд Монтгомери твой сообщник, боюсь, он не сможет тебя защитить — тебя теперь запомнили на всех чикагских улицах.
При свете фонарей я увидела крупные капли пота у него на лбу. Он резко взмахнул правой рукой, и машина вильнула в сторону, он чудом выровнял ее и влился в транспортный поток.
— Скажи, а как на самом деле обстоят дела? — продолжала я ровным тоном. — Чем Роланд так обязан Бутсу? И почему он привлек тебя к этому поджогу? Неужели сам не мог справиться?
Он оскалился в усмешке.
— А все-таки ты не очень сообразительна, Вик. Это я взял Монтгомери в сообщники! Я нашел его для Бутса. От него потребовалось лишь достать мне зажигательную смесь и последить, чтобы не было слишком пристального расследования.
— Ну молодец! — с восхищением сказала я. — Тогда тебе и подарили эту машину?
— Ты же ничего не понимаешь! Я был к этому готов, я созрел для этого… И ты могла бы жить так же, как Ле Анн и Клара. У тебя было бы все, что только пожелаешь, но ты…
— У меня есть все, что мне нужно, Майкл, — своя собственная жизнь и независимость. А ты никогда этого не понимал. И сейчас не понимаешь: все это барахло, все эти бриллианты… они меня совершенно не интересуют.
Он свернул у Гранд-авеню, сделал несколько поворотов и выехал к участку Рапелек. Остановил машину достаточно далеко от проезжей части — у деревянного забора, окружавшего строительный участок. Быстро выскочил из машины и подошел к задней дверце. Я надеялась, что смогу как-нибудь изловчиться и лягнуть его, когда буду выходить из машины, но ему не раз случалось брать опасных преступников, и опыта у него было достаточно. Он широко открыл дверцу и встал подальше, ожидая, пока я справлюсь с привязным ремнем и выберусь из машины. А уж потом с насмешливой галантностью обхватил меня и поволок к зданию.
Мы шли по темным коридорам, и меня непроизвольно начала бить дрожь. Еще три недели назад я ходила по этим деревянным настилам, разыскивая какое-нибудь начальство. А где же Элина? Жива ли еще? И какой трагический конец ожидает нас обеих?
Мы шли в полном молчании. Тишина давила, как наручники на руки. Чтобы разрядить обстановку, я опять начала разговор:
— Скажи, ты пришел сегодня из-за того, что Мак-Гоннигал рассказал тебе про браслет?
