Владислав Виноградов - Налог на убийство (сборник)
Но Людмиле было не до смеха. В тот момент она поняла, что в отличие от Гайворонского у Костомарова – вербовка не сорвалась…
После этой беседы было много других. Костоправ, надо честно признать, не жалел сил и времени на агента Дочка. Никакое знание не бывает бесполезным. И теперь уже Дочка готовилась использовать полученную психологическую закалку, чтобы вырваться из сетей Костоправа.
Все серьезные встречи обычно происходили на квартире, куда и спешила сейчас Людмила Стерлигова. Когда проверочный маршрут, в свое время пунктиром проложенный для нее Костомаровым на схеме проходных дворов, остался позади, и она вышла к дому номер 27 по улице Фрунзе, то ощутила некоторое беспокойство.
Во дворе, спрятавшись от ветра за углом дровяного сарая, курили двое черных. На улице, через три машины от БМВ Костомарова, которую тот ласково называл Бимкой, стояла потрепанная темно-вишневая «пятерка» с работавшим на холостых оборотах двигателем. От «пятерки» по свежевыпавшему снежку тянулась цепочка следов в ту же парадную, где пропали и следы, идущие от Бимки.
Было тихо, что тоже вызывало тревогу. Во дворе дома 27 уже с полгода нашла убежище трогательная собачья чета: черная Мушка и серо-пегий Целик. Клички дал Костомаров, он же обеспечивал дворняжкам «крышу», пару раз жестко отогнав от достойных четвероногих стаю злобных дворовых детей.
Целик и Мушка всегда встречали чужих лаем. А на этот раз…
У Людмилы сжалось сердце, когда она открыла дверь парадной и в полумраке увидела на ступенях серо-пегое пятно. Из простреленной головы пса еще сочилась, густея, кровь: рядом тускло светился медный цилиндрик. Людмила решила поднять гильзу, но вместо нее вдруг ткнулся в руку холодный собачий нос. Это была Мушка, не оставившая друга.
А кошмарный, нелепый сон, в который Людмила попала, открыв дверь парадной, продолжался. Над ухом вдруг коротко щелкнул, становясь на боевой взвод, курок. Людмила дернулась обернуться, но тут же ствол уперся ей в затылочную ямку, а чья-то рука грубо схватила за волосы, задрав голову.
Стерлигова увидела спускавшегося по ступеням человека в кожаной куртке и черной шапочке с прорезями для глаз.
«Палач», – успела подумать Людмила.
3. Коридоры кончаются стенкой
Гардероб как атрибут цивилизации прекратил свое существование в НИИавиапроме вместе с крахом оборонной промышленности. Когда нечем стало платить за отопление, сама собой отпала и необходимость снимать верхнюю одежду. Гардероб заколотили досками, и воспрял он к новой жизни лишь с окончательной победой рыночных отношений.
Теперь всю его площадь делили челноки – коробейники с дешевым турецко-китайским ширпотребом, и торговцы «секонд-хендом». Их товары вызывали презрительную усмешку сотрудников банка, но кое-как расходились среди прочих обитателей многоэтажного теремка.
Вадим Токмаков двигался вдоль барьера, высматривая Людмилу Стерлигову. Она не торопилась на свидание – будто не сама же приглашала. Впрочем, у женщин своя логика, которую нелегко понять, но к которой возможно подстроиться. Как говорил тот же незабвенный Коряпышев: «Они не такие, как мы».
Подтверждение последовало незамедлительно. Чья-то рука поманила Токмакова из-за барьера:
– Люда предупреждала, что вы придете.
– А может, я обычный покупатель?
– Обычных покупателей я различаю, даже не глядя.
– Не глядя? Это как же?
– По психофизиологическому контуру.
– И что же показывает мой контур? – спросил заинтригованный Вадим и добавил, не услышав ответа: – Понимаю, не хотите огорчать.
– Время не ждет, – подвела черту прениям круглоликая брюнетка, увлекая Токмакова за барьер. Свежий загар девушки был явно импортного происхождения. Вероятно, брюнетка тоже состояла в экологически чистом движении нудистов.
Прокладывая путь среди рядов вешалок, топорщившихся мятыми китайскими пуховиками, девушка спросила:
– Скажите, а вы курите?
– К сожалению, и выпиваю тоже, – честно признался Токмаков. – А вы не замуж ли за меня собираетесь?
Брюнетка даже не оглянулась:
– Нет. Я ощущаю вашу ауру. Вы приносите только несчастье.
Токмаков подумал, что так оно и есть. Если не считать, конечно, мифических бабушек-старушек, которые благодаря его решительным действиям получали пенсию и прочие социальные блага. Впрочем, вдаваться в подробности ему не хотелось:
– Так что насчет куренья, моя милая?
– Если вы курите, – чуть помедлила та с ответом, безуспешно продолжая гипнотизировать Вадима взглядом, – значит, у вас есть спички. В подвале темно, идите по стрелке, прямо на свет, – сказала девушка, вручая ему ключ.
После чего мгновенно канула в зарослях пуховиков, оставив Вадима перед железной дверью в глубине гардероба. Ключ был в руке, поворачивая его в замочной скважине, Токмаков подумал, что Людмила Стерлигова обставила встречу с элементами конспирации.
Сезам, откройся!
Качественный замок сработал без щелчка, смазанные петли не скрипнули. Токмаков оказался в подвале, узкие ступени обрывались в темень-мрак, от бетонных стен сквозило сыростью. Вадим достал свой болтавшийся на ключевом кольце фонарик. Тонкий луч выхватывал из темноты деревянные ящики, обрывки газет и плакатов, пустые рваные мешки. Сколько он видел таких подвалов, где разливали по бутылкам паленую водку, из спирта и варенья бодяжили вина, шлепали на ксероксе этикетки. Здесь же пустые бочки с маркировкой известной фирмы прохладительных напитков подсказывали новую тему: на грошовом заморском концентрате и водопроводной воде тоже можно неслабо навариться.
Стрелка на стене указала направление: тир.
Вадим шел по коридору, сопровождаемый шорохами, недовольным писком и неслышным, но ощущаемым на уровне древнейших инстинктов топотом десятков пар когтистых лапок. Это были они, его старые знакомцы. Это были крысы – неразлучные попутчики нищеты, спутники войн и революций, комнатные собачки дьявола.
Вадим полоснул темноту лучом фонарика, – но тщетно. Ответа там не было. Там были только вспыхнувшие на мгновение точки крысиных глазок, похожие на рубиновый маркер лазерного прицела…
За поворотом коридора на Токмакова повеяло родным и знакомым: кислинкой сгоревшего пороха. Это был тир, освещенный одной настольной лампой. Стол находился на рубеже открытия огня, и на нем сидела Людмила Стерлигова.
Есть позы любви, покоя, ненависти, и есть те, которые дышат отчаянием. Это был как раз последний случай. Людмила сидела на обшарпанном столе, обхватив голые, в кровоподтеках колени руками, уронив на них свою русую голову.
Вадим молча обнял девушку за плечи, и так же молча она протянула ему руку, разжав кулак. На ладони тускло блеснула латунью гильза пистолетного патрона.
– Что это? – задал Токмаков не самый удачный вопрос.
– Ты случайно не знаешь, – ответила Людмила. – Сколько сейчас дают за убийство?
Ее голос звучал тихо, без сочных интонаций, но Вадим списал это на акустику тира, обшитого дырчатыми звукопоглощающими плитами.
– Если ты известный бандит с парой ходок по серьезным статьям, то в худшем случае за убийство тебе дадут два года условно, которые причитаются за незаконное хранение оружия, и тут же освободят в зале суда, – объяснил Вадим сложившуюся судебную практику. – Но коли ты обычный работяга, по пьяному делу врезавший такому же бутылкой по кумполу, – готовься оттянуть червонец, если не пятнашку. Так улучшается статистика раскрываемости по тяжким преступлениям.
– Значит, мне будет 37, когда я выйду, – продолжила Людмила своим новым – плоским и бесцветным – голосом.
– Что за ерунду ты горо… – начал было и осекся Токмаков. Он увидел, что распахнувшаяся пола светлой дубленки Людмила часто испятнана бурыми подтеками. Тот, кто потерял всю эту кровь, стянувшую одежду коростой, давно перестал дышать.
Придвинув к столу колченогий стул, Вадим закурил сигарету «Капитан Блэк» и сказал:
– Теперь рассказывай.
Глава десятая
Колготки за 50 миллионов долларов
1. Колготки на голое тело
Сидя с ногами на столе в крысином подвале, Людмила Стерлигова ощущала примерно то же, что на подиуме ночного клуба «Клозет». Только с одной поправкой – там все было намного легче. Раздеться перед сотней человек, оказывается проще, чем до донышка открыть душу всего одному человеку.
А если молчать, ничего не говорить, то как Вадим поймет и поверит, что она – не виновата? Что изрешеченный пулями труп на лестничной площадке второго этажа дома 27 по улице Фрунзе – не ее рук дело?
Кроме Вадима тут никто не поможет. Надо лишь выключить старенькую настольную лампу, возможно, в темноте душевный стриптиз окажется более простым делом.
И – спеша, то и дело забегая вперед, она рассказывала, как была Дочкой, информируя Костомарова по широкому кругу вопросов: от любовных похождений госпожи Кайеркан и таблеток амфетамина в сумочке секретарши Безверхого до сделавшихся ей известными подробностей частной жизни клиентов банка и заключенных ими контрактов.
