Гарри Грей - Однажды в Америке
Мы заметили, что за одним из столов в игре использовались крапленые карты. Но в следующих играх трюки стали меняться. Так, в одной игре мы три раза смотрели, как сдавали карты, прежде чем догадались, в чем дело. Фокус был в маленьком зеркальце, ловко вставленном в перстень банкомета. С его помощью он видел каждую карту, которую сдавал игроку.
В следующей игре использовалась колода с напылением. Мы поняли это по тому, как раздающий быстро ощупывал карты перед тем, как бросить их на стол.
Мы долго бродили по залу с безразличным видом, останавливаясь у столов и идя дальше. Один раз мы приняли участие в игре. Здесь, за столом, работали с краплеными тузами. Они были так сильно навощены, что просто удивительно, как этого никто не заметил. Банкомет, словно профессиональный фокусник, легко вытаскивал тузы из колоды, клал их под низ, сдавал «подсадке» или самому себе, короче говоря, так, как это было выгодно ему и заведению. Он был настоящий мастак в своем деле.
Самая крупная игра шла за покерным столом. Никаких фишек. Только на живые деньги. Минимальная ставка была в сотню долларов. Верхние ставки не ограничивались. Макси сел за стол, а мы стали смотреть за игрой. Мы следили очень внимательно. Мы чувствовали, что тут есть какой-то подвох, но не могли его обнаружить. Единственное, что показалось мне необычным, — это странный яркий козырек, который раздающий карты низко надвигал на глаза. Один из игроков спустил шесть тысяч долларов за двадцать минут.
Мы закончили осмотр игровыми автоматами. Они прятались в самом темном углу зала. Даже здесь они ухитрились сжульничать. Заметить это оказалось очень легко: средняя полоса на табло не двигалась, поэтому джекпот был невозможен. Мы вернулись к окошку кассы. Макс обменял на деньги оставшиеся фишки. Мы сели в «кадиллак». На обратном пути Макси сказал:
— Игроков здесь имеют как хотят.
— Даже без вазелина, — согласился Косой.
Мы остановились, чтобы перекусить гамбургерами с кофе. Сидя за столиком, мы закурили сигары и стали сравнивать свои впечатления от казино.
— Я оставил у них пять штук, — пожаловался Макси. Он пыхнул сигарой. — Но я их верну. Эти ублюдки заплатят мне сполна, прежде чем я с ними разберусь.
Я сказал:
— Дилер за покерным столом — ловкий парень, верно?
— Про него отдельный разговор, — сухо ответил Макс. — Я его раскусил. Вы поняли, какой трюк он использовал? — Никто не ответил. — Видели козырек у него над глазами?
— Да, я заметил, что он смотрит сквозь него, только не понял, на что, — сказал я.
— Лапша, ты меня разочаровываешь. А еще хвастался, что прочитал много книг. Слушайте меня, детки. — Макси сиял от удовольствия. Это был пик его славы. Наконец он знал что-то, чего не знал я. — Помните, как в детстве мы ходили в мелочную лавочку на Деланси-стрит и за пятак получали пакет с картинками и кусочком крашеной слюды? — Мы кивнули. — Неужели не понимаете? Когда мы смотрели сквозь слюду, рисунок на картинке менялся. На них проступали скрытые узоры, помните? Так вот, ребята, в колоде этого парня на рубашках карт есть специальные значки, которые становятся видны, когда он смотрит на них сквозь светофильтр. У него козырек сделан из светофильтрового стекла, понятно?
Я посмотрел на Макси с восхищением:
— Отличный образец дедукции, Макс.
— Благодарю вас, мой дорогой Холмс, — рассмеялся он.
— А как насчет рулетки, Макс? Ты понял, в чем дело? — спросил я.
— Нет. — Он покачал головой. — Тут я в тупике. Но мы еще сходим к ним завтра.
— Может, лучше сразу покончить с этими ублюдками, Макс? — В голосе Патси звучало нетерпение.
— Честно говоря, я думал о том, чтобы позвонить в Нью-Йорк и попросить прислать нам парочку горилл, чтобы они вычистили все заведение. Знаете эту команду разрушителей с Малберри-стрит? Тогда дело кончилось бы очень быстро. Но зачем нам спешить? Здесь не так уж плохо, и за все платит Синдикат.
— Пожалуй, ты прав, — согласился Патси. — Не стоит звать сюда этих диких зулусов, мы справимся и сами.
— Фил не хочет никакого насилия, так что, если получится, попробуем сделать все по-тихому, — сказал Макс. — А теперь предлагаю поехать в отель и сыграть у себя в номере в честный покер.
Мы вернулись в отель и всю ночь играли в карты. Макс отправил вечерние костюмы обратно Шварцу, попросив их выгладить и приготовить к завтрашнему дню.
Мы спали до семи часов вечера. Макс позвонил в сервис:
— Я хочу, чтобы нам в номер прислали завтрак.
Очевидно, на другом конце провода ему ответили, что сейчас неподходящее время для завтраков.
Он нетерпеливо сказал:
— Называйте это как хотите, но пришлите нам апельсиновый сок, сандвичи с яйцами и ветчиной и кофе на четверых.
Когда мы закончили свою легкую трапезу, Макс предложил искупаться.
На пляже почти никого не было.
Косой сказал:
— Здесь не так интересно, как в Ист-Сайде, когда мы купались при лунном свете, цепляясь за буксирные тросы.
Макси насмешливо ответил:
— Придется довольствоваться тем, что есть.
Мы немного поплавали. Потом вернулись в отель, приняли душ и стали ждать, когда принесут наши костюмы. Наконец появился мистер Шварц, сгибаясь под тяжестью груза, который он с тяжелым вздохом свалил на кровать.
— Как дела, ребята? Развлекаетесь? — спросил он.
— Спасибо, мистер Шварц, — ответил я. — У нас отличный отдых.
Мы начали одеваться. Старик сидел в кресле и курил, болтая о том о сем. Как бы между прочим, он задал нам один из своих странных вопросов в лоб:
— Вы смелые ребята?
Я улыбнулся и пожал плечами.
Макси спросил:
— А что?
Старик быстро улыбнулся и с той же прямотой сказал:
— Потому что говорят, что все евреи — трусы.
Патси и я засмеялись, посмотрев на Макси. Он не нашелся что ответить.
Я сказал:
— Храбрость или ее отсутствие не являются национальными признаками, мистер Шварц. Чаще всего это вопрос обстоятельств, необходимости или свободы выбора. На поведение человека влияет множество факторов. По моим наблюдениям — а они, смею вас уверять, основаны на личном опыте, — ни один из народов нельзя подводить под какой бы то ни было шаблон. Тем более если речь идет о недостатке смелости. Смелость можно в себе развить — я имею в виду постоянное качество, а не отдельные и кратковременные вспышки, — точно так же, как развивают умственные и физические свойства. В качестве живого примера, — продолжал я полушутя, обведя широким жестом комнату, — можно привлечь некоторых из присутствующих здесь лиц.
— Благодарю, — отозвался Макси, застегивая ширинку, и с насмешливой серьезностью отвесил мне поклон. — При всем уважении, не включаешь ли ты и себя, мой дорогой Лапша, в число этих живых примеров?
— При всем уважении, — ответил я, возвращая ему поклон, — разумеется, включаю.
— Поразительная скромность, — сказал Макси, кланяясь еще раз.
— Вы что, ребята, так и будете дурака валять? Я есть хочу, — заявил Патси.
— Ладно, парни, все уже оделись? — спросил Макс.
Он оглядел комнату.
Мы нацепили кобуры и надели пиджаки.
— Настоящие джентльмены, — удовлетворенно сказал старик.
Глава 25
После роскошного ужина мы поехали в казино. Макси подошел к окошку кассы и снова взял фишек на десять тысяч долларов. Как и в прошлый вечер, казино было переполнено. Мы направились прямо к рулетке. Макси сразу стал проигрывать. Он играл несколько часов подряд. Все это время я не сводил глаз с рулетки. Шарик. Колесо. Крупье. Я следил за самым незначительным движением. Все было напрасно. Макс спустил уже почти шесть штук, но продолжал играть. Я с раздражением отошел от стола. Мы, четыре специалиста, которые должны были до тонкости знать всю эту кухню, не могли поймать шулеров за руку.
Потом я заметил, как один из «подсадных» быстро взглянул на потолок. Я проследил за этим взглядом. Мне показалось, что между декором потолка скрыто небольшое отверстие. Я сделал знак Патси, у которого глаза были острей моих. Мы отошли в сторону. Я тихо сказал ему о своих подозрениях. Он подтвердил их. Мы вернулись обратно к столу. У меня было странное чувство. Я понимал, что это иллюзия, но мне все время казалось, что с потолка за мной следят чьи-то глаза. Я привлек внимание Макси. Он пошел за мной в уборную. Я рассказал ему о том, что обнаружил.
— Отличная работа, Лапша. Возможно, мы на правильном пути, — сказал он.
Макси обменял оставшиеся фишки на деньги. Мы вышли из заведения. Было около двух часов утра.
Мы поехали в ночной ресторан, сели за тот же столик, что вчера, заказали себе гамбургеры и кофе и не спеша закурили после еды. Так прошло больше часа.
Я нарушил молчание:
— Нам надо поехать в это заведение сегодня ночью и все там осмотреть.
