Ли Чайлд - Джек Ричер, тлт Личный интерес
Я продолжал наблюдать за домом в бинокль. Ничего не происходило. Сцена оставалась статичной.
– Ну, и какие у вас теории? – спросил я.
– Некоторые из нас считают, что совместные действия с сербами начались месяц назад. Может быть, Котт и Карсон обратились и к тем и к другим. В таком случае было бы разумно предположить, что убежище им предоставили сербы. Так безопаснее. Мы прежде всего стараемся контролировать Восточный Лондон – причины очевидны? – а они прячутся в Западном. Классический обман.
– Но в таком случае Джоуи не получает столь любимых им докладов.
– В этом и состоит главная слабость этой теории. Он мог бы пережить то, что не знает секретов Котта и Карсона, но его никак не устроит вариант, при котором их тайны станут достоянием сербов. Какие чувства перевесят? Отдел бихевиоризма[21] пытается найти ответ.
– Кто?
– Отдел бихевиоризма.
– Что-нибудь еще?
– Здравый смысл подсказывает, что должна существовать какая-то конспиративная квартира, и как только мы ее найдем, все проблемы будут решены. Лондон полон камер наблюдения, и мы способны перерабатывать информацию в режиме реального времени; наши программисты напряженно работают, а аналитики и вовсе не спят.
– И все они толковые ребята?
– Очень.
– Именно по этой причине вы лучше, чем АНБ?
– И дешевле.
Я откинулся на спинку стула.
– Все это время я пытаюсь понять, зачем вы привезли нас сюда. Можно было просто сказать: у Джоуи есть собственный дом, но там ничего не происходит.
– Мы делимся с вами информацией.
– Вы слишком усложняете информацию. Или ставите дымовую завесу.
– В каком смысле?
– Чтобы ответить на этот вопрос, я должен вам поверить.
– А почему вы не верите?
– Это простая логическая цепочка, но я должен поверить в каждое ее звено.
– И почему нет? – снова спросил он.
– Дело в том, что вы говорили нам раньше. У вас есть некий протокол, не связанный с конкретными людьми, на все случаи жизни. Сейчас вы перехватываете наши телефонные переговоры и обычные сообщения ЦРУ. Если б вы хотели, то могли бы слушать защищенную линию Овального кабинета, но вы не делаете этого в силу своего хорошего воспитания. Если все обстоит именно так, сведения должны быть засекреченными. Если вы начнете их разглашать, вас отправят в Тауэр, а потом отрубят голову, или как там теперь поступают в таких случаях. Пожизненное заключение за измену интересам страны.
– Я не собираюсь садиться в тюрьму.
– И почему же?
– Я не говорил того, что услышал внутри здания.
– Какого здания?
– Любого.
– Что вы хотите нам сказать?
– Вы знаете, как это бывает. Существует миллион историй и миллион слухов. Большинство из них – полнейшая чепуха, но три или четыре оказываются правдой. Однако все они противоречат друг другу. Так что приходится использовать добытый нелегким трудом опыт и внутреннюю информацию, чтобы понять, чему верить.
– И почему вы должны во что-то верить?
– Что-то одно должно быть истиной.
– Прослушивание наших телефонов – не история и не слух. Это факт.
– Незначительный. А незначительные факты могут указывать на более серьезные вещи, которые нам неизвестны. Все это является частью процесса мышления. Если мы атакуем мелкие активы американцев, почему бы нам не атаковать американские активы высокого уровня? Ведь речь идет о том же электричестве и тех же проводах. А если мы готовы атаковать такие важные активы, почему бы нам не слушать Овальный кабинет?
– Иными словами, все то, что вы нам сегодня говорили, лишь теории, в которые вы верите?
– Я ничего не могу доказать.
– Но?..
– Я знаю, что они истинны.
– Почему?
– Человеческая природа, – сказал Беннетт. – Вы знаете, о чем я. Ваши намерения не имеют значения. Если вы способны что-то сделать, то рано или поздно вы это сделаете. Всегда остается соблазн, и ему невозможно противиться вечно. Только не говорите мне, что думаете иначе.
– А как быть с теми вещами, о которых вы нам рассказали?
– Что именно вы имеете в виду?
– Вы уверены, что Котт и Карсон в Лондоне.
– На сто процентов.
– На основании вашего опыта и внутренней информации?
– Все, что мне известно, указывает на то, что они здесь.
– И их охраняют, кормят и развлекают «Мальчики Ромфорда».
– Да, так делаются подобные вещи. Вежливость обязывает.
– Вы уверены на сто процентов?
– И даже более, – сказал он.
– А охрана, еда и развлечения – все это делается с подачи Малыша Джоуи.
– Вне всякого сомнения. На сто процентов.
– Но никто не мечется между домом Джоуи и каким-то другим местом.
– И это уже не просто моя вера, а неоспоримый факт.
– Мы с мисс Найс обсудили ситуацию. Британское правительство не в силах ничего сделать. Насколько вероятно, что аналитик-новичок и отставной военный полицейский сумеют добиться нужного результата?
Беннетт ничего не ответил.
– Я полагаю, вы хотите, чтобы все выглядело именно так. Вы хотите, чтобы эти слова произнес кто-то из нас. Чтобы вы могли сделать вид, что удивлены, и тогда вам станет немного легче.
Он молчал.
– Простейшая цепочка логических звеньев, – повторил я. – Котт и Карсон в Лондоне, их прячут «Мальчики Ромфорда», но нет никакого дополнительного движения между домом Джоуи и каким-то другим местом.
– Все так, – сказал Беннетт.
– Следовательно, Котт и Карсон находятся в доме Малыша Джоуи.
Беннетт молчал.
– Джоуи удвоил охрану не просто так. Он ждал гостей. Где еще они находились бы в большей безопасности? Полицейские близко не могут подойти к его дому, а гражданские даже пытаться не станут. И если Джоуи хочет приблизить к себе этих парней, возможно, с видами на будущее, то его дом подходит лучше всего. Он позволит им оставаться там столько, сколько они пожелают. Они уйдут, когда настанет нужное время. Отсюда, если потребуется, они могут пешком дойти до Уоллес-Корт. Они приехали на одном из случайных автомобилей, которые вы видели. Может быть, они остановились сзади, и не было никакого смысла прослеживать дальнейший путь автомобиля. Он привез важный груз, но ничего не увозил. А в остальном вы видите то, что и должны видеть. Две команды охранников сменяют друг друга, регулярно привозят еду. И ее вполне хватит на трех человек.
Беннетт молчал.
– Теперь вы должны сказать: «Ну, ничего себе, должно быть, вы правы, такое нам и в голову не приходило, и мы сожалеем, что случайно привезли вас на место, которое находится всего лишь в четырехстах ярдах от дома, из окна которого за происходящим наблюдает один из лучших снайперов современности».
– Я сожалею, – сказал Беннетт.
– Но ведь есть и луч надежды, верно? Всегда есть. Если вы увидите, что из дома сделан выстрел, то сможете приказать атаковать дом при помощи спецназа и бронированной техники. И работа будет сделана. Если будет сделан выстрел. Однако его не последовало, но шансы резко повышаются, если у стрелка появится мишень.
– Это не моя идея, – сказал Беннетт.
– И чья же?
– Как я уже говорил, они не могут править миром и оставаться белыми и пушистыми.
– Они?
– Мы. Но не лично я.
– Только не нужно извинений, – сказал я. – Это именно то место, где я бы хотел находиться.
Глава 39
Я оставался там, где хотел, еще тридцать минут. Кейси Найс сидела рядом, тоже с биноклем в руках. Мы наблюдали за неподвижной картиной и пытались сделать какие-то выводы. Беннетт стоял у нас за спиной, наблюдал за картиной, которую успел хорошо изучить, и отвечал на наши немногочисленные вопросы.
– Какая причина могла бы заставить вас войти в дом? – спросил я.
– Кроме вспышки выстрела?
– Будем надеяться, что до этого не дойдет.
– Однозначная идентификация любого из них дала бы нам искомый результат.
– Но пока у вас ничего не получается.
– Пока – нет.
В некоторых окнах горел свет, как наверху, так и внизу. Свет просачивался сквозь полупрозрачные рулонные шторы, но мы не видели теней, фигур или какого-то движения. И голубого мерцания телевизора. Наверное, обитаемая часть дома находилась сзади или с дальней стороны, которые оставались для нас невидимыми. Кухня и гостиная, возможно, спальня для гостей наверху. Или отдельная квартира, только увеличенная в полтора раза и построенная именно для таких случаев или для великана и его стареньких родителей в далеком будущем.
– Вы хотя бы примерно представляете, когда именно они отправятся на позицию возле Уоллес-Корт?
– Это большой вопрос, не так ли? – сказал Беннетт.
– И каков большой ответ?
– Мы перекроем все дороги за день или два до начала встречи. Уверен, что им об этом известно, и не сомневаюсь, что они знают: день или два иногда могут превратиться в три или четыре. Так что, думаю, они переедут за пять дней.
– Тогда им придется долго ждать.
