Ричард Пратер - Бродячий труп
Сирил Александер был по званию и по делу главой «банды Александера», а то немногое, что она не контролировала в Лос-Анджелесе, и не стоило контроля. По сути дела, в последние два-три года у них даже не было какой-либо конкуренции, заслуживающей упоминания — просто другие гангстеры в законе держались подальше от Города Ангелов.
До сегодняшнего дня. Сегодня после полудня Сирил Александер и его охранник, здоровенный темнокожий черноусый стрелок по прозвищу «Старикашка» вышли со стоянки подержанных машин, принадлежавшей Александеру. Кто-то медленно проезжал мимо в черном седане и выпустил шесть пуль, четыре из которых сделали дырки в Старикашке — две в его огромном брюхе, одну в сердце и одну в голове. Александер отделался легким испугом, если не считать помятого костюма — это, когда он нырнул в канализационный люк.
— Зазу, дорогая, — я говорил все еще мягко, но твердо, — ваш папочка — не бизнесмен, а мазурик.
Она даже не моргнула.
— Неважно, как вы его назовете. Он в беде, и я хочу, чтобы вы ему помогли.
— Я не работаю на жуликов.
— Знаю. Но я подумала, что в этот раз вы пойдете на это. Всегда бывает первый раз. Я все обдумала очень тщательно, мистер Скотт.
— Очень может быть. Но первого раза не будет.
— Вы же большие друзья с капитаном Сэмсоном, не правда ли?
Я кивнул.
— Его наверняка интересуют убийства, о которых пишут газеты, особенно случившееся сегодня?
— В этом вы правы.
Сэм как капитан отдела отвечает за расследование всех бандитских налетов, как и за множество других вещей, а недавно в центральном районе случилась пара убийств, пока еще не раскрытых. Одной из жертв был известный и состоятельный мужчина. Газеты, естественно, наседали на полицейское управление Лос-Анджелеса, особенно на отдел по расследованию убийств. Несколько дней назад шеф даже вызвал Сэма на ковер и устроил небольшой костер под сиденьем его стула.
В общем-то все это было рутиной, хоть и неприятной. Но теперь добавилось сегодняшнее покушение. Оно имело все признаки бандитского, с еще одним трупом на улице.
Войны банд с уличными перестрелками ушли в прошлое десятилетия назад. Но все еще остаются гангстеры, устраивающие подобные разборки. Вполне возможно, одна из них состоялась и сегодня. Полиция подхватила слухи о том, что какая-то приезжая шайка появилась в Лос-Анджелесе и это вызвало беспорядки, но подтверждения эти слухи не получили, разве что таким подтверждением могло стать убийство толстяка Старикашки. Но этого не знали ни полиция, ни Сэм, ни я.
Но если дело обстояло действительно так, главным для Сэма — да и в какой-то степени для меня — был тот факт, что возмездие, а значит и новые перестрелки, могло привести к смерти не только гангстеров, но и невинных горожан. Сегодня пара пуль едва не поразила пенсионера, заинтересованного в покупке трехлетнего «шевроле». Он быстро потерял к нему интерес из-за легкого сердечного приступа.
Ему оказали помощь в больнице и выпустили, но в следующий раз все могло бы быть гораздо хуже. В следующий раз пуля сразит кого-нибудь, может быть, женщину или ребенка. Девочку вроде Зазу, например.
— Если папочка отделается от этих других бизнесменов.., — она замолкла, потом улыбнулась в первый раз — при этом очень симпатичной улыбкой... — от этих жуликов, вы ведь поможете и вашему другу Сэмсону, не так ли?
Очко в ее пользу, не мог не признать я.
— Верно. Но это ничего не меняет, — я почувствовал себя обязанным сказать ей что-нибудь еще. Она заверила, что тщательно все продумала, и очевидно не шутила. Интересно, что еще держала она про запас.
— Папочка ведь оказал вам немало услуг.
— Тоже в определенном смысле верно. Но не от доброты души.
Она намекнула на то, что Сирил Александер несколько раз накапал мне и полиции на некоторых головорезов, которые осмелились действовать на территории, которую Сирил считал безраздельно своей. В результате несколько парней попали в тюрьму Сан-Квентин. А у Сирила оказалось на столько же соперников меньше. Ничего не скажешь, он сообщил информацию, которая помогла мне закруглить два-три трудных дела.
Зазу помолчала немного, потом сказала:
— В общем, хватает причин для того, чтобы вы избавили моего папочку от этой банды, мистер Скотт. Разве нет?
— Оставим это. Во-первых, мы даже не знаем о существовании другой банды.
— Я знаю. Это шайка Домино. Ники Домано. Плюс пятнадцать подручных.
Ее голос приобрел твердость. Я заморгал, ибо сказанное ею совпадало с данными полиции. Но полиция не знала, сколько у Ники Домано мальчиков.
— Очень интересно, — признал я. — Что еще вы можете сообщить?
— Ничего, если вы не пообещаете помочь мне.
— Да поймите вы, я не собираюсь помогать вам, я не работаю на жуликов. И я не буду делать грязную работу для Сирила Александера.
Она бросила почти небрежно:
— Я знала, что вы так скажете.
Я посмотрел на часы. Я никак не мог заставить ждать Сивану. Я подозревал, что у нее ирландско-египетский темперамент. Но каким бы он ни был, мне не миновать взбучки.
— Итак, милая, маленькая Зазу, — весело проговорил я. — Вам лучше уйти. Вы сделали неплохую попытку, и я могу понять ваше беспокойство о папочке. Святый боже!
Она встала, словно собралась уходить, но не ушла.
Я еще раньше обратил внимание на большие пуговицы на ее плаще, но под ними была молния. Она расстегнула ее и выскользнула из плаща в белых юбке и блузке. Юбка была сильно смята, а блузка — разорвана и бесстыже обнажала ее груди.
Бюстгальтер был разорван посередине, и его розовые кружева виднелись в дыре блузки. Одна большая, высокая упругая грудь высовывалась наружу.
Это меня шокировало. Несколько секунд от неожиданности я просто пялился, потом пришел в себя и медленно проговорил:
— Ничего не получится, детка. Эта хохма стара как...
— Еще как получится, — решительно произнесла она.
Она снова села на диван, положив рядом белый плащ и держа руку в одном из его карманов. Только не говорите мне, подумал я, что у нее там одна из папочкиных пушек.
Я склонился в ее сторону, и она быстро проговорила:
— Не надо. Даже не пытайтесь притронуться ко мне. Я закричу!
— Не сомневаюсь.
— Я могу кричать громче всех.
— И в этом я не сомневаюсь. Все равно ничего не получится.
— Обязательно получится, — она вынула руку из кармана плаща. Это оказалась не пушка, а розовые трусики. И тоже порванные. Не сильно, немного сверху. Она швырнула их на край дивана.
Я, видимо, пошевельнулся, потому что она подняла обе руки к лицу и широко раскрыла рот.
— Подождите, — воскликнул я. Мне нужно было подумать.
Она улыбнулась. Без шуток, улыбка была чудесной.
— Я читала все о том случае, — ехидно проронила она, — как и миллионы других.
— Вы прекрасно знаете, черт побери...
— Я убеждена, что вы этого не делали. И многие тоже. Большинство. Но не все. А теперь многие поверят в вашу виновность, Очень многие. Я все продумала, посвятив плану весь вечер. С того момента, когда они пытались убить папочку.
Я постарался сообразить, что сказать, но ничего не приходило в голову. Нечаянно бросил взгляд на дверь.
— Вы ведь закрылись? Вот будет здорово! Если я закричу, они прибегут и найдут дверь запертой. А я такая растерянная...
Я открыл, потом закрыл рот, так и не придумав ответа. Но когда-нибудь я додумаюсь. Это не могло быть таким уж сложным. Это маленькое чудовище ничего не добьется своим шантажом. Только не со мной.
Она продолжила, все еще улыбаясь:
— Конечно, мистер Скотт, вы можете попытаться силой надеть трусики на меня. Может, это и выручит. Я же буду сопротивляться и кричать, кричать, кричать. И когда они увидят, как я борюсь с вами в таком виде...
Она могла не вдаваться в детали. Поверите ли вы мне, что рот, наполненный горячей слюной, высыхает за какие-то три секунды? Я пытался проглотить ком в горле и чуть не проглотил язык.
Она меня достала!
Да, мне будет нелегко. Будет скандал, наверняка большие заголовки в газетах. Но я как-нибудь переживу это.
— Давайте, орите, — сказал я. — Когда затихнет эхо, я начну работать над вашим папочкой. Пройдет немного времени, и он будет гнить в Кью.
— Кью это Сан-Квентин?
Ага, она знала жаргон. Почему бы и нет?
Я начал вставать с пуфа.
Она не закричала. Пока. Взамен она сказала:
— В эту—то тюрьму вы и отправитесь, мистер Скотт. Мне только семнадцать. И они обязательно засадят вас в Сан-Квентин. Если папочка не убьет вас. И все остальные люди...
Она продолжала говорить, но я уже не слушал. На самом деле я пропустил почти всю ее тираду.
Как уже было сказано, я начал подниматься с дивана. Но только начал. В критический момент я замер в согнутом положении.
Медленно, но до меня дошло.
В действительности я услышал лишь «...надцать».
![Фредерик Дар - Глаза,чтобы плакать [По моей могиле кто-то ходил. Человек с улицы. С моей-то рожей. Глаза, чтобы плакать. Хлеб могильщиков]](/uploads/posts/books/148319/148319.jpg)
