Андраш Тотис - Убей, когда сможешь
— Не сердись, — сказал Альбер. — Когда ранят полицейского, остальные сатанеют.
— Бог свидетель, я спас ему жизнь. Не закричи я тогда, хмырь перерезал бы ему глотку и, прежде чем ты выхватил пистолет, исчез бы.
— Знаю, — ответил Альбер. — Спасибо.
Оба замолчали. Смотрели на ринг, будто их интересовали броски и падения.
— Почему другие фараоны не такие, как ты?
Альбер опустил голову. «И я не лучше их, — думал он. — Марта права, возможно, когда‑то я был лучше, но это было давно».
— В тот момент, когда я застрелил преступника, с места сорвался красный «БМВ», — сказал он наконец.
— Да. Машина простояла там весь вечер. В ней сидели двое, курили сигареты, вроде ждали кого‑то.
— Убитый выскочил из той машины?
— Да.
«Явно они следили за Шарлем, — размышлял Альбер. — То есть, они хотели убить его вовсе не из‑за того, что он в баре о чем‑то узнал: они не могли знать заранее — ни куда он пойдет, ни что там ему скажут».
— Когда те трое искали у вас Колля, они на самом деле не сказали, зачем он им нужен?
— Нет, не сказали.
— Вчера все были уверены, что Фанфарона убил Колль. Откуда вы узнали?
— Кто‑то сказал девочкам. Не знаю, кто именно.
— И не предполагаешь?
— Послушай, я не вчера родился.
— Почему ты нам не сказал? — Альбер махнул рукой. — Или почему не схватил Колля? Фанфарон был твоим приятелем, так ведь?
— Брось, — ответил швейцар. — Я достаточно долго работаю в ночных заведениях, научился не высовываться, когда не следует.
— Ты их боишься.
— А как не бояться? Одно дело швырнуть пьяного, который воображает себя силачом, другое впутаться в дела этих. Думаешь, мне с ними сладить? Черта с два! В честной борьбе — да, но где тут честная борьба? Они нападут на меня со спины, как на беднягу Фанфарона, набросятся вдесятером, прирежут или застрелят… Я не могу с ними связываться. Каждый вечер я должен быть в баре, меня в любое время найдут, они знают, где искать.
— Ну что ж, спасибо, — еще раз сказал Альбер.
Швейцар грустно пожал плечами. В зале было тихо. Два борца, прекратив тренировку, отдыхали, опершись на веревки ринга. Над головой Ламана, жужжа, летала муха, старик во сне сделал несколько сердитых движений, потом смирился. Альбер охотнее всего остался бы здесь, в этом сонном покое. Он медленно шел к выходу. У мешка с песком никого не было. Снизу подъемом ступни он подбил мешок и в том же темпе ударил по нему рукой. Мешок был набит очень туго. Даже через ботинок он чуть было не сломал себе ногу, и рука у него заныла. Он оглянулся. Швейцар стоял, уперев руки в бока. Альбер помахал ему и постарался выйти не хромая.
Они сидели в старом «ситроене». Припарковались на набережной так, чтобы удобно было следить за входом в Главное полицейское управление. Один из них посмотрел на часы.
— Обедать‑то он пойдет?
— Чего тебе не терпится?
— Я просто сказал, что к обеду он, наверное, выйдет.
В майках‑безрукавках, с длинными, грязными волосами, свисавшими на шею, они не были особенно мускулистыми, да и мышцы живота этих типов силой не отличались; грудь их охватывали пояса безопасности. Парни эти не были снайперами, не были мастерами автовождения, не обладали обостренными рефлексами. Зато под правым сиденьем машины у них лежал легкий короткоствольный автомат.
Оба одновременно увидели Альбера. Он приближался к входу в Главное управление со стороны улицы. Слегка прихрамывая, держа в руках пиджак. Кобуры с пистолетом на нем не было.
Один включил мотор, другой протянул руку под сиденье.
— Как он здесь очутился? Мы же не видели, как он выходил.
— Погоди! Смотри!
Оба уставились на двух полицейских с автоматами, стоящих в воротах. Когда же они успели выскочить. И сколько глаз следит за сыщиком Лелаком, который, демонстрируя, что у него нет оружия, прихрамывая, направляется в здание?
— Чуть было не влипли. — Пассажир выпрямился, второй заглушил мотор. Глубоко вздохнул.
— Здесь нам его не убрать.
— Откуда же он вышел?
Второй задумался.
— Позвони шефу. А я пока послежу.
Глава девятая
Буасси отложил кроссворд и, напустив на себя важность, рукой сделал Альберу знак, чтобы тот вышел в коридор. В комнате, кроме них, были еще трое коллег: всем бросилось в глаза, что Буасси с Лелаком что‑то замыслили.
— Есть оружие!
Альбер простил Буасси, что он слишком близко придвинулся к нему и говорит чуть ли не прямо в лицо.
— Где?
— Завтра получишь.
Альбер вздохнул. Отступил и спиной уперся в стену.
— Тебя шеф искал.
— Да? — Он двинулся было к начальству — самый лучший предлог на несколько минут освободиться от Буасси.
— Он велел передать тебе вот это. — Из кармана старомодного пиджака он вынул конверт. — Сказал, чтобы ты хорошенько обдумал, как будешь действовать. А если тебе нужны люди, отыщи инспектора Гуафа.
Альбер не стал вскрывать конверт. Корентэн дал ему то, что он просил, по‑видимому, это тоже входило в сделку, о которой ни слова не было сказано. Ордер на обыск с указанием о том, как им пользоваться. Он взглянул на Буасси. Шофер‑маэстро, горластый, самоуверенный Буасси показался ему усталым, стареющим мужчиной.
— Девушка та объявилась? — спросил он.
Буасси какой‑то момент не мог сообразить, о чем идет речь. Потом поковырялся в кармане.
— Нет. Но я сказал, что нас это дело интересует. Что‑нибудь неладно?
— Не знаю. — Он тактично слегка отодвинул Буасси в сторону. — Где найти этого инспектора Гуафа?
IIГуаф оказался человеком, лишенным юмора и фантазии; он тотчас начал задавать Альберу вопросы, которых тот больше всего желал избежать. Инспектор захотел узнать, где и когда состоится акция. Захотел узнать, в чем вообще дело. Альбер постарался вежливо уклониться от ответа. Гуаф заявил, что в таком случае не сможет помочь, Альбер сослался на Корентэна, Гуаф — на различные приказы Министерства внутренних дел, номера которых он, очевидно, выучил наизусть. Альбер завел речь об интересах следствия, Гуаф заявил, что не Альберу об этом судить. Альберу очень недоставало Бришо. Тот сумел бы привести в ответ подходящий приказ, был бы сам знаком с Гуафом или его шефом, обезоружил бы того несколькими фразами, которые Альберу никогда не приходили в голову.
После затянувшихся на час препирательств Альбер все еще не знал, получит ли он в случае необходимости людей, уверен же был лишь в том, что приобрел нового врага.
Обедать он не пошел. Велел принести себе сандвичей и попытался работать. Дело продвигалось с трудом, почти ежеминутно приходилось снова заставлять себя сосредоточиться. То, что он делал, не было по‑настоящему важно, он успел бы закончить работу завтра или послезавтра. Но лучше заняться этим, чем думать о Гуафе, Бришо или разговоре, состоявшемся в кабинете Корентэна.
Минуты текли медленно. Казалось, за каждую из них нужно специально бороться, каждые прошедшие полчаса нужно праздновать. Он позвонил Марте. Хотел сказать, чтобы была поосторожнее. Оглядывалась, не следит ли за ней кто‑нибудь, запирала бы за собой двери. Но так ничего и не сказал. Как может защитить себя Марта? Он отогнал эти мысли и продолжал напрягать мозг, желая хоть что‑нибудь из него выжать. Когда время работы истекло, он почувствовал, что освободился от цепей. Вытащил из‑под стола спортивную сумку, положил руку на плечо Буасси:
— Надеюсь, отвезешь меня?
Буасси был обидчив. Если Альбер не счел нужным ввести его в курс дела, спрашивать он не станет. Отвезет этого зазнайку куда тот хочет, хоть на тренировку таи чи чуан, коли тот ничего лучшего не придумал. Но сделает это не по дружбе, а потому, что приказал Корентэн. Раз Лелак так себя ведет, вся дружба врозь!
Им предстояло проехать через шумный, окутанный дымом город. Создавалось впечатление, будто именно сейчас все пустились в путь, все вывели свои машины из гаражей, все куда‑то заспешили и стремятся выгадать несколько минут за счет остальных. Будто все, кто движется впереди, — либо неловкие, начинающие ученики, либо женщины‑водители, либо старые дядюшки в шляпах. Будто все едущие за ними недоумки города, вообразившие, что могут претендовать на участие в автомобильных гонках, проявляют нетерпение. Альбер благодарил небеса за то, что не он ведет машину. И Буасси был не в духе. Он, не переставая, ворчал, внезапно тормозил, неожиданно брал повороты. Альбера замутило. Он глянул на часы.
— Спешишь? — спросил Буасси.
— Нет, — быстро ответил Альбер. Он совсем не хотел, чтобы Буасси прибавил скорость. В нем все еще жили остатки того панического страха, который охватил его, когда он впервые сел рядом с Буасси. Вихрь мелькающих лиц, машин, светофоров, перекрестков, приближавшиеся слева, справа, навстречу мотоциклисты, автобусы, трейлеры — страшный сон! Буасси совершенно менялся, когда «спешил», он становился красивым, ничего смешного в нем не было. Он превращался в компьютер, в который заложены все скорости движения транспорта, все направления и даже все суетливые, испуганные реакции водителей.
