Роберт Паркер - Бледные короли и принцы
— А как с ценами? — спросил я.
— Зависят от того, насколько круто обошлись с порошком на всем его пути. Сейчас здесь от ста да ста двадцати долларов за грамм.
— Что подсыпают?
— Лидокаин, манитол — это детское слабительное, лактозу, сахарозу, витамин В, кофеин, «спид»[1], бензокаин, и еще много-много всего, о чем мы даже не подозреваем.
— Не могли бы мы сфокусировать внимание на Уитоне?
— Сфокусировать! — усмехнулась Рита. — Да они там о нас и не слышали.
— Кто о нас не слышал? — растерялся Фэллон.
Рита лишь молча улыбнулась.
— Уитон, — напомнил я.
— У них в штате двадцать патрульных и три детектива. В прошлом году задержали шестнадцать человек, связанных с Уитоном. Арестованные в других городах люди имеют счета в уитонском банке, владеют барами и магазинами. У них в Уитоне полно родственников. Десятилетние пацаны заходят в уитонский банк и приобретают банковские чеки на девять тысяч долларов.
— Неплохое место для газетчиков? — поинтересовался я.
— Еще бы, — кивнул Фэллон. — Город — помойная яма. Все рвутся в Майами. Шикарное место, крупные ассигнования, сливки прессы — все там. Это мы здесь сосем высохшую титьку.
Он бросил взгляд на Риту. Рита глотнула скотча, затем выдохнула дым от сигареты в пузатый бокал с янтарной влагой. Дым поднимался с поверхности скотча клубами, превращая бокал в маленький котел колдуньи.
— Поэтому я был бы очень признателен за любую помощь, — сказал Фэллон.
— Постараюсь.
— Вы что-нибудь успели разузнать?
— Журналист из «Централ Аргус», парень по имени Эрик Вальдес, приехал в Уитон, чтобы провести журналистское расследование и был застрелен, а потом кастрирован.
— Его интересовал кокаин?
— Да.
— Его смерть связана с кокаином? — удивился Фэллон. — Я об этом ничего не слышал.
— Местная полиция считает, что это убийство на почве ревности. Вальдес волочился за чьей-то женой.
— За чьей именно?
— Мне об этом ничего не известно. О Вальдесе ходила слава распутника.
— Где он был, когда я в нем так нуждалась! — вздохнула Рита.
— Газета наняла вас, чтобы вы выяснили все на месте? — спросил Фэллон.
— Да.
— Будьте осторожны, — дал мне Фэллон ценный совет. — Справиться там в одиночку шансов мало.
— Благодарю вас, Гарри Морган.
Фэллон опять растерялся.
— "Иметь и не иметь", — пояснила Рита.
Нет, растерянность не покинула его лица.
Поверх плеча Фэллона я увидел спускающуюся по лестнице Сьюзен. Воротник ее красного кожаного пальто с широкими, по моде, плечами был поднят.
— Ага! — воскликнул я. — Вот и моя дама.
Рита посмотрела через зал на Сьюзен.
— Это она? — спросила Рита.
— Это Сьюзен, — ответил я.
— Ничего удивительного, что... — сказала Рита, пристально разглядывая ее.
Глава 3
Уитонский полицейский участок размещался на первом этаже городской ратуши — кирпичной постройки в готическом стиле девятнадцатого века. Здание стояло на берегу водохранилища Куоббин, в сотне миль на запад от Бостона и еще дальше — от всех прочих цивилизованных мест. Шефа полиции звали Бейли Роджерс, и он разъяснил мне бессмысленность моего визита:
— Газетная блевотина — вот что это такое, — говорил Бейли. — Может, и здесь слегка промышляют кокаином, но куда нам до «Централ Аргус»! Там таких типов найдется гораздо больше. Ими бы лучше и занимался.
— Меня наняли провести расследование в Уитоне. Возможно, лишь для того, чтобы сбить со следа.
— А мне нужно, чтобы какой-то бостонский умник поднимал в городе вонь?
— Тебе не нужно хорошей бостонской вони?
Мой взгляд так и приковывала к себе жирная шея Роджерса. Несмотря на солидный излишек веса, он находился в очень неплохой физической форме. А вот шею нарастил себе такую, что она буквально вываливалась складками жира из тесного воротничка, отчего лицо все время заливала краска полицейского «смущения».
Роджерс взялся за подлокотники кресла и приподнялся, словно приготовившись выпрыгнуть из него.
— Ты, ты мне здесь не нужен, и брось хамить, а то пожалеешь, что не остался в Бостоне.
Я изобразил улыбку неподдельного восхищения:
— Круто берешь!
— Думаешь, я с тобой шутки шучу?
— Думаю, кто-то убил у тебя под самым носом журналиста, собиравшего материал для статьи. Но никто не знает, кто убил. Зато мне старательно пускают пыль в глаза — авось да не замечу.
— Этот ублюдок сам напросился. Трахаешь чужих баб — не рассчитывай, что тебе это сойдет с рук.
— Чужих баб?
— Колумбийских телок. С ними лучше не связываться, это уж как два пальца. — Роджерс сменил тон, когда разговор коснулся колумбийцев. Или телок?
Но я решил поддержать его.
— Да, колумбийцев здесь изрядно.
— Изрядно? Тысяч пять наберется. Приехали вкалывать на фабриках, а фабрики позакрывались. Теперь сидят дома, получают пособие и трахаются, как кролики.
— Без всякого кокаина?
— А как без него?! Ясно же говорю: кокаин повсюду, но здесь его не больше, чем в сраном Бостоне. Конечно, живи тут у нас вместо колумбийцев какие-нибудь канадцы — заботы бы не знали, ну раз уж так... А в Майами небось иначе?
— В Майами теперь трудно понять, где собственно Майами, а где буй в ступе. — Я поддержал стиль разговора. — Но почему ты решил, что Вальдеса убил ревнивый муж?
— Да этот парень трахал здесь все, что шевелится, было б за что ухватиться. Нашли его с отрезанными яйцами, так что еще прикажешь думать?
— Подозреваемые есть?
Роджерс развел руками:
— Таскали латиносов в участок, трясли — дохлый номер.
— Кого конкретно? Я не из любопытства, поверь. Раз тебе известно, что он не терял здесь времени даром, то наверняка догадываешься — с кем.
— Послушайте... — он взглянул на мою визитную карточку, торчащую из-под журнала, в котором фиксируют задержанных, — мистер Спенсер. Если не хотите распрощаться с собственными яйцами, мой вам совет — не суйтесь в их квартал и в их дела.
— Лига женщин-избирательниц спонсирует поминки. Так все-таки — имя.
Роджерс покачал головой.
— Нет, ради твоей же пользы. Не лезь в это дело. Мы проверили — все чисто. И я не стану разглашать имена людей, с которых сняты подозрения, только для того, чтобы твоя долбаная газетенка трепала их почем зря.
— Бейли, — ласково начал я. — Я прекрасно понимаю, что ты несешь явную чушь. Но пойми и меня. Я пришел к тебе как к другу, человеку, чей профессиональный опыт невероятно ценю, — и что же? Вместо того, чтобы помочь мне раскрыть преступление, совершенное на твоем участке, и которое тебе оказалось не по зубам, ты советуешь мне сматывать удочки. Допустим, я так и сделаю. Вернусь к патрону и доложу ему, что расследование зашло в тупик, поскольку шеф полиции дал мне под зад коленом. Как ты думаешь, что будет написано в моем рекомендательном письме для дальнейшего трудоустройства?
— А мне плевать.
— Охотно верю. Это, вероятно, девиз вашего участка. Но мне от него ни холодно ни жарко, а потому я знаю, что сделаю дальше. Я задержусь в этом клоповнике и сам попытаюсь разобраться что к чему. А заодно, раз уж ты так несговорчив, попытаюсь доказать, что шеф местной полиции некомпетентный болван.
Лицо и шея Роджерса побагровели от ярости.
— Не лезь на рожон, иначе нарвешься, — процедил он.
Я встал и направился к двери, лишь на пороге обернулся:
— Ты тоже.
Плотно прикрыв за собой дверь, я двинулся через дежурку к выходу, посмеиваясь про себя: «Ты тоже».
О, Спенсер, какая фраза, полная драматизма!
Глава 4
Вальдес останавливался в «резервуар-корт.» — трехэтажном мотеле из шлакоблока, западное одноэтажное крыло которого было отведено под бар-ресторан. Стены здания были выкрашены в зеленый цвет, третий этаж венчала псевдомансардная крыша с пластиковой черепицей. Судя по замыслу архитектора, именно она являлась главным украшением мотеля. Но основным достоинством мотеля являлось отсутствие конкурентов в радиусе пятидесяти двух миль. Вот почему здесь остановился и я.
Я спрятал второй пистолет и патроны в ящик комода, прикрыл чистыми рубашками и, оставив бритву в ванной, спустился в бар. Возле дверей стояла на подставке внушительная доска с меню, которое было написано мелом. Она состояло из двух блюд: рулета из лосося за пять долларов девяносто пять центов и запеканки по-польски за четыре-девяносто пять.
Уитон радушно встречает гостей.
Часы показывали полчетвертого, и в баре было двое посетителей плюс барменша. Я присел за стойку на высокий крутящийся стул и заказал разливного пива. Барменша налила и аккуратно поставила кружку на салфетку — из тех, которые прилипают ко дну.
— Чек пробить? — спросила она.
Я кивнул. Звякнул кассовый аппарат, и она положила на стойку чек «лицом» вниз. Стены бара были обшиты темной фанерой под дерево и украшены аляповатыми «звериными» панно с изображениями форели, орлов, медведей, оленей и охотничьих собак. Салфетка сразу же прилипла ко дну кружки, я скомкал ее и положил в пепельницу.
